Валентина Краснова, ноябрь 1998 г.

Свою скромную пенсию она тратила на обеды для зятя

Я попыталась отыскать имя Елизаветы Васильевны Крупской в современном энциклопедическом словаре, но не нашла. Там был только Константин Игнатьевич Крупский. Я решила, что словарь слишком новый, и обратилась к словарю, изданному при Сталине, но и там не было никакой информации о матери Надежды Крупской. Я подумала, что большевики явно не оценили ее роль. Ведь все это время, пока Ленин с Крупской раздували «огонь революции», о них заботилась самоотверженная Елизавета Васильевна.

Семья… У многих это понятие сразу ассоциируется с простой и четкой схемой: муж, жена, дети. Впрочем, иногда остряки вспоминают и о теще. В этом плане семью Владимира Ильича Ленина можно считать нетипичной. Детей, как известно, у него не было, зато теща всегда и везде сопровождала чету революционеров. Елизавета Васильевна Крупская была надежной опорой для своей дочери и для зятя — Владимира Ульянова.

Уже в пожилом возрасте в своих многочисленных беседах с молодежью Надежда Константиновна Крупская не уставала повторять, что Владимир Ильич никогда не смог бы полюбить женщину, с которой он расходился бы во взглядах, которая не была бы товарищем по работе.

Никита Сергеевич Хрущев в своих воспоминаниях уделил внимание отношениям Ленина с женщинами и мнению Сталина по поводу этих отношений: «Много Сталин говорил о Ленине. Он часто возмущался тем, что, когда Ленин был больной, и он повздорил с Крупской, Ленин потребовал, чтобы он извинился перед ней. Я сейчас точно не могу припомнить, какой был повод для ссоры. Вроде Сталин прорывался к Ленину, а Надежда Константиновна охраняла Ленина, чтобы его не перегружать, не волновать, как рекомендовали врачи. Сталин сказал какую-то грубость Надежде Константиновне, а она передала Ленину. Ленин потребовал, чтобы он извинился. Я не помню, как поступил Сталин, послушался ли он Ленина и извинился или нет. Я думаю, в какой-то форме он все-таки извинился, потому что Ленин с ним иначе бы не помирился.

Уже после смерти Сталина в секретном отделе мы нашли конверт, а в этом конверте была записка, написанная рукой Ленина. В ней Ленин писал Сталину, что он нанес оскорбление Надежде Константиновне, которая является его другом, и он требовал, чтобы он извинился. Он писал, что если Сталин не извинится, то он не будет считать его своим товарищем. Я был удивлен, что эта записка сохранилась. Наверное, Сталин забыл о ней.

Сталин очень не уважал Надежду Константиновну. Не уважал он и Марию Ильиничну. Вообще он очень плохо отзывался о них, считал, что они не представляли какую-то ценность в партии. Мне было очень не по себе, когда я видел, не только чувствовал, а видел, с каким неуважением относился Сталин к Надежде Константиновне еще при ее жизни.

Я был воспитан как молодой коммунист с послеоктябрьским стажем. Я привык смотреть на Ленина с уважением, как на вождя, а Надежда Константиновна — это неотделимая часть самого Ленина. Поэтому мне было очень горько смотреть на нее на активах. Бывало, придет старушка, дряхлая, ее все сторонятся, ведь она считается человеком, который не отражает партийной линии, к которой надо присматриваться, потому что она неправильно понимает политику партии и выступает против целого ряда положений.

Теперь, когда я анализирую то, что делалось в то время, думаю, что она была в этих вопросах права, но тогда все смешивалось в одну кучу и забрасывали грязью Надежду Константиновну и Марию Ильиничну.

Сталин в узком кругу объяснял, говорил, что она и не была женой Ленина. Он другой раз выражался весьма вольно. Уже после смерти Крупской, когда он вспоминал об этом периоде, он говорил, что если бы дальше так продолжалось, то мы могли бы поставить под сомнение, что она являлась женой Ленина. Он говорил, что могли бы объявить, что другая была женой Ленина, и назвал довольно солидного и уважаемого человека в партии. Я не могу быть судьей в таких вопросах».

Существует версия, что Сталин угрожал Крупской в случае ее малейшего неповиновения объявить официальной женой Ленина Инессу Арманд.

Тем не менее теплые, если на восторженные воспоминания об Инессе Арманд оставила Крупская. В 1926 году она являлась редактором сборника «Памяти Инессы Арманд». Самозабвенно посвятив всю себя мужу, она после его смерти стремилась уберечь его личную жизнь от всяких кривотолков. Детей же Инессы Арманд Крупская в своей одинокой старости любила горячо и искренне.

После смерти Ленина, выступая перед советской общественностью, Крупская говорила о том, как она скрашивала суровые дни Ленина в далекой сибирской ссылке (куда она, как невеста, отправилась сама, добровольно, вместо назначенной ей более близкой и легкой ссылки в Уфимскую губернию); что она облегчала ему долгие годы одиночества и тоски в эмиграции; что она тридцать лет шла с ним рука об руку и никогда с этого пути не свернула.

Но всегда вспоминала она о своей матери, которая прошла этот же путь, следуя за своей дочерью.

Несомненно, уже одним этим Елизавета Васильевна Крупская заслужила, чтобы ее имя вошло в анналы истории.

Но сделанное ею не исчерпывается одним этим. Она была не только тещей вождя мирового пролетариата — она была его соратником, его ближайшим помощником. Все это она делала ради любви к дочери. В этом ее материнский подвиг.

Маленькая Надя — единственная дочь Елизаветы Васильевны и Константина Игнатьевича Крупских росла в атмосфере любви, ласки и внимания, царивших в семье.

Ее отец служил офицером. Его часть была расквартирована в Польше, входившей тогда в Российскую империю. Константин Игнатьевич, как человек прогрессивных взглядов, порицал жестокую расправу царского правительства с освободительным движением поляков и белорусов.

Он был против русификаторской политики, которую проводили русские власти. Этого было достаточно, чтобы уволить Крупского как неблагонадежного и предать суду. Семья познала нужду, гонения, скитания.

Отец умер, когда Наде было 14 лет.

После смерти отца Надя с матерью жили в Петербурге, на старом Невском. Надя подрабатывала, давая уроки. Об этом периоде их жизни вспоминала Мария Куприна-Иорданская, которая была в ту пору маленькой девочкой, а Крупская готовила ее к поступлению в гимназию:

«Вход в квартиру был под воротами. Подниматься надо было по темной, крутой и узкой лестнице. На площадке первого этажа — обитая старой клеенкой дверь. С правой стороны на проволоке висела деревянная груша. Когда за нее дергали, в передней дребезжал колокольчик.

Дверь открывала Надежда Константиновна, и я повисала у нее на шее.

— Ну, будет, будет, раздевайся, Мышка, — говорила она смеясь, когда я долго не отрывалась от нее.

Квартира Крупских была маленькая — две комнаты и кухня. Из передней дверь вела в полутемную комнату с одним окном, выходившим в подворотню. Обстановка этой комнаты была очень скромная. У стены против входной двери стоял диван с высокой деревянной спинкой, перед ним овальный стол, кругом несколько стульев. В углу — шкаф с посудой, около окна стояли шифоньерка и кресло. Это была комната Елизаветы Васильевны и столовая.

В смежной, очень узкой и поэтому казавшейся длинной комнате жила Надежда Константиновна. Здесь всю поперечную короткую стенку занимала кровать. По продольным стенам размещался комод, вешалка для платьев, две высокие книжные полки и два стула. Небольшой канцелярский стол с двумя ящиками, покрытый темно-малиновой промокательной бумагой, стоял у окна. На столе в большом порядке лежали книги и ученические тетради. Рядом с небольшой стеклянной чернильницей, в темно-синей деревянной рамке, выделялся портрет отца Надежды Константиновны. Крошечная кухня с окном, выходившим уже во двор, а не в подворотню, была самым светлым помещением в квартире.

Дома Надежда Константиновна не закалывала волосы в прическу, и ее длинная пышная коса спускалась ниже пояса. Иногда она позволяла мне расплетать и снова заплетать косу. Это занятие доставляло мне огромное удовольствие. Если гребенка запутывалась в ее густых волосах, она только морщилась и смеялась. Но от банта, которым я непременно хотела украсить ее голову, она решительно отказывалась и не сдавалась ни на какие мои просьбы.