Через пять минут после этого Кики, точно придерживаясь инструкций Бласа, проник в дом с черного хода.

Он постучал в дверь квартиры 12-А и весело назвался.

Вошел, поцеловал руку улыбнувшейся ему Бегонии и, вытащив из кармана тампон с хлороформом, прижал его ко рту девушки.

Она медленно стала оседать на пол.

Кики поднял ее на руки, вышел из квартиры и, осторожно прикрыв дверь ногой, быстро прошел к черному ходу, поднялся, задыхаясь, этажом выше и носком ноги три раза ударил в дверь мансарды.

Дверь распахнулась, и он передал девушку на руки человеку, лицо которого было скрыто трикотажным чулком с прорезями для глаз и рта. Кики знал, что его будут ждать. Ничего не сказав, он вышел и по лестнице черного хода спустился во двор.

Удалившись от дома доньи Алисии на два квартала, он вошел в телефонную будку и набрал номер кабинета Бласа.

Блас ответил ему в трубку беспроволочного телефона, находясь в музыкальном салоне.

— Шеф, так я пошел? — спросил Кики.

— Спасибо, — ответил Блас, взглянув на часы. — Хвалю.

Он отвез донью Алисию домой. Всю обратную дорогу она не снимала наушники, упиваясь голосом Пласидо Доминго. Дала даже послушать Сталину, который неодобрительно дернул головой.

Глава 103

Виктория осталась довольна репетицией. Именно сегодня все завертелось, как надо.

Номер, названный по подсказке Бето «Свидание с лесом любви», обретал свои магические черты.

Виктория решила отказаться от излишних декораций и костюмов. Смысл этой вещи был понятен и без слов, одна музыка вполне могла бы выразить идею Бегонии, но Виктории важно было как можно лучше записать ее текст на фонограмму — ведь этим текстом ее немая сестра «говорила».

Виктория предпочла не петь, а просто наговорить стихи под музыку — это давало больший эффект. Казалось, будто влюбленная девушка действительно объясняется в любви дикому лесу.

Вместо костюмов Бегония предложила разрисовать тела специальными красками. Это соответствовало входящему в моду искусству «телесной живописи».

«Свидание с лесом любви» решено было показать сначала на Кубе, а в дальнейшем, по возвращении, в своем кабаре.

На репетиции присутствовала русская балерина Дарья, с которой Виктория познакомилась недавно на одном из концертов Ансамбля современного танца Бразилии.

На этот концерт своих соотечественников Дарью пригласила одна из ее учениц — бразильянка Луиса.

Дарья однажды была со своим приятелем в «Габриэле», она узнала Викторию и вместе с Луисой подошла к ней в антракте.

Они разговорились. Узнав, что Дарья преподает в балетном училище, Виктория спросила, не посмотрела бы она одну ее новую работу. Мнение русской балерины было для Виктории очень важным.

— Ты сама это придумала? — спросила Дарья после окончания репетиции, обняв и поцеловав Викторию.

— Хореографию придумала сама. А музыку и текст — моя сестра.

Дарья высказала несколько замечаний и, поднявшись на сцену, показала один вариант, который, по ее мнению, был более естествен. Она спросила:

— А не могла бы твоя сестра показать мне другие свои работы? Я бы предложила их моим ученицам…

— Хочешь, поедем прямо сейчас со мной?

— С удовольствием.

Под впечатлением ее отзыва Виктория позвонила сестре, решив пока не сообщать о просьбе Дарьи, отложив этот сюрприз до возвращения домой. Виктория обрадовалась предложению Дарьи, так как врач сказал, что Бегонию надо обязательно чем-то занимать.

— Мышелов не приходил? — спросила она.

Тук-тук…

— Сделай салат побольше, я приеду с подругой.

Тук…

— Если этот враг мышей появится, попроси его, пожалуйста, отложить свое зверство часа на два.

Тук…

Виктория положила трубку.

— У нас должны травить мышей! — объяснила она Дарье…

У порога квартиры лежал сонный Сталин.

Виктория постучала.

— Бегония, мы пришли! — громко сказала она, наклонившись, чтобы погладить тирана. Она испуганно сказала Дарье: — Он почти не дышит! Надо сказать донье Алисии!

— Странно, пахнет лекарствами… Хлороформом…

У Виктории забилось сердце.

— Неужели у Бегонии приступ! Наверно, приезжала «скорая»!

Она сильнее застучала в дверь.

— Бегония, ты дома?!

Снизу поднималась донья Алисия.

— Виктория, что случилось? Боже! Сталин! Что с ним?

— По-моему, он опьянел от хлороформа, — сказала Дарья, подняв с пола клочок ваты.

Виктория разрыдалась. Не попадая ключом в замочную скважину, она спросила:

— Донья Алисия, «скорая помощь» не приезжала?

— Нет, дорогая!

— Тогда у нее, должно быть, приступ!

Дарья взяла у Виктории ключ и открыла дверь.

В комнате никого не было. Аптечка с ампулами и шприцем лежала на месте.

— Боже! — только и воскликнула Виктория, бросившись к телефону.

Глава 104

В мансарду Скальпель проник за час до того, как в доме появился Кики.

Респектабельный с виду человек в сером костюме, в дымчатых очках с большим медицинским баулом в руке.

К моменту появления Кики с Бегонией на руках Скальпель уже переоделся в куртку, разложил на стерильной марле два шприца и ампулы.

Он прилег на кушетку и полистал газету «Один плюс один». Потом посмотрел на часы и надел трикотажную маску.

Когда появился Кики, Скальпель бережно принял Бегонию на руки и, положив пленницу на кушетку, сделал ей два укола — один инсулина, а второй снотворного.

Снял маску.

Он вглядывался в безмятежное, поразительно красивое, чуть бледное лицо Бегонии и криво улыбался: губы его плотоядно подрагивали, а брови ходили вверх-вниз, что свидетельствовало о его крайнем возбуждении.

Это возбуждение при виде несовершеннолетних не раз доставляло ему неприятности, которые два раза оканчивались судебными приговорами.

«С такой неплохо бы побаловаться!» — подумал Скальпель. И нахмурился, вспомнив волчий взгляд Бласа, который знал вкусы отчаянного доктора и категорически запретил ему пользоваться случаем. «Грех возвращать такой товар в целости и сохранности!» — заключил свои размышления Скальпель, подавив вожделение воспоминанием о взгляде Бласа.

Впрочем, он не преминул заглянуть Бегонии под блузку и уже намеревался продолжить ее «медицинский осмотр» дальше, как вдруг зазвонил телефон: два гудка, пауза, звонок.

Это был пароль.

Скальпель снял трубку и, косясь на спящую Бегонию, тихо сказал:

— Прачечная слушает…

— Простите, не туда попал, — раздался голос Бласа, который, услышав слова, означавшие, что все идет своим чередом, тут же положил трубку.

Скальпель подошел к Бегонии, приподнял ей веко, пощупал пульс и, убедившись, что оба лекарства подействовали, достал толстый сандвич с сыром и с аппетитом стал жевать, углубившись в чтение газеты.

Крайнее возбуждение на время покинуло его…

Если бы он знал, что Бегония очнется раньше времени, он бы не читал столь самозабвенно в приложении к газете «Один плюс один», в любимом разделе «Эрос», статью «Три момента задницы».

Бегония лежала с закрытыми глазами. Она поняла, что находится не дома, слышала шуршание газеты и покашливание мужчины.

Голова была как ватная. Она вспомнила улыбчивого специалиста по выведению мышей, удушливый запах хлороформа и поняла, что попала к плохим людям.

Запах спирта, которым Скальпель протер ей руку перед тем, как сделать укол, и относительно нормальное самочувствие, помогли ей догадаться об уколе. Значит, им известно ее состояние и они не хотят, чтобы оно ухудшилось.

Не знала она, правда, о том, что ей сделан также укол снотворного.

Впрочем, и Скальпель не знал, что Бегония отличалась редкой невосприимчивостью к снотворному, кроме одной «маминой» настойки, которую она привезла с собой из Испании.