В этот момент бой достиг своего наивысшего напряжения. Всё побережье Анапы затянуло густым пороховым дымом, нависшим над морем, словно непроглядный осенний туман. От турецких зажигательных снарядов на русских кораблях то и дело вспыхивали паруса, но матросы успевали вовремя их тушить. Со столь близкого расстоянии турецкие ядра начинали наносить всё более ощутимый вред. Росло количество раненых, стали появляться погибшие. Густой дым больно въедался в глаза, а от пороховой гари было трудно дышать.

Занявшись боем с неприятельскими судами, Ушаков не забывал и о крепости Кораблям, не слишком связанным боем, он приказал перенести свой огонь на крепостные укрепления и батареи. Зажигательные брандскугели, выпущенные из русских корабельных мортир, ложились близ турецких береговых батарей, обдавая их огнём и густым чёрным дымом. Летящие вместе с ними разрывные снаряды врезались в те же батареи, оглушая несчастных турок и осыпая их дождём смертоносных осколков.

Наконец, один из турецких фрегатов, на которых Ушаков сосредоточил свою основную атаку, стал выходить из боя и быстро оседать на мель. Досталось в схватке и русским кораблям, в основном их такелажу и парусам.

Решив, что на сегодня довольно, контр-адмирал скомандовал отступление, и первым делом стал выводить свои корабли из радиуса обстрела береговых батарей. Он и так рисковал, ведь лишь одно удачное попадание из исполинских крепостных бомбард могло мигом пустить ко дну любой его корабль. Окажись турецкие канониры более меткими, Ушак-паше не удалось бы уйти без потерь. Но сохранение кораблей и, в особенности, жизней своих подчинённых для Ушакова было делом святым.

В непроглядной и удушливой пороховой взвеси, сыгравшей роль дымовой завесы, русская эскадра стала отходить в море. Один за одним, с потрёпанными парусами и расстроенным такелажем, корабли Ушакова покидали кавказский берег. Своевременность отступления позволила сохранить все корабли и обойтись малыми потерями среди солдат и матросов.

Ушак-паша направился к Крыму, а турки ещё долго палили ему вслед, словно отгоняя от себя явившегося шайтана.

Пятого июня эскадра вернулась в Севастополь, ведя за собой девять захваченных вражеских торговых судов с грузами.

Лихой боевой рейд, предпринятый контр-адмиралом, достиг своей цели. Турки сильно переполошились, и военное командование Блистательной Порты решило ускорить темпы подготовки своего крымского десанта.

Глава 6

К концу июня месяца из поступающих донесений становилось ясно, что турки закончили свои тактические приготовления и в Крыму, в самом скором времени, следует ожидать высадки их десанта. Одновременно турецкий сорокатысячный корпус готовился к наступлению на Кубань. Понимая, что медлить нельзя, генерал-фельдмаршал Потёмкин отдал командующему Севастопольской флотилией контр-адмиралу Ушакову приказ: готовиться к немедленному выступлению, перехватить османский флот и не дать ему высадить свой десант на крымский берег.

В это самое время флот османского капудан-паши Хуссейна вышел из Босфора и в последних числах июня даже показался в виду крымского берега, между Севастополем и Ялтой, но быстро исчез, отправившись к побережью Анапы, где его ожидал готовый к бою десант их янычар и стрелков-тюфекчи.

Второго июня Ушаков вышел в море, с целой флотилией из десяти линейных кораблей, шести фрегатов, тринадцати крейсеров, одного репетичного судна и двух брандеров. Основные силы, ведомые русским контр-адмиралом, представляли собой авангард из трёх линкоров и двух фрегатов во главе с шестидесятишести-пушечным линкором «Мария Магдалина» капитана бригадирского ранга Голенкина, основную кордебаталию из четырёх линкоров и двух фрегатов во главе с огромным восьмидесяти-пушечным флагманским линкором «Рождество Христово» капитана второго ранга Ельчанинова, на борту которого находился сам Ушаков, и арьергард из трёх кораблей и двух фрегатов во главе с шестидесятишести-пушечным линкором «Святой Павел» капитана первого ранга Шапилова. Во главе всей флотилии первым кораблём авангарда шёл «Святой Георгий Победоносец», с новыми парусами и заново настроенным такелажем.

Утро, как и всегда, началось с общего построения и последовавшего за тем молебна. В разосланных накануне приказах контр-адмирала говорилось: «Объявите всем до одного во флоте, что прославленный победами над неприятелем сей флот делами умножает славу императорского флага, требуйте от каждого исполнения должности не щадя жизни». Идти решено было к мысу Такиль, бывшему немного южнее Керчи, именно там легче всего было перехватить, идущий со стороны Анапы, османский флот.

Выйдя из Ахтиарской бухты и обогнув мыс Херсонес, флотилия Ушакова отошла в море так, чтобы оставаться в виду берега, и направилась на восток, вдоль южного крымского побережья. Контр-адмирал не спешил, ведя флотилию не на всех парусах, так как опасался, что капудан-паша Хуссейн предпримет какой-нибудь хитрый манёвр и появится в любой другой точке крымского берега.

На второй день после отплытия они были у мыса Сарыч, а на третий лишь миновали Ялту. Прямо у левого борта из морской пучины вырастал живописнейший скалистый берег, укрытый кипарисами и вырастающими прямо из скал реликтовыми соснами. Над ними, утопая в облаках, возвышалась гора Ай-Петри, а после неё самая высокая гора Крыма-Роман-Кош. Но ближе всего к морю, в этой части берега, была похожая на пьющего воду медведя гора Аю-Даг. На рассвете четвёртого дня пред взором предстала гора Димерджи, будто сложенная из бесчисленного множества гигантских каменных статуй, а к вечеру показались высящиеся на неприступных обрывистых скалах руины средневековой крепости Сугдеи. Наступившей ночью обогнули мыс Меганом и, ещё до рассвета, были вблизи Кара-Дага, побережье которого исчерчено живописными скалами, а к полудню видели уже Феодосию с возвышающимися над ней руинами легендарной средневековой Кафы. От Феодосии двинулись к мысу Чауда, и далее к мысу Опуку В Феодосийском заливе, и дальше за ним, захватывающие дух красоты южнобережья резко сменились дикой и полупустынной степью, изобилующей лишь поросшими камышом солёными озёрами.

Ночью с седьмого на восьмое июля русская флотилия достигла мыса Такиль, стала в виду него и преградила собой вход в Керченский пролив. Именно здесь, по предположению Ушакова, он должен был встретить неприятельский флот.

И великий флотоводец не ошибся. В половине десятого утра стоящий в дозоре крейсер подал сигнал о появлении противника. Не прошло и получаса, как на мглистом горизонте показалась вражеская флотилия в составе десяти линейных кораблей, восьми фрегатов и тридцати шести малых судов различных классов, включая бомбардирские корабли, полувёсельные шебеки, двухмачтовые бригантины, лансоны и кирлангичи.

Обе флотилии имели равное количество линейных кораблей, но в турецкой было больше фрегатов и, особенно, малых вспомогательных судов. По общему количеству пушек османы также имели ощутимое превосходство: тысяча сто турецких пушек против восьмисот шестидесяти русских.

Но в общем отношении военно-морских технологий, к концу XVIII века Блистательная Порта уже безнадёжно отстала от передовых европейских стран, в том числе и от России. Построенные Турцией линейные корабли того времени больше напоминали европейские аналоги прошлого XVII столетия. Чтобы хоть как-то сократить своё отставание, османам приходилось делать безумно дорогие заказы английским и французским верфям. Но компенсировать подобным образом все свои недостатки вконец ослабленная и одряхлевшая империя уже не могла Профессиональная выучка и боевая сноровка турецких моряков также не шла ни в какое сравнение с выучкой и сноровкой моряков других, более передовых стран. Единственным весомым достоинством турецкой армии и флота всё ещё оставалась знаменитая турецкая артиллерия, в былые времена принесшая Блистательной Порте не одну блистательную победу.

Заступивший утром на вахту лейтенант Морозов стоял на носу «Святого Георгия Победоносца» и, глядя в подзорную трубу, не выпускал из виду крейсер, должный подать сигнал о появлении неприятеля. Рядом с ним стоял его второй помощник и заместитель гардемарин Сергеев-Ронский, также осматривающий в подзорную трубу далёкий морской горизонт. Его недруг Модест, с которым и на службе не наладились добрые отношения, стоял на корме, держа в поле зрения флагман и репетичное судно.