Подплыв вплотную к корабельному борту, лейтенант приказал стоящим наверху матросам спустить трап. Так, по скрипучим деревянным ступенькам, Алексей поднялся на верхнюю палубу линкора.

Было время обеда, и лейтенант велел ему сначала пойти поесть, а после подойти в офицерскую кают-компанию. После перловой каши и ржаных сухарей с водой, коими кормили на карантине, это было нужным для него решением.

Прекрасно зная, где на кораблях располагается столовая и камбуз, Алексей пошёл к носовой части корабля. Спустившись вниз по трапу, он оказался в пропахшей снедью столовой, где в это время было шумно и многолюдно. Ели гардемарины за одним столом с матросами, нижними чинами и специалистами, но главным их отличием было то, что еду они получали из офицерской кухни.

Получив на камбузе свою порцию, он направился к месту, где уже сидели трое таких же как он гардемаринов. Но тут, совершенно неожиданно, судьба преподнесла ему довольно неприятную встречу. Одним из сидевших за столом оказался его недруг Модест. Решив не подавать вида, что ему эта встреча неприятна, Алексей спокойно поздоровался и сел за стол рядом с ними. Модест также поздоровался, но начал сильней налегать на еду, чтобы поскорее покинуть столовую.

После обеда Алексей отправился в кают-компанию. Там он встретил уже знакомого лейтенанта и самого капитана Поскочина. В кают-компании тоже закончили обедать. Завидев новенького гардемарина, капитан пригласил его в свою каюту. Вместе с ними в капитанскую каюту вошёл и лейтенант.

— Сергеев-Ронский Алексей Александрович, — как бы про себя сказал капитан, беря в руки разнарядку, полученную новым гардемарином ещё в Адмиралтейств-коллегии.

— Так точно, ваше высокоблагородие, — тут же ответил гардемарин.

С полминуты между ними царило молчание, в течение которого капитан оценивающим взглядом рассматривал то Алексея, то предложенные им бумаги.

— Вы назначены вторым заместителем и помощником лейтенанта Морозова. Господин Морозов- второй линейный лейтенант и мой старший помощник. Так что должность сия ответственна даже для опытного моряка, а тем более для новобранца, — сказал капитан и протянул руку гардемарину.

— Сочту за огромную честь, — с гордостью ответил Алексей, сначала пожав руку капитану Поскочину, а затем и лейтенанту Морозову.

Интуитивно он сразу же догадался, кто является первым заместителем лейтенанта, но в тот момент его это не огорчило.

— На сегодня вы можете быть свободны, гардемарин Сергеев-Ронский. Господин лейтенант покажет вам вашу каюту. А завтра утром уже на учения, вместе со всей командой. Понятно? — спросил капитан, обращаясь к гардемарину.

— Так точно, ваше высокоблагородие, — ответил гардемарин.

— А вы, лейтенант, вызовите ко мне советника артиллерийской экспедиции, а потом проверьте, как там идут дела у боцмана. И, пожалуй, всё на сегодня. Сразу после вечернего построения дадим отбой, — махнув рукой, сказал капитан лейтенанту.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — кратко ответил тот, и, поклонившись, вышел из капитанской каюты.

За ним, также поклонившись, последовал и Алексей.

Лейтенант показал ему гардемаринскую каюту на четверых человек, в которой как раз оставалось одно свободное место. Велел освоиться и расположиться. Потом ушёл по своим делам, оставив его в каюте.

Уже вечером, на построении, Алексей узнал, что после завтра их корабль выходит в боевой рейд к берегам Турции.

На утро, чуть свет, раздалась учебная тревога. Вскочив со своих спальных мест, под оголтелый звон судового колокола, матросы бросились к мачтам, артиллеристы к пушкам, солдаты к бортам, офицеры и нижние чины к своим служебным постам.

«Поднять якоря!», «Ставить паруса!» — отдал капитан свои первые команды. «Поднять якоря!», «Ставить паруса!» — во весь голос повторили два лейтенанта. «Поднять якоря!», «Ставить паруса!» — также во весь голос повторили четыре гардемарина Боцманматы бросились поднимать якоря, а большая часть матросов поспешила во вантам на реи. Развёрнутые паруса сразу же набрались ветром, и корабль сильно потянуло к выходу из бухты. «Убавить паруса!» — поступила следующая команда, и матросы на всех трёх мачтах зарифили брамсели, а также крюйсель, грот-марсель и фор-марсель, оставив лишь бизань, грот, фок и кливер на бушприте. «Противник по левому борту!» — крикнул смотрящий в подзорную трубу мичман. «Противник по левому борту!» — крикнули лейтенанты и за ними гардемарины. «Внимание на левый борт!» — тут же скомандовал капитан, «Внимание на левый борт!» — завторили подчинённые. Артиллеристы прильнули к орудиям, солдаты морской пехоты встали с ружьями на готове. «Вступить в бой с неприятелем!» — скомандовал капитан, дождавшись пока мнимый противник не подойдёт на достаточное расстояние. «Вступить в бой с неприятелем!» — повторили его команду лейтенанты и гардемарины. С левого борта с оглушительными раскатами стали работать орудия, а чуть позже к ним присоединились ружейные залпы морских пехотинцев. Главным и единственным отличием этой учебной стрельбы от реального боя было то, что как пушки, так и ружья, били лишь пороховыми залпами, без ядер и пуль. Спустя около получаса беспрерывной пальбы последовала команда «Отбой». Затем снова всё повторили, и так, с различными вариациями, шесть раз за день, сделав лишь короткий перерыв на обед.

Вечером, после короткого десятиминутного перерыва, последовало генеральное построение.

По правую сторону первыми стали линейные офицеры- второй лейтенант, мичман и четыре гардемарина. За ними стали штаб-офицеры от артиллерии и штаб-офицеры морской солдатской команды, и следом обер-офицеры от той же артиллерии и обер-офицеры от той же морской солдатской команды Как офицеры, так и рядовые от солдат были облачены в зелёные мундиры пеших войск и всем своим видом и обмундированием походили на сухопутную инфантерию. Дальше стояли унтер-офицерские чины и специалисты. Из них же первыми были штурман, бортовой лекарь, казначей и иеромонах-капеллан. За ними шли кондукторские чины: боцман, тиммерман, подштурманы, старшие рулевые, боцманматы и помощники лекаря Последними с правой стороны стояли разного рода специалисты, как то парусный мастер, канатный мастер, оружейный мастер, конопатчик, бондарь и судовой преподаватель. Напротив них слева, в несколько плотных шеренг, стояли рядовые морской солдатской команды, с набелёнными волосами, в зелёных мундирах, чёрных гетрах и треуголках с белым бордюром, матросы; в грубых стёганых тельниках, высоких чёрных сапогах и круглых чёрных шапках с высокой круглой тульей, и рядовые канониры, одетые почти также как и матросы.

Меж двух рядов, во главе построения, стоял капитан, и рядом с ним первый лейтенант и профос, исполняющий функцию судового полицейского. Профосу помогали два судовых капрала, надзирающих за дисциплиной и отвечающих за телесные наказания. Вместе с капитаном они проходили сквозь строй, помогая ему выделять и благодарить отличившихся или устраивать взбучку тем, кто ошибался или проявлял нерасторопность.

Наконец, после тщательного досмотра и произнесения необходимых выговоров, всем разрешили идти ужинать. После чего дали отбой.

Глава 5

Раннее утро на линейном корабле «Святой Георгий Победоносец» началось с построения и всеобщей молитвы в корабельной церкви. Подходя к корабельному иеромонаху, матросы, солдаты и возглавляющие их офицеры принимали причастие из его рук, после чего подходили к парусиновому иконостасу, крестились пред ним и устами прикладывались к образам святого апостола Андрея Первозванного, святого великомученика Пантелеймона и святого Георгия Победоносца.

Утро выдалось не по-майски холодным, у всех изо ртов и носов валил пар. Дул сильный зюйд-вест, принося со степей едва уловимый горьковатый запах полыни. За инкерманской долиной начинал брезжить рассвет.

После окончания молебна последовала команда: «Всем по местам» и сразу же за ней- команды: «Поднять якоря» и «Ставить паруса». Следуя наизусть заученным и отработанным действиям, боцманматы взялись за якоря, а матросы по вантам стали карабкаться к реям. По мере развёртывания парусов, корабль стал трогаться с места. Постепенно набирая скорость, он потянулся от Северной бухты к мысу Константиновскому.