Тысячи провожающих обступили паломников. Одни просили молиться за них в доме аллаха; иные вручали уезжающим деньги, чтобы те приобрели и зарезали в святых местах жертвенного барана. Из толпы, еле передвигая больные ноги, вышел старик и обратился к эмиру каравана:

— О ходжи, возьмите мои несчастные гроши, поставьте свечку и попросите владыку возвратить мне здоровье!

Эмир охотно принимал деньги и, набожно вздымая очи к небу, обещал:

— Помолюсь, брат мой, помолюсь…

Вдруг военный оркестр заиграл английский гимн. Эмир, натянув поводья своего копя, громко воскликнул:

— Братья мои! Пусть тот, к кому мы идем на поклонение, пошлет нам счастье в пути! Произнесем же имя аллаха!

Все поняли, что караван сейчас тронется, и торжественно прозвучало тысячеголосое восклицание:

— Бисмиллах!

Еще минута — и все пришло в движение. Сотни разукрашенных верблюдов, звеня колокольчиками, зашагали вдоль улицы, сопровождаемые пением паломников, барабанным боем, звуками камышовых и медных дудок.

Впереди ехал эмир на белом коне, держа в руке длинный бамбуковый жезл с треугольным зеленым флажком и серебряным наконечником, изображающим лунный серп. Мухтар на своем осле держался позади вожака каравана.

Процессия, оставляя за собой облако пыли, двигалась по левому берегу Тигра, держа путь на юг, к городу Кербела. Она прошла мимо дома английского губернатора, с балкона которого ее приветствовали высокие чины английской армии.

Последними шли верблюды, груженные гробами. Здесь царило молчание. Из плотно заколоченных и засмоленных гробов все же тянуло запахом разложения, поэтому лица людей, сопровождающих эту часть каравана, были обмотаны белыми платками.

Тысячная толпа оборванных и голодных людей с плачем и стонами следовала за караваном. Люди обступали его со всех сторон, забегали вперед. Худые, иссохшиеся от голода руки тянулись к паломникам, громкие вопли о милостыне оглашали воздух.

Караван вышел за городскую черту. По команде английского офицера конвой стал разгонять голодную толпу, оттесняя ее копьями и осыпая ударами плеток. Постепенно наступила тишина. Мелодично позванивая колокольчиками, караван мерно продвигался вперед, к пустыне. Покачиваясь в такт движениям своего коня, эмир затянул духовную песню.

Время уже близилось к полудню. Солнце палило все жарче и жарче. Животные тяжело дышали, медленно и лениво переступая мохнатыми ногами.

Эмир воспаленными от зноя глазами все чаще поглядывал на небо, боясь пропустить время намаза. Большим шелковым платком он то и дело обтирал струившийся по лицу пот и продолжал петь. Не петь он не мог: надо было поддерживать бодрость и укреплять дух следовавших за ним паломников. Такова его обязанность.

От Багдада до Кербелы можно было проехать по железной дороге, что намного сократило бы и облегчило путь. Но грешно, отправляясь в Мекку, в дом аллаха, сразу же сесть на машину, выдуманную людьми, которые «продали» душу дьяволу. Надо показать аллаху, с какими муками и трудностями его правоверные идут к нему на поклонение. Чем длиннее и тяжелее путь, тем легче очиститься от грехов, тем скорее заслужишь любовь и милость неба.

Шел третий час дня. Мухтар сонно покачивался на своем осле. Его мучила жажда, но он не пил: воды было мало, ее приходилось экономить. Эмир строго наказал беречь воду: поднимется самум, надолго задержит караван, а в пустыне нет ничего, кроме горячего песка и раскаленного воздуха.

Задремавший от мерного движения и зноя Мухтар приоткрыл глаза.

О чудо! Он увидел впереди озеро. Нет, это даже не озеро, а бескрайнее море… Плывут корабли. Колышутся огромные белые паруса; ветер доносит звон тысячи колокольчиков, подвешенных к мачтам, слышится чудесная песня… Мухтар заторопил осла — скорей туда, к морю… Купаться, нырять, плавать! Но через минуту вода исчезла, будто ушла в горячие пески… Мальчик чуть не заплакал от обиды.

— Куда же исчезло море? — с недоумением спросил Мухтар.

Эмир рассмеялся. Он понял, что мальчик обманут аравийским миражем.

— Сын мой, не одного тебя обмануло чудо пустыни! — сказал эмир.

Он повернулся к богатому купцу, который ехал рядом с ним, и рассказал забавный случай. Два года назад, во время войны турок с англичанами, командиру одного из подразделений английских войск показалось, что турки наступают несколькими колоннами прямо на его позицию. Он приказал контратаковать противника. Англичане ринулись на турок, но те точно растворились в воздухе.

Рассказ эмира на короткое время развлек паломников, а с ними и Мухтара.

Наступила ночь. Над пустыней замерцали тысячи звезд. Караван остановился на ночлег. Уставшие, изнуренные люди совершили намаз и расположились на отдых. Мухтар съел несколько фиников, припасенных ему на дорогу заботливой Ходиджей, и улегся на теплый песок. Осла, чтобы тот не ушел, он привязал уздечкой к ноге. В полусне мальчик слышал, как мерно жевали мякину верблюды, храпели спящие паломники. Бодрствовал только военный патруль, охранявший караван.

Ночь медленно уходила. Серебряный свет утра забрезжил на горизонте.

— Вставай, мальчик, пора! — услышал сквозь сон Мухтар.

С трудом раскрыв отяжелевшие веки и увидев перед собой эмира, мальчик быстро вскочил на ноги и тут же упал. Он совсем забыл об уздечке, привязанной к ноге. Это развеселило Мухтара. Освободив ногу, мальчик похлопал осла по шее и громко сказал:

— Ну вот мы с тобой и отдохнули.

Вокруг перекликались погонщики каравана, поднимая упирающихся верблюдов. Суетились, помогая друг другу, паломники.

Безбрежные пески начали розоветь. Эмир поднялся и затянул песню:

Все ярче и золотистей становились пески, а голос эмира звучал все громче. Он пел о нечистой силе, о дьяволах, якобы водящихся в пустынях, он просил аллаха о спасении каравана от грабителей, болезней и дорожных бедствий.

Караван шел целый день безостановочно. Солнце пекло, жара становилась нестерпимой, верблюды двигались с трудом. Но эмир не хотел задерживаться в пути. К вечеру, когда солнце уже прощалось с пустыней, вдали показался наконец зеленый оазис Кербелы. Блестели пруды, темнели пальмовые рощи. После огненного дыхания пустыни паломникам казалось, что они приближаются к воротам рая.

Не успел караван приблизиться к черте города, как навстречу ему устремились многочисленные нищие.

Опасаясь божьего гнева, паломники вначале не скупились на подаяние. Но по мере приближения к городу число нищих возрастало. И тогда паломники стали отделываться сочувственными восклицаниями:

— Рады бы помочь вам, но путь наш далек. Пусть аллах пошлет вам милость!

У шлагбаума караван был остановлен местным полицейским постом. Эмир вручил начальнику поста соответствующую мзду, и паломники беспрепятственно вошли в город.

Вокруг верблюдов, нагруженных гробами, немедленно начался оживленный торг. Сотни горожан окружили прибывших. Отталкивая и перебивая друг друга, они громко предлагали:

— Продам участок земли на три могилы!

— Дешево похороню покойника на своем дворе!

Время было уже позднее, но торг за место для погребения покойников все продолжался. Состоятельным паломникам удалось за солидные деньги купить у жителей города отдельные участки земли и избавиться от смердящих гробов. Остальным пришлось довольствоваться местом на общем кладбище шиитов, за городом, что стоило значительно дешевле.

Проведя ночь у гробницы пророка Хусейна, эмир с утренней зарей опять поднял паломников в путь.

На четвертые сутки караван пересек пустыню и прибыл в Самав — небольшой оживленный городок на берегу реки Евфрат.