Ошибся я, не с заданием подошел десятник – в ворота вползал воз с собранным боярином Овдеем воинским снаряжением и нам предстояло получить сброю.

Тридцать четвертая

В путь выступили после короткого, но обильного банкета опять таки за счет хозяина усадьбы. За двумя длинными столами, накрытым прямо во дворе вместе со мной новобранцев я насчитал двадцать семь персон. Вендар с пятью дружинниками Миша и Бур с Кульмой и Протасом, чисто количественно делают наш небольшой отряд внушительной силой. Нам сразу же объявили, что на сегодня это последний прием пищи, так как идти будем до темноты, чтобы заночевать у какой-то Белой гати. Еще перед выходом я случайно уловил ушами несколько скептических реплик Вендара и остальных гридней по отношению к пополнению дружины, но с паршивой овцы хоть шерсти клок, других все равно нет, а князю нужна свежая кровь в войске, своя городская молодежь на службу не рвется, тихая крестьянская житуха многим больше по душе. Придется князю такими вот балбесами обходиться, а чтобы толк в нас вогнать не одну палку измочалить придется. В качестве короткого инструктажа Вендар велит на протяжении всего пути слушаться каждого его слова, скажет стоять – встать как вкопанному, скажет лечь – кинуться мордой в землю, будь там хоть кусок медвежьего навоза. Любые действия предпринимать лишь с позволения командира, любое левое движение в незнакомом лесу попросту не рекомендуется для нашей же безопасности. Еще десятник напомнил, что все новобранцы являются не насильно собранным на войну ополчением, а добровольно изъявившими желание нести княжью службу со всеми вытекающими тяготами и последствиями. Исходя из этого, на всем протяжении нашего пути Вендаром предполагалось обучение личного состава воинским премудростям на дневных привалах и по вечерам перед отбоем. Я считаю это очень дельной придумкой, многие мужики озадаченно хмыкают, самоуверенно полагая затею напрасной, ну а мне совсем не помешает подучиться воевать по-древнерусски хотя бы в теории.

Из города с противоположного причалам конца выходит наезженная телегами, извилистая дорога, по ней мы и следуем маршем колонной по двое. Воловьи повозки с ездовыми из бадаевой дворни двигаются в середине. Впереди и сзади колонны по двое дружинников, Вендар с обоими боярами тоже где-то в голове. Мы с разбойничками топаем сразу за повозками, к нам пристроился краснолицый дружинник Вран, оказавшийся отличным парнем. Весело идем, шустро, даже быки трясутся на удивление ходко, в их движениях есть что-то механическое, неутомимое. Я отмечаю, что мы с Невулом выше почти всех в войске. Уж он совершенно точно, так как Бур, Вендар и еще двое парней одного со мной роста.

Дорога режет пополам небольшое, колосящееся недозрелым злаком поле, затем пересекает зеленый луг и обширное низинное пастбище, затем резко сужается и втягивается в редкий покамест лесок. Стрекотание луговых цикад под горячим солнышком сменяется прохладной тенью и пением лесных птах.

- Ты считать умеешь? – спрашиваю нашего долговязого снайпера, устав напрягать шею.

- Могу, – с достоинством отвечает конопатый Невул.

- Сосчитай-ка, братец, нас всех кроме ездовых по головам.

- Зачем? – интересуется любознательный Голец.

- Так просто, – говорю. – Проверить хочу.

Вижу как уставший Миша плюхает свой толстый зад в первый воз. Правильно, боярское дело хорошо ехать, а не ноги дорогой бить. Вендар, как и положено командиру на марше частенько принимает вбок, пропускает колонну мимо, ощупывает пронзительным отеческим взглядом, затем с недовольным видом снова занимает место в авангарде, подле Бура.

В очередной раз, когда Вендар с нами поравнялся, я спрашиваю не знает ли он чисто случайно сколько нас сейчас идет через этот лес. Десятник уверенно называет цифру, считал, поди, перед выходом. Я в свою очередь прошу Невула озвучить результат его подсчетов. У стрелка получается на два человека меньше. Недостача в чистом виде. А, следовательно, выявлен позорный факт дезертирства из княжеской армии.

Вендар не верит, приказывает всем остановиться, лично пересчитывает вверенное подразделение остро вытаращенным пальцем, после чего впадает в глубокую задумчивость. Как не впасть, когда не прошло и одного полного дня, а отряд уже поредел больше чем на пять процентов. Это же форменное чепэ.

- Да не парься ты, Вендар, – говорю. – Свалили и хрен с ними. Вы ж никому собраться толком не дали, многие без вещей пришли, с родными не попрощались, не ждали, что сразу уйдут. Передумали, что тут такого? Хорошо сейчас сбежали, а не позже в бою.

Вендар внимательно на меня смотрит и недовольно объявляет, что князь с него за каждого потерянного воина спросит. Я ему объясняю, что фактически эти балбесы воинами еще не являлись, пожрали на халяву да и сдернули по добру по здорову, они и из Вирова с нами вряд ли выходили.

- Молодец, Андрюха! – хвалит меня втихушку не поленившийся ради такого случая слезть с повозки Миша. – Разглядел. Это хорошо. Плохо, что вовремя не остановили уклонистов. Но, похоже, Вендару ты нравишься.

- Я не телка, чтоб ему нравиться.

- Ты прекрасно понял в каком я смысле сказал. Вендар мужик неплохой, скорешился бы ты с ним, Старый, лишним не будет. Вам есть чему друг у дружки поучиться.

Я не привык оспаривать чье либо мнение, если оно действительно дельное. Поживем – увидим, против Вендара я ничего не имею, как и против дружбы с ним.

В глубоких сумерках встаем на первую в пути ночевку. Справа от стоянки поблескивает лунной рябью небольшое озерцо, слева темнеют густые заросли дикой малины. Ездовые распрягают быков, спутав веревками ноги, отводят на выпас к озеру. Костров не разводим, жарить или греть на огне нам нечего, сидя на земле, при свете ночного солнышка уминаем сухой обозный паек, запивая озерной, отдающей рыбой водой. Сами собой вспыхивают разговоры на разные темы. Вировские мужики говорят, что сразу за стеной малины была когда-то весь-деревушка, Белой Гатью звалась. Дворов в двадцать селенье, большое по здешним меркам. Была-была да и сгорела в одночасье. Вместе с капищем и требищем. Так сгорела, что никто из жителей не выжил. Само загорелось иль поджег кто – неизвестно. Давно было, останков уже не найти. А место хорошее, удобное, но удел пепелища бурьяном пустыниться, даже зверь дикий обходит.

Утром Бур уже на марше просит охотников набить дичины для вечернего барбекю. Некоторыми из новобранцев места эти исхожены вдоль и поперек, вызываются втроем, зовут с собой Невула и бесшумными тенями исчезают в чаще.

А меня на дневном привале подкараулил неприятный сюрприз: нашему изобретательному десятнику вздумалось привлечь меня к педагогической деятельности. Вендар пожелал, чтобы я преподал новобранцам несколько уроков фехтования на мечах. В логике ему не откажешь, кто ж будет таскать дорогущее оружие, не умея им пользоваться в достаточной мере, отнимут еще чего доброго. У меня подобных клинков целых два, значит я в мечевом бою не последний лох, а самый что ни на есть мастер. Я предлагаю Вендару вместо мечей поучить их кулачному бою. Он заявляет, что кулачный бой есть суть развлечение для безоружного быдла и настоящий дружинник владеть им, по сути, не обязан. Короче, настаивает, нехило врубив начальника.

Разыгрывать дешевый спектакль, позориться и портить людей права у меня никакого нету, поэтому, покумекав, взвесив все против и против, решаю втихую открыться Вендару и предлагаю заключить бартер дашь на дашь: он учит меня владению мечом, я его кулачным ударам, в частности тому, которым сломал ему нос.

- Я сразу понял, что ты не обычный воин, – с удовлетворением заявляет княжеский десятник, так, словно давным-давно ожидал моего признания. – Как только увидел. Чудной ты. Не боишься никого, будто смерти не ведаешь. Все думал где у тебя может быть слабина.

Беззлобная ухмылка трогает его губы.

- Сама отыскалась.

- Я тебе одному открылся, Вендар, учти это. Даже мои не знают. Мне бы подучиться железками этими махать поскладнее, чую, не раз пригодится. А, Вендар? Научишь?