- Сам ты чучело.

- А вот и нет.

- Как же нет, когда вон ты какой смешной!

- Не смей смеяться, я тебя стукну!

- Как же ты стукнешь? Тебе и руку поднять невозможно.

Я побежал кататься.

Закутанный мальчик очень обиделся, побежал за мной, но сейчас же упал. Он встал, сделал шаг и опять упал.

- Поставьте его у с т е н ы, - сказал кто-то, - а то он так будет всё время падать.

Мяч и чиж

Настал первый день каникул. Вожатый и октябрята со брались в школе. Вожатый сказал:

- Мы должны позаботиться, чтоб на каникулах не было скучно.

- Сходим в музей!

- Купим мяч!

- Купим чижа!

На другой день вожатый и октябрята обсуждали вопрос о хоккейном мяче и чиже для кружка юннатов.

На третий день они не могли решить, что купить: мяч хоккейный или чижа.

На четвёртый день во главе с вожатым октябрята при шли к выводу, что хоккейный мяч нужен ничуть не меньше, чем чиж.

- Мы собираемся в пятый р а з, - заявил вожатый на следующий день, - у меня с головой что-то творится.

Октябрята на это ответили:

- У нас тоже головы не чугунные. Но мы должны решить этот вопрос. И ре шили, что чиж - чудесная птица, но и мяч хоккейный - хорошая штука.

На шестой день октябрята с вожатым были склонны купить хоккейный мяч, если бы не имели в виду чижа.

На седьмой день они заседали, как прежде, и вопрос стоял о мяче и чиже. Только пока ещё не было ясно, что имен но лучше купить.

На восьмой день вожатого не пустила мама, он переутомился и слёг в постель.

На девятый день октябрята пришли к вожатому. Он, при поднявшись с постели, сказал:

- Вопрос решён. Мы купим чижа.. Каникулы завтра кончаются, хоккейный мяч уже ни к чему… тем более что его самим можно сделать.

Как мы в трубу лазали

Большущая труба валялась на дворе, и мы на неё с Вовкой сели. Мы посидели на этой трубе, а потом я сказал:

- Давай-ка в трубу полезем. В один конец влезем, а выйдем с другого. Кто быстрей вылезет.

Вовка сказал:

- А вдруг мы там задохнёмся.

- В трубе два о к о ш к а, - сказал я, - как в комнате. Ты же в комнате дышишь?

Вовка сказал:

- Какая же это комната. Раз это труба. - Он всегда спорит.

Я полез первым, а Вовка считал. Он досчитал до тринадцати, когда я вылез.

- А ну-ка я, - сказал Вовка.

Он полез в трубу, а я считал. Я досчитал до шестнадцати.

- Ты быстро с ч и т а е ш ь, - сказал он, - а ну-ка ещё!

И он снова полез в трубу.

Я сосчитал до пятнадцати.

- Совсем там не д у ш н о, - сказал о н, - там очень прохладно.

Потом к нам подошёл Петька Ящиков.

- А м ы, - говорю, - в трубу лазаем! Я на счёте тринадцати вылез, а он на пятнадцати.

- А ну-ка я, - сказал Петя.

И он тоже полез в трубу.

Он вылез на восемнадцати.

Мы стали смеяться.

Он снова полез.

Вылез он очень потный.

- Ну как? - спросил он.

- И з в и н и, - сказал я, - мы сейчас не считали.

- Что же, значит, я даром полз?

Он обиделся, но полез снова.

Я сосчитал до шестнадцати.

- Ну в о т, - сказал он, - постепенно получится!

И он снова полез в трубу.

В этот раз он там долго полз. Чуть не до двадцати. Он разозлился, хотел опять лезть, но я сказал:

- Дай другим п о л е з т ь, - оттолкнул его и полез сам.

Я набил себе шишку и долго полз. Мне было очень боль но. Я вылез на счёте тридцать.

- Мы думали, что ты п р о п а л, - сказал Петя.

Потом полез Вовка. Я уже до сорока сосчитал, а он всё не вылезает. Гляжу в трубу - там темно. И другого конца не видно.

Вдруг он вылезает. С того конца, в который влез. Но вы лез он головой вперёд. А не ногами. Вот что нас удивило!

- У х, - говорит В о в к а, - чуть не застрял…

- Как это ты повернулся там?

- С т р у д о м, - говорит Вовка, - чуть не застрял…

Мы здорово удивились.

Тут подошёл Мишка Меньшиков.

- Чем вы т у т, - говорит, - занимаетесь?

- Да в о т, - говорю, - в трубу лазаем. Хочешь полезть?

- Н е т, - говорит, - не хочу. Зачем мне туда лазать?

- А м ы, - говорю, - туда лазаем.

- Это в и д н о, - он говорит.

- Чего видно?

- Что вы туда лазали.

Глядим мы друг на друга. И вправду видно. Мы все как есть в красной ржавчине. Все как будто заржавели. Просто жуть!

- Ну, я п о ш ё л, - говорит Миша Меньшиков.

И он пошёл.

А мы больше в трубу не полезли. Хотя мы уже все были ржавые. Нам всё равно уже было. Лезть можно было.

Но мы всё равно не полезли.

Спина, которая загорела

В пионерлагере я решил загорать. Пусть все скажут: смотрите! Каким был, а каким стал!

Кто куда, а я майку долой, чтоб никто не заметил. И полз ком, ползком в сторону. В первый день солнца не было. И я всё под дождём сидел. Зря, правда. Но я думал, солнце по явится. Один день, в общем, зря пропал. Ну, а потом пошло дело. Солнце вовсю светило. И я вовсю загорел. Спина про сто чёрная стала. Как раз время всем показать.

Показываю спину Славке. А он ничего не говорит.

- Ты что, не в и д и ш ь, - говорю, - спина у меня какая?

Он внимательно посмотрел и говорит:

- Пупырчатая.

- А ещё что видишь?

- Ааа… - говорит, - теперь вижу. - И как даст мне по спине ладонью! - Большой комар, - говорит, - сидел.

- Да ты ещё погляди.

- Больше нет комаров, - говорит.

И ушёл.

Показал спину Димке.

- Видишь?

- В и ж у, - говорит. - Спина.

- А больше ты ничего не видишь?

- Ничего там больше н е т, - говорит.

Поругались мы с ним.

Стёпку встретил. Показываю ему спину.

- Видал? - говорю.

- И я так м о г у, - говорит.

И тоже выгнул спину.

Я как заору:

- Да что ты - не видишь, что спина у меня загорелая?!

- Ну и что? - говорит.

Он повернулся, а я смотрю на его спину и вижу, что она у него здорово загорелая. Ничуть не меньше моей. Только вот почему он её никому не показывает - непонятно!

Не везёт

Прихожу я домой из школы. В этот день я как раздвой ку получил. Хожу по комнате и пою. Пою себе и пою, чтоб никто не подумал, что я двойку получил. А то пристанут ещё:

«Почему ты мрачный, почему ты задумчивый!» Отец говорит: «Чего он орёт?» А мама говорит: «У него, наверное, весёлое настроение, вот он и поёт». Отец говорит: «Наверное, пятёрку получил, вот и весело на душе человеку. Всегда весело на душе, когда какое-нибудь хорошее дело сделаешь».

Я как это услышал, ещё больше заорал. Тогда отец говорит:

«Ну ладно, Вовка, порадуй отца, покажи свой дневник». Тут я сразу петь перестал. «Зачем?» - спрашиваю. «Да ладно у ж, - говорит отец, - показывай, чего там, я вижу, тебе очень хочется дневник показать». Берёт он у меня дневник, видит там эту двойку и говорит: «Ты гляди, получил двойку и поёт! Этого ещё не хватало! Что он, с ума сошёл? Ну-ка, Вова, иди сюда! У тебя случайно нет температуры?» - «Нету у м е н я, - говорю, - никакой температуры…» Отец развёл руками и говорит: «Тогда придётся тебя наказать за это пение…»

Вот как мне не везёт!