За воротами шум и крики. Толпа расступается, лопается как пузырь, впуская на подворье усталого всадника. Его одежда от сапог до плеч покрыта слоем дорожной пыли, брюхо коня забрызгано высохшей грязью. Из оружия кроме меча ничего нет, железа бронного тоже, но с первого взгляда видно, что это не просто выехавший покататься бездельник.

Покинув седло в непосредственной близости от крыльца, прибывший тяжко перебирает ступени затекшими ногами, подходит вплотную к князю, говорит вполголоса. Мне со своего места не слышно о чем у них там речь, делаю несколько шагов ближе, но на крыльце уже тишина. Ее почти сразу же прерывает Рогволд приказом Змеебою облачаться обратно в рубаху и зайти внутрь терема.

Однако, беда какая-то стряслась, раз подраться нам не дали, зуб даю!

- Встретимся еще, наворопник, – сулит мне Змеебой, с разочарованным видом натягивая рубаху.

- Ага, всегда рад!

Глава тридцать третья

Все, кто был на крыльце и примкнувший к ним Змеебой по-очереди исчезают в доме. Толпа расходиться со двора не спешит, наверно ждет продолжения на самом интересном месте прерванного представления. Люди переговариваются, оживленно обсуждают прибытие всадника и все, что может быть с этим связано.

Со стороны ворот появляется Вендар, широкими шагами забегает в терем, через три минуты оттуда выносится как наскипидаренный и шпарит прямиком ко мне.

- Людей своих собирай! – вдарив возле меня по тормозам, говорит поставленным командным голосом.

Миг я любуюсь опухшим носом и начинающими сходить синяками у него под глазами. Красота, аж гордость берет.

- Каких еще людей? – спрашиваю, потому как не до конца въехал в смысл его слов ибо сбит с толку неожиданным напором.

- Каких князю обещал, опытных и верных. В дружину ты принят, но за своих головой ответишь.

Понял теперь. Чего их собирать, вот они свои-то, голуби ненаглядные, рядышком, подойти стесняются просто, страсть какие они у меня застенчивые.

Десятник морщится при виде моих неказистых парней и просит нас помочь ему с тремя гриднями освободить купеческий двор от посторонних. С задачей справляемся на удивление быстро, ибо понятливые горожане уже смекнули, что к чему и без особых понуканий покинули подворье. Вендар собственноручно запер за последним из них ворота. Через открытую калитку замечаю Младину. Глазища тревожно распахнуты, мнет в руках сорванный с раскидистого кустарника лист. Машу ей, чтоб вошла внутрь, пора и ее судьбу устраивать. Вот сейчас выходящего из дома боярина Овдея и напряжем этим деликатным вопросом.

- Что за кипиш, ваше благородие? – спрашиваю спустившегося с крыльца Мишаню. – Война что-ли?

Рваный имеет озабоченный вид работяги, получившего ответственное задание от мастера.

- Пока не война, но Рогволд сильно не в себе, – говорит, почесывая поросшую черным вьющимся волосом щеку. – Баньку сегодня хотел приказать, да видать накрылась банька...

Кто о чем, а барин о благах телесных.

- Надеюсь не из-за меня Рогволд не в себе?

Миша пренебрежительно фыркает, обозначая мою ничтожность в круге княжеских забот.

- Земиголы взбунтовались, тиунов и посадников перебили, говорят, что дани давать больше не станут.

- Это еще кто такие?

- Не больше твоего знаю. Прибалты какие-то. Рогволд их недавно примучил, вождя в поединке зарубил. Пользуются тем, что далеко от Полоцка, чудят постоянно, с данью хитрят. Князь хотел на них весной сходить, манерам поучить да вот видишь как вышло.

- К чему такая спешка? Пусть бунтуют сколько влезет, бежать им все равно некуда, придет как планировал весной да накажет.

Рваный мотает головой.

- Весной ничего с них не возьмешь. Урожай соберут и спрячут, рыбы за зиму накоптят и тоже схоронят, мед, воск, шкуры, орехи... в общем, все, что должны отдать надежно укроют. Скажут не уродилось. А Рогволд очень желает взять. Я, говорит, с них за каждого убитого полочанина спрошу!

- Разумно, – говорю одобрительно. – И по понятиям.

- Ты не радуйся. Князь после принятия пищи поспешит грузиться на свои кораблики и попрет с гридью в Полоцк по реке, остальные пойдут на пешей тяге. Мне и Буру поручено собрать всех, кто явился наниматься в дружину, вооружить и вести на соединение с Рогволдовой ратью неподалеку от Полоцка.

- Бур тоже пойдет?

- Пойдет. Виров князь на Завида оставляет. Все, бывай пока, я к себе, надо все оружие сюда стащить, припасы собрать, лошадей, телеги. Как вернусь, так и выйдем.

Занятно получается: в дружину я попал, а вот когда в Полоцке буду неизвестно. К тому же существует огромный шанс лечь костьми на далеком балтийском побережье. Не просто же так земиголам вздумалось устроить революцию, будут воевать не иначе. Миша рассказывает, что, не прошло и пяти лет после возложения на них дани Рогволдом, земиголы снова почувствовали силу. Видно появился у них новый вожак, которому неймется стать самостийным князьком. Ребята эти вовсе не подарок, если с духом соберутся, да соседних латгалов подпишут, могут и к Полоцку подойти права качать, так что серьезно все, не зря Рогволд торопится.

Рваному подводят вороной масти конька и он под мой изумленный взгляд верхом выезжает со двора. Я был настолько поражен виртуозным умением Миши держаться в седле, что напрочь позабыл о Младине, присевшей передохнуть на бочонок Змеебоя.

Чего тут удивляться? Рваный никогда не упоминал, что умеет верхами как заправский ковбой, а я не спрашивал. Интересно, чего он еще может такого о чем я не знаю? Потихоньку начинаю себя ущербным чувствовать по сравнению с Мишей, ей богу! Вместе здесь очутились, в условиях были одинаковых, но он уже княжеский боярин, важный человек, сборами походными заправляет, а я, можно сказать, только-только из тени своего непутевого предшественника вышел.

- Пошли, – раздраженно говорю Младине, – чего расселась как в кинотеатре?

- Куда?

- Не знаю, – признаюсь ей честно, так как идеи насчет ее определения у меня пока закончились.

Девчонка послушно отрывает зад от бочонка, подходит несмело. Взмахом руки подзываю Гольца. На дворе к этому моменту движуха полным ходом. Бадаевские холопы и нанятые работники нагружают мешками и кулями разной величины три телеги. За ними, иногда выкрикивая распоряжения, наблюдает Козарь. Голец рассказал, что той ночью из шестерых своих воинов Козарь потерял троих, что вкупе с Липаном, еще двумя дулебами и бедолагой Криней дает нам цифру в семь убитых. Не считая раненых. Неплохо Минай с урманами и грудью порезвились. Хотя Жила утверждает, будто гридь никого насмерть не била. Валили с ног, дух вышибали, но не убивали.

Встретившись со мной взглядами, Козарь приветственно кивает. Я киваю в ответ. Козарь дядька нормальный, без заскоков, с таким в бою надежно.

- Вместе надо держаться, – говорю подошедшим Гольцу, Жиле и молодым дулебам. – Нужно найти Невула, сказать, чтоб не терялся. Что-то не уютно мне без его лука.

- Верно толкуешь, – подает голос неизвестно как возникший рядом Вендар. – Змеебой поражений не прощает. Ты умудрился побить одного из любимцев воеводы.

- Что здесь такого? – спрашиваю удивленно. – Только дохлого побить невозможно.

- Неужто не понимаешь? Наш воевода поражений не жалует. У него каждый воин особенный. Дружина хоть и невелика, но боевитая, один десятка стоит. Он и подбирает таких, чтоб с ними в огонь и воду не страшно. С такой дружиной хоть к Ящеру в пасть. Многие полжизни не пожалеют, лишь бы попасть к нему. А тут ты...

- Тебя не звал? – интересуюсь между прочим.

- Куда? – смутился Вендар.

- Ну... к Ящеру...

- Звал, да только я Рогволду стремя целовал, и менять князя на боярина не стану. Не по чести как-то...

- Понятно, – говорю. – Значит советуешь заглядывать за угол прежде чем повернуть?

- Да. И вверх тоже посматривай.

- Добро. Благодарю за подсказку. Прямо сейчас и начну оглядываться как затравленный волк. Что нибудь еще?