– Долго! – возразил мой военачальник Моше, переглянувшись со мной. Только он до конца был посвящен в разработанный еще в Галиче план атаки, он и князь. Остальные до сих пор знали только общие намерения. Этим мы обеспечили и сохранение секретности, и возможность узнать непредвзятое мнение, когда дойдет до дела. Чем мы сейчас, собственно, и занимались.

Моше продолжил:

– Нам не известно, за какое время может вернуться регент, получив сообщение об осаде. Мы даже не знаем толком, у Адрианополя он сейчас или в другом месте. Если он, бросив пехоту, возьмет только всадников, вполне может обернуться за пару дней!

– Да, не стоит терять темп! – поддержал его я. – Цепь мы легко вскроем и так, она для нас не преграда. Галату надо пока просто блокировать. Ее защищает, как вы слышали, только тысяча венецианцев. Сил для серьезной вылазки у них недостаточно, зато обороняться будут отчаянно. А за это время и в самом городе, увидев наши реальные силы, подготовятся к обороне, и мост Калинника повредят, перекрыв нам путь на тот берег, и в Галату смогут переправить подкрепления через Золотой Рог.

– А башни Галаты возле берега? – спросил адмирал. – Нас же обстреляют оттуда, когда будем заходить в пролив!

– Ну, это решаемый вопрос. Сделаем так, что защитникам будет не до этого!

…В общем, принятый на совещании план примерно соответствовал действиям самих крестоносцев, решавших ту же самую задачу двумя годами ранее. Главным отличием являлось решение нейтрализовать Галату вместо ее взятия. Ну и осадные приспособления у нас имелись покруче, чем тогда у латинян!

Однако первым начал активные боевые действия конный отряд хана Котяна. Еще до рассвета, обмотав копыта лошадей тряпками, две сотни всадников скрытно выдвинулись на север. Там, в нескольких километрах от Галаты, находился мост Калинника – самая удобная и быстрая переправа на тот берег Золотого Рога, где располагался Константинополь. Крестоносцам греки в свое время сильно подпортили жизнь, успев разрушить мост. Я не хотел оказаться в той же ситуации. И не оказался! Опытные половецкие воины скрытно подобрались к переправе еще до восхода солнца и, в ходе короткого боя, захватили ее, перебив хоть и довольно многочисленную, но сонную охрану. Тотчас же из лагеря на берегу Босфора вышла основная часть наших войск, высадившаяся вчера. Все всадники, и большая часть пехоты. И даже три орудия, ради которых пришлось разоружить «Самсон». Две пушки и мортиру установили на подготовленные для этой цели еще в Галиче повозки.

Войска должны будут достигнуть удерживаемого половцами моста примерно через полтора часа, вскоре после рассвета. В городе еще даже толком не успели продрать глаза и сообразить, что же именно происходит. А мы, тем временем, уже начали действовать у Галаты на море, блокировать которую осталось около тысячи пехотинцев. Сначала взлетел один планер. За ним второй, отремонтированный за ночь и с другим пилотом взамен раненого.

Вчерашнюю ошибку мы повторять не собирались. Крылатые машины, кружа в восходящих потоках у крутого берега, набрали высоту в полкилометра и лишь тогда направились к крепости. Ее защитники пытались их обстрелять, но тщетно – стрелы на такую высоту не долетали. Разумеется, и точность бомбометания пострадала, однако в данном случае это не имело большого значения. Ведь целью налета являлись не маленькие башни, а обширные склады, где венецианские купцы хранили свои товары. И бомбить их следовало не фугасами, а зажигалками.

Сбрасывать горючую смесь на Константинополь я не хотел. И так неоднократно пострадавший за последнее время город, полный деревянных сооружений, займется на «раз». Погибнут многие жители, остальные озлобятся. А нам с ними потом жить. Но Галата – совсем другое дело! Отдельный изолированный район, где проживает, в основном, только ненавидимое местными греками небольшое количество венецианцев. Да и склады – вполне легитимная цель даже по жестким меркам моего «гуманного» века. Так что наша совесть чиста. Впрочем, сильно подозреваю, что из всего нашего воинства, данный вопрос взволновал лишь одного меня…

Из четырех зажигательных бомб в длинные здания складов, занимавшие почти всю южную, вдоль побережья Золотого Рога, часть Галаты, попало три. Но этого оказалось вполне достаточно, ведь в каждой содержалось пять кило пироксилина и двадцать литров горючей смеси. Не успели планера вернуться на носители, как частично разрушенные взрывами склады уже вовсю пылали.

А «Царица» и «Давид» уже приближались к мощной железной цепи, перекрывавшей вход в «Золотой Рог». Капитан правил ближе к Галате, чем к противоположному берегу. Ведь одна из двух ближайших к креплению Цепи башен северной крепости потеряла свои оборонительные машины еще во время вчерашней бомбардировки. А у подножия второй сейчас полыхал гигантский костер и ее защитникам должно быть жарковато. В прямом смысле слова. В общем, обстрела с этой стороны мы не сильно опасались.

Так и произошло. Из крепости вылетали в нашу сторону редкие стрелы, не нашедшие целей, скрытых за фальшбортами. И все. Хотя нет – вон с верхней площадки полетел горшок. Упав за полсотни метров от борта «Давида», превратился в пылающее пятно. Вряд ли они смогут бросить дальше, но лучше перестраховаться… Носовое орудие «Царицы» жахнуло – и болванка сбросила с плоской вершины башни один из массивных зубцов на ее верхнюю площадку, затянутую черным маслянистым дымом, поднимающимся от полыхающих внизу складов. Хороший выстрел! Снизу мы не могли видеть, что эта каменюка в пару центнеров весом там натворила, но наверняка ничего приятного для защитников. По крайней мере, никакие горшки больше оттуда не летели. С городского берега тоже разок стрельнула баллиста, но ее снаряд упал с сильным недолетом. Единственное, что могло помешать нам приблизиться к Цепи – вражеский флот – сейчас находился далеко отсюда.

За сотню метров до преграды корабли отдали якорь. С «Царицы» спустили шлюпку. Сидевшие там бойцы распределились по парам – один греб, другой прикрывал двумя щитами их обоих. Предосторожность оказалась далеко не излишней – на башне, несмотря на все неприятности, оживились. Обоснованно подозревая, что ничего хорошего от этой лодки ждать не приходится, стали активно обстреливать ее из луков сквозь узкие бойницы. Мы, в свою очередь, ответили им арбалетным огнем, прикрывая своих, а все четыре пушки начали размеренно бить по бойницам. Попасть в настолько малую цель у наших канониров разумеется, не получилось, однако грохот и отлетающие от камней башни осколки наверняка мешали вражеским лучникам целиться.

Лодка без помех подошла к Цепи, и почти сразу направилась обратно. Причем гребцы на ней явно работали веслами более яростно, чем на пути туда. Что и не удивительно – ведь у Цепи остался немаленький бочонок, привязанный к одному из звеньев. Как нетрудно догадаться, внутри бочонка находилась начиненная пироксилином авиабомба, а ведущий к ней длинный, обмотанный вокруг внешней поверхности бочонка фитиль уже был зажжен. И хотя его длина рассчитана на три минуты горения, у экипажа лодки имелись все причины поторопиться. Мало ли…

Расчет не подвел. Подвела случайность. Один из гребцов на секунду чуть приподнял голову над щитом и тут же схлопотал посланную наобум стрелу. Его сосед попытался оказать помощь пострадавшему, но обрушившийся, вслед за первой, ливень стрел, не оставил ему шанса. Лодка, лишенная двух гребцов, замедлила движение и потеряла на несколько секунд управление. Пока оставшиеся бойцы пытались выправить ситуацию, мощный взрыв разнес несколько звеньев легендарной Цепи на куски. Обломки поразили не успевшую отойти на безопасное расстояние лодку, а набежавшая волна перевернула ее. Мы оперативно спустили на воду еще одну лодку, но спасти удалось лишь двух чудом выживших бойцов.

Однако, несмотря на гибель саперной команды, путь к сердцу Константинополя – Влахернской набережной, теперь свободен! Джакомо передал сигнал на другие корабли и два «крейсера», в сопровождении разоруженного «Самсона» и пары нефов, везущих припасы к месту основного действия, снялись с якоря. Корабли следовали, прижимаясь к правому берегу, чтобы не подвергнуться обстрелу со стороны крепостных башен города. Остальные корабли флотилии остались в Босфоре, под прикрытием «Маккавея».