Он пришёл домой и даже похудел за один вечер. А всю ночь не мог уснуть, и к утру, наверное, ещё больше по худел.
Во-первых, его мучила совесть. Весь класс остался без журнала. Пропали отметки всех друзей. Понятно его волнение. А во-вторых - пятёрка. Одна за всю жизнь и та пропала.
Нет, я понимаю его. Правда, мне не совсем понятен его отчаянный поступок, но переживания его мне совершенно понятны.
Итак, он пришёл утром в школу. Волнуется. Нервничает.
В горле комок. В глаза не смотрит.
Приходит учитель. Говорит:
- Ребята! Пропал журнал. Какая-то оказия. И куда он мог деться?
Алёша молчит.
Учитель говорит:
- Я вроде бы помню, что я приходил в класс с журналом. Даже видел его на столе. Но в то же время я в этом сомневаюсь. Не мог же я его потерять по дороге, хотя я очень хорошо помню, как взял его в учительской и нёс по коридору.
Некоторые ребята говорят:
- Нет, мы помним, что журнал лежал на столе. Мы видели.
Учитель говорит:
- В таком случае, куда он делся?
Тут Алёша не выдержал. Он не мог больше сидеть и молчать. Он встал и говорит:
- Журнал, наверное, в камере потерянных вещей…
Учитель удивился и говорит:
- Где-где?
А в классе засмеялись.
Тогда Алёша, очень волнуясь, говорит:
- Нет, я вам правду говорю, он, наверное, в камере потерянных вещей… он не мог пропасть…
- В какой камере? - говорит учитель.
- Потерянных вещей, - говорит Алёша.
- Ничего не понимаю, - говорит учитель.
Тут Алёша вдруг почему-то испугался, что ему здорово влетит за это дело, если он сознается, и он говорит:
- Я просто хотел посоветовать…
Учитель посмотрел на него и печально так говорит:
- Не надо глупости говорить, слышишь?
В это время открывается дверь и в класс входит какая-то женщина и в руке держит что-то завёрнутое в газету.
Я кондуктор, - говорит она, - прошу прощения. У меня сегодня свободный день - и вот я нашла вашу школу и класс, и в таком случае возьмите ваш журнал.
В классе сразу поднялся шум, а учитель говорит:
- Как так? Вот это номер! Каким образом наш классный журнал оказался у кондуктора? Нет, этого не может быть! Может быть, это не наш журнал?
Кондукторша лукаво улыбается и говорит:
- Нет, это ваш журнал.
Тогда учитель хватает у кондуктора журнал и быстро листает.
- Да! Да! Да! - кричит он. - Это наш журнал! Я же помню, что нёс его по коридору…
Кондукторша говорит:
- А потом забыли в трамвае?
Учитель смотрит на неё широко раскрытыми глазами.
А она, широко улыбаясь, говорит:
- Ну конечно! Вы забыли его в трамвае.
Тогда учитель хватается за голову и говорит:
- Господи! Что-то со мной происходит. Как я мог за быть журнал в трамвае? Это ведь просто немыслимо! Хотя я помню, что нёс его по коридору… Может, мне уходить из школы? Я чувствую, мне всё труднее становится преподавать…
Кондукторша прощается с классом, и весь класс ей кричит «спасибо», и она с улыбкой уходит.
На прощанье она говорит учителю:
- В другой раз будьте внимательней.
Учитель сидит за сто лом, обхватив свою голову руками, в очень мрачном на строении. Потом он, подперев руками щёки, сидит и смотрит в одну точку.
Тогда встаёт Алёша и срывающимся голосом говорит:
- Я украл журнал.
Но учитель молчит.
Тогда Алёша опять говорит:
- Это я украл журнал. Поймите…
Учитель вяло говорит:
- Д а… да… я понимаю тебя… этот твой благородный поступок… но это делать ни к чему… ты мне хочешь по мочь… я знаю… взять вину на себя… но зачем это делать, мой милый.
Алёша чуть не плача говорит:
- Нет, я вам правду говорю…
Учитель говорит:
- Вы смотрите, он ещё настаивает… какой упорный мальчишка… нет, это удивительно благородный мальчишка… Я это ценю, милый, но… раз… такие вещи со мной случаются… нужно подумать об уходе… оставить на время преподавание…
Алёша говорит сквозь слёзы:
- Я… вам… правду… говорю…
Учитель резко встаёт со своего места, хлопает по столу кулаком и кричит хрипло:
- Не надо!
После этого он вытирает слёзы платком и быстро уходит.
А как быть Алёше?
Он остаётся весь в слезах. Пробует объяснить классу, но ему никто не верит.
Он чувствует себя в сто раз хуже, чем если бы был жестоко наказан. Он не может ни есть, ни спать.
Он едет к учителю на дом. И всё ему объясняет. И он убеждает учителя. Учитель гладит его по голове й говорит:
- Это значит, что ты ещё не совсем потерянный человек и в тебе есть совесть.
И учитель провожает Алёшу до угла и читает ему нотацию.
История с резинками, которые жуют
Чего, думаю, он всё жуёт и жуёт?
Даже мне интересно стало. Хотя я не такой любопытный.
Но всё же я иногда любопытный. Может, и мне это надо жевать. А я просто не знаю и вот не жую.
Я смотрю ему в рот, а он мне говорит:
- Хочешь тоже? Редчайшая вещь!
Он вытаскивает изо рта резинку, даёт мне, а я говорю:
- Очень надо! Какую-то гадость жевать!
Тогда он говорит:
- Ты напрасно, чудак, очень редкая вещь, из Америки, жуй, я с трудом достал, жуй, у меня ещё есть, жуй себе на здоровье!
- Паршивые твои р е з и н к и, - говорю.
- Тебе просто з а в и д н о, - говорит он.
- У меня их п о л н о, - говорю, - так и знай.
Я видел, как он удивился. Хотя он не сразу поверил. Но всё-таки он удивился.
- Так в о т, - говорю, - так и знай. Могу дать пожевать. На здоровье! Из самой твоей из Америки!
- Просто ч у д о, - сказал он. - Так трудно достать!
- Е р у н д а, - сказал я. - Для меня ерунда.
Я их просто купил в магазине. Те, которые не жуют.
Я разрезал их на кусочки…
Я варил их в кастрюльке. Высушил. И дал ему. Он же вал их с восторгом.
- Великолепная страна Америка! - сказал он.
Обруч и лампочка
У Пети был замечательный обруч. От старой бочки.
И был замечательный крючок. Таким крючком если гонять такой обруч, он ни разу не упадёт. Сколько хочешь гоняй, всем на зависть.
Петя очень гордился обручем. И очень гордился своим крючком. Ему предлагали за обруч перегорелую лампочку.
Лампочку можно бросить в стенку - и она хлопнет.
Но он не соглашался.
В конце концов он согласился отдать свой обруч за лампочку. А крючок он отдал просто так, в придачу.
Петя взял лампочку и трахнул её об стену.
А Костя отнёс обруч с крючком в школу и сдал на металлолом вместе с другими железными вещами.
Закутанный мальчик
Этот мальчик был так закутан, что на него нельзя было смотреть без смеха. Поверх всего он был обмотан большим шерстяным платком. Из сплошного клубка одежды торчали лишь нос и два глаза.
- Как ты на коньках катаешься? - спросил я.
- Никак.
- И на лыжах не катаешься?
- Не катаюсь.
- Вот так и стоишь у стены без движения?
- А зачем мне движенье?
- Так ты бы лучше дома сидел.
- Я вышел воздухом по дышать.
- Научить тебя на коньках кататься?
- Не надо.
- Тебе одежда мешает?
Так ты разденься.
- Мне холодно будет.
- На коньках холодно не бывает.
- Мне и так тепло.
- Вот чудак! Ну и стой возле стенки, только смешно смотреть на тебя. Как чучело.
