Расставаясь, договорились, что через день Борис передаст ей негативы тех данных, которые Мартине были особенно нужны. Ссылаясь на небольшую головную боль от выпитого коньяка, она ушла в гостиницу. На этот раз, впервые, по ее настоянию, Борис не пошел провожать Мартину.

Оставшись один, Борис опустился па стул, обхватил голову руками и задумался. Наступила мучительная переоценка ценностей. Последняя встреча и поведение Мартины встряхнули Бориса, заставили его задуматься над своей судьбой, которой он так легкомысленно распорядился. Вспоминая и заново оценивая свои встречи с Мартиной, он убеждался в том, что разговоры о счастливой жизни и, главное, о чистой любви — простая ширма, которой она прикрывала свои далеко идущие помыслы. А он, как мальчишка, поверил в искренность чувств, которых у нее никогда не было. Страшней всего было то, что он с необыкновенной легкостью шел к предательству, готов был изменить своей Родине, создавшей ему все условия для плодотворной работы, и счастливой жизни. Только теперь он в полной мере осознал, в какую грязь был втянут, кому стал пособником. Нет, он был и останется гражданином своей страны. Торговать, интересами Родием — не его ремесло. Он не побоится ответить за то, что успел сделать, зато потом совесть его будет чиста.

Могла ли Кишке подозревать, какие мысли одолели ее любовника? Едва ли, хотя, как и многие западные, журналисты, она считала, что неплохо разбирается в психологии людей. А что для нее Петренко? Сластолюб без характера, любитель красивой жизни, падкий на деньги, ему ли решиться на такой шаг, который нередко останавливал сильных волею людей. Чтобы броситься очертя голову с моста в воду, нужно большое мужество. Побоится он идти в органы госбезопасности, ведь и ему тогда придется разделить ее участь. Но Мартина ошиблась, делая ставку на слабый характер Петренко. Борис и в самом деле был далеко не сильной личностью. Однако, когда перед ним встал жесткий выбор: рассказать обо всем или встать на путь предательства и измены, сделал единственно правильный ход. Он нашел в себе мужество и силы, чтобы прийти в Комитет госбезопасности и откровенно признаться во всем.

В Комитете государственной безопасности Петренко был принят опытным сотрудником, который еще на фронтах Великой Отечественной войны, являясь начальником разведки полка, неоднократно лицом к лицу сталкивался с врагами своего народа. Он хорошо знал психологию людей и повадки противников. Выслушав покаянный рассказ Петренко, он доложил своему начальнику по телефону:

— Яков Павлович? Наши предположения оправдались. Петренко сам пришел с повинной и в основном честно рассказал о своих злоключениях. Я ему предложил все собственноручно изложить на бумаге.

Петренко не мог слышать, что отвечал сотруднику его начальник, иначе бы он содрогнулся от ужаса. Тот негромко говорил:

— Очень хорошо, что он пришел сам и признался во всем. Калеке, во-первых, передай Михаилу Трофимовичу Бабкину, что его ребята завтра не понадобятся для задержания и ареста Петренко и, во-вторых, взяв от Петренко подробное заявление, разъясните ему гуманную суть советского закона, дайте совет, как вести себя в дальнейшем, особенно с Кишке, и отпустите домой. А потом с Михаилом Трофимовичем, Николаем Григорьевичем Гуцалюком и Николаем Петровичем Новягиным со всеми материалами на шпионку зайдите ко мне.

— Я вас понял. Все будет сделано.

— Прошу еще раз строго предупредить Петренко, чтобы он не вздумал заниматься самодеятельностью и не допустил с иностранкой никаких отступлений от ваших рекомендаций.

— Недаром говорят: кто ожегся на молоке — и на воду дует, — усмехнулся сотрудник и тут же посерьезнел. — Вряд ли он теперь допустит ошибку.

В кабинете было нежарко, но Петренко чувствовал непреходящую духоту. В горле пересохло, руки дрожали, в глазах помутнело, его всего трясло. Ему даже показалось, что у него начался малярийный приступ. С трудом он выдавливал из себя:

— Гражданин начальник, разрешите закурить?

— Пожалуйста, только можете называть меня товарищем.

Петренко растерянно посмотрел на него, машинально улыбнулся, и, закурив папиросу, еще яростнее продолжал писать. Спустя некоторое время он несколько успокоился и решился робко спросить:

— Видимо, вы обо всем и раньше знали? — и тут же уточнил.— Еще до моего прихода?

— Да, знали.

— Удивительно! — вырвалось у него.— Нас же никто не видел и за нами не следили.

— Молодой человек, еще Шекспир говорил: «Тайна между двумя может быть сохранена лишь тогда, когда один ничего о ней не знает».

Кишке вернулась к себе в номер в гостинице и, не раздеваясь, легла на кровать, чтобы спокойно еще раз все обдумать. К своим тридцати годам она многого сумела добиться в жизни. Она обрела относительную материальную независимость, имела возможность бывать в разных странах и, познав грязь человеческих отношений, могла с презрительным высокомерием относиться к людям. А вот теперь ею овладела неожиданная слабость, предчувствие надвигающейся беды. Спохватившись, она бросилась искать свою черную сумочку, в которой находился фотоаппарат с отснятыми кадрами. Однако беспокойство было напрасным, сумка лежала рядом, на кровати. Кишке разжала пальцы и опустила голову на подушку, Беспощадно отметила, что ее нервная система за последнее время начала сдавать и особенно шалит в этой малопонятной стране.

Шпионка схвачена с поличным.

На следующий день западногерманская журналистка Мартина Кишке была поймана с поличным, при ней обнаружили собранные документальные сведения о секретных оборонных и промышленных объектах Советского Союза, много иностранной валюты, в том числе и американские доллары. На проявленной чекистами пленке, изъятой из фотоаппарата, оказались кадры с изображением секретной карты Казахстана.

На следствии, под давлением неопровержимых улик, Кишке признала себя виновной в шпионской деятельности против Советского Союза и стран социалистического содружества. Почувствовав, что ей терять уже нечего, шпионка с циничной откровенностью рассказала историю своего падения.

В 1960 году она познакомилась с неким Манфредом Мюллером и между ними установились близкие отношения. В начале 1962 года она решила избежать беременности и при помощи своего любовника сделала криминальный аборт, который по законам ФРГ карается длительным тюремным заключением. В июле того же года Мюллер воспользовался этим обстоятельством и потребовал от Кишке выполнения ряда заданий для западногерманской разведки (БНД). Выполняя их, Кишке под маской журналистки во время своих поездок в Венгрию, Болгарию, Чехословакию и Польшу установила знакомства с большим числом граждан этих стран, выявляя среди них лиц, имеющих доступ к секретным данным, интересующим западногерманскую разведку, и пригодных для вербовки агентами в «Бундеснахрихтендинст». Адреса и характеристики этих людей, их фотографии она передавала Мюллеру.

В октябре 1964 года Кишке, уже имеющая опыт разведывательной работы, была направлена в Советский Союз с аналогичными заданиями. Ей запрещалось фотографировать, вступать в спекулятивные сделки с советскими гражданами, отрицательно высказываться о СССР, делать записи, связанные с заданием. Наиболее важные разговоры она должна была вести в горах, на шумных улицах, где исключается возможность слежки и подслушивания. Кишке рекомендовалось публиковать положительные статьи о Советском Союзе и других социалистических странах, в которых бы она могла подчеркивать свое лояльное отношение к ним.

В Алма-Ате и других городах нашей страны, где она побывала, Кишке познакомилась с несколькими советскими людьми, в том числе и с Петренко. Из числа ее новых знакомых западногерманская разведка проявила интерес только к Петренко, поскольку он, как она сообщила в БНД, занимал ответственный пост и имел доступ к интересующим секретным документам. В феврале 1965 года Мюллер связал Кишке со своим шефом — сотрудником БНД Розенбаумом. Последний предложил Кишке выехать в октябре 1965 года в Советский Союз, вновь посетить Алма-Ату, чтобы встретиться с Петренко, вступить с ним в интимную связь и, разыгрывая роль влюбленной, выяснить, какими конкретно секретными сведениями он располагает. Ей также было предложено склонить его к побегу в ФРГ, чтобы доставить эти сведения разведке.