Том покрутил головой, осматриваясь, будто впервые видел это место.
- Ну, давай, рассказывай.
- Чего рассказывать? – опешила я.
- Всё. Как живёшь. Как школа. Что нового.
Мы провели вместе около получаса, удобно расположившись на чьих-то куртках и пуховиках. Я с удовольствием делилась с Томом историями из своей жизни. Он в свою очередь, рассказывал о Дартмуте, о новых друзьях, лекциях, студенческих вечеринках. Для меня, четырнадцатилетней, это была информация с другой планеты, хотя, зачитывай Том обычный телефонный справочник, я слушала бы его с не меньшим интересом.
- Наверное, тебе пора, – сказал Том в конце разговора. - Уже поздно. Родители будут волноваться.
Я моментально вспыхнула. Опять намёк на мой возраст. Тем не менее я не могла лишить себя удовольствия ещё раз прикоснуться к Тому и послушно взялась за протянутую руку. Вытащим меня из-под лестницы, Том посмотрел вверх и неожиданно рассмеялся:
- Омела.
Я проследила за его взглядом. Это действительно была веточка омелы. Сиротливо зацепившись за деревянные перила, она свисала прямо над тем местом, где мы стояли
- Ты знаешь, что принято делать под омелой?
Конечно, я знала. За одну секунду в голове пронеслась куча ответов, но ни одного правильного не нашлось. Беззвучно я молилась: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»
Глаза Тома потемнели. Он легко притянул меня к себе. Я почувствовала аромат его туалетной воды, смешанный с запахом алкоголя. Это было ничуточку не неприятно. Наоборот, я задохнулась от этой смеси, пробуждающей во мне нечто новое, горячее.
- Под омелой целуются, чудо, - мягко сказал Том.
Я испуганно дёрнулась, не ожидая, что он действительно на это решится.
- Никому больше не позволяй этого делать, - сказал он и, прежде чем уйти, легко коснулся своими тёплыми губами моих.
- Не буду, - прошептала я уже в пустоту. Оглушенная и ослеплённая. И очень, очень счастливая.
Или нет?
Глава 3
Со временем стало только хуже.
Я не замечала происходящих во мне изменений, но к выпускному классу, по словам Джулии, расцвела.
- Ты - красавица, - повторяла она, поглаживая свой округлившийся животик.
Они с Николасом ждали первенца, который должен был родиться в начале весны. С успехом закончив юридический факультет университета, мой брат вернулся в Сан-Франциско, устроился на работу в престижную адвокатскую контору и женился на Джулии. У них была своя небольшая квартирка в центре города, но, когда Джулз забеременела, ребята вернулись в наш дом: для здоровья будущей мамочки было лучше жить в зелёном районе.
- Ох, брось!
Я никогда не любила подобных разговоров, и всё ещё не понимала, почему мальчики приглашают меня на свидания. С каждой неделей их становилось всё больше, но я не была заинтересована в каких-либо отношениях. В моём сердце жил только Том.
- Ты что, глупая, не замечаешь, как парни на тебя смотрят?
- Не замечаю.
- Я послала Тому твою фотографию. Он сказал, чтобы мы смотрели за тобой во все глаза.
- Ты послала Тому мою фотографию? – вскинулась я. – Какую?
- С вечеринки на Хеллоуин.
Я моментально побледнела.
В тот день Джулия буквально заставила меня нацепить костюм развратной певички из кабаре: корсет, колготки в сеточку, пышная юбка, открывающая спереди ноги до узких чёрных трусиков, плюс вызывающий макияж и безумный начёс на голове – это был настоящий бредовый кошмар.
Застонав, я закрыла лицо руками.
- Ты что, - засмеялась Джулия, - до сих пор по нему сохнешь?
От стыда я готова была провалиться под землю. Я жутко злилась на Джулию, а ещё больше на себя, потому что ничего не могла с собой поделать – я была отчаянно, безнадёжно, на веки вечные влюблена в её брата.
Том редко приезжал домой, а последнее лето и вовсе провёл в Нью-Йорке. Он заканчивал экономический факультет, его успехи были настолько грандиозными, что с третьего курса Тома пригласили пройти практику в одной из финансовых корпораций, куда позже он и устроился работать.
Обо всех его успехах я узнавала со стороны, страшась задавать прямые вопросы. Иногда Джулия сама заговаривала о брате, всё ещё подшучивая над моей детской влюбленностью, которую я всячески отрицала.
- Ничего я не сохну. Просто в следующий раз, когда соберёшься кому-либо посылать мою фотографию, лучше спроси меня.
Мне было восемнадцать. Тому двадцать три. Конечно, я понимала, что у него были девушки – не могли не быть. Однажды он привёз одну на День Благодарения. Не помню, как её звали: в памяти остались только светлые волосы, крупными локонами падающие на плечи, и то, как Том с ними играл. Они сидели на диване в нашей гостиной. Его рука была на спинке, голова девушки лежала на плече Тома. Беседуя с Ником, он рассеянно накручивал на палец эти золотистые локоны. Как под гипнозом, я смотрела на его пальцы, не в состоянии отвести взгляда от этой мучительной картины. Тогда я сказалась больной, и под рассеянную улыбку Тома поспешила убраться к себе.
Я честно пыталась его забыть. Начав принимать приглашения на свидания, я старалась получать от них удовольствие. Но пару раз врезав зарвавшимся кавалерам по физиономии, когда они пытались сделать нечто большее, чем было дозволено, я бросила это дело, и забила на свидания. Да и парни больше не рвались: видно те, которые до того решились за мной приударить, поделились своими впечатлениями. В попытках отвлечься от мыслей об Томе, я сосредоточилась на учебе и неожиданным образом окончила школу в числе лучших учеников. Подав заявления в несколько университетов, в том числе и Нью-Йоркский, я получила положительный ответ.
Родители долго не соглашались на мой переезд на Восточное побережье. Но неожиданно меня поддержал Ник.
- Да ладно вам! Наша кнопка давно зарекомендовала себя серьёзным человеком. Справится.
Отец только качал головой, и просил всегда держать под рукой газовый баллончик. Мне тоже было страшно уезжать, буквально тошнило от неизвестности, но справиться со своими страхами позволяла единственная мысль: я ехала в город, где жил он.
Разумеется, Тому сообщили, что я буду учиться в университете Нью-Йорка, и, по словам Ника, он договорился взять надо мной шефство. Хотя бы, на первое время. Только на этих условиях, заручившись поддержкой Картеров-старших, меня и отпустили.
Том встретил меня в аэропорту. До этого мы не виделись около двух лет, и он не сразу меня узнал. Его взгляд скользил по выходящим из зала прилёта, на секунду задержался на мне и снова обратился к двойным стеклянным дверям. Пришлось его окликнуть.
- Том.
Он резко повернул голову в мою сторону, и моментально нахмурился, видимо, пытаясь соотнести мой привычный образ и тот, что видел перед собой.
- Вики? – неуверенно переспросил он.
Я растерянно пожала плечами и смущённо улыбнулась.
- Боже мой! - Том рванул ко мне и тут же заключил в объятья. – Ничего себе! Как ты выросла! Я тебя не узнал.
- Я заметила, - весело засмеялась я, когда он расцеловал меня в обе щёки.
Это было настоящее счастье – стоять рядом с ним в переполненном аэропорту и, будучи крепко прижатой к его груди, смотреть в эти удивительные синие глаза.
- Ты красавица, чудо! Я аж обалдел! – Том пожирал меня взглядом, всё ещё широко улыбаясь, а я плавилась от счастья и растекалась лужицей. Спасибо, спасибо, Боже! - Идём, Тереза держит такси. Мы бы год стояли в очереди.
Моя сказка закончилась, так и не начавшись.
Я узнала эти золотистые локоны. Когда мы подошли к девушке, Том приобнял её и слегка подтолкнул ко мне.
- Вот, Тереза, это Виктория O’Брайан, сестра Николаса. Теперь вспомнила?
- Вспомнила, вспомнила, - засмеялась девушка, и по-дружески меня обняла. - Привет, Виктория. Как долетела?
- Спасибо, хорошо. – По сравнению с нежными колокольчиками, звучавшими в её голосе, мой прозвучал, как воронье карканье.
- А это - Тереза, - Том подтянул девушку к себе и поцеловал в щёку. – Моя невеста.