— Итак, начинаем, — Сприцис потер руки и нажал кнопку звонка.

Почти одновременно со звонком за дверью раздался громкий женский голос:

— Кто там?

— Из газового управления… Это девятая квартира?

Звякнула цепочка, и дверь отворилась. На пороге, скрестив руки на пышной груди, стояла хозяйка. Нельзя сказать, чтобы ее широкое лицо сияло особым радушием. Чего не было, того не было.

Липст покраснел, сухо откашлялся и незаметно чуть-чуть отступил. Сприцис, добродушно улыбаясь, коснулся двумя пальцами кепки и помахал какой-то красной книжечкой.

— Здравствуйте, хозяюшка! К нам поступила жалоба, что ваше драгоценное здоровье в опасности. Говорят, трубы газ пропускают. Домишко старый, трубы, наверно, тоже старые. Все может быть. Поглядим, что там можно сделать…

На лице хозяйки недоумение. Однако вскоре женское любопытство берет верх.

— Трубы, говорите, пропускают? — переспросила женщина, приглашая «специалистов» в квартиру. — Это как понимать?

— Дело серьезное, — с невозмутимостью могильщика принялся объяснять Сприцис, склонившись над газовой плитой. — Видите вот эту трубу — заржавела, да? А ржавчина нарушает герметичность в местах соединений. Если соединения не герметичны, они пропускают газ. Бутан, пропан и так далее. Понятно? В квартире постоянно отравлен воздух. Вас часто мучают головные боли, по ночам вы видите кошмарные сны…

— Да, да, — торопливо подхватила женщина. — И голова у меня часто болит и дурные сны снятся. А вот здесь все равно как иголкой покалывает… — и она показала на верхнюю часть объемистого живота.

— …И вот однажды вечерком вы ложитесь спать, а наутро уже не встаете! — деловито продолжал Сприцис. — Рыдают родственники, ваш убитый горем муж идет заказывать гроб… Сейчас проверим…

— Товарищ техник, будьте добры, дайте-ка мне спички!

Липст от стыда готов провалиться сквозь землю. Одеревеневшей рукой он лезет в карман за спичками, но женщина оказывается проворнее:

— Вот, пожалуйста! Берите, сколько надо!

Сприцис осторожно приблизил огонек к трубе. Ничего не произошло. Сприцис влез на стул, затем лег на пол. Он проверял на совесть. Женщина глотала слюну и тяжело дышала. Липст стоял, как истукан.

— Утечки в трубопроводах на сей раз нет, — констатировал в заключение Сприцис. — Можете не волноваться.

— А вы как следует проверили? Вдруг где-нибудь и есть?

— Ручаться, конечно, я не могу. Для верности надо бы сделать лабораторный анализ воздуха. Но для этого мне понадобится несколько пустых бутылок. Лучше всего с широкими горлышками.

— Вы имеете в виду молочные?

— Да, да, литровые молочные подойдут в самый раз.

Женщина подбегает к шкафу, и в следующее мгновение на кухонном столе выстраивается шеренга больших бутылок.

— Пять штук вам хватит?

— По одной на каждое помещение. Только, пожалуйста, сполосните!

Взятие проб воздуха оказывается на редкость простым делом. Бутылки под краном наполняются водой. В комнате, где надо взять пробу, воду выливают в ведро. Вот и все. Остается заткнуть бутылку бумажкой и отметить в блокноте, что бутылка номер один из кухни девятой квартиры, бутылка номер два из ванной, и так далее.

На прощание хозяйка ласково улыбается и благодарит молодых людей за старания.

— Я прямо не представляю, что было бы, не приди вы к нам! — говорит она.

— Ну, что вы, — Сприцис скромно потупил взор. — Мы только выполнили служебный долг. До свидания! Всего наилучшего!

На лестнице Липст вновь обрел дар речи.

— Слушай, Сприцис, — заговорил он. — Что мы теперь станем делать с этими бутылками?

— Сдадим в магазин. Пять бутылок по два целковых — это десять рублей за десять минут. Министры не зарабатывают больше.

Лишь теперь Липст до конца понял, что произошло. Он расхохотался.

— Фантастически! Неслыханное дело! Ну и анекдот!

Вдоволь насмеявшись, Липст вдруг посерьезнел:

— И все же это мошенничество…

— Мошенничество? Вот псих! Люди добровольно отдают несколько бутылок, а ты называешь это мошенничеством! Просто невинная шутка. Скучающие джентльмены мило развлекаются… Ну, пошли! Тут много мудрить не над чем. Не надо усложнять вещи. О’кэй!

Обещание Сприциса не было пустым — вечером в кармане Липста приятно похрустывала двадцатипятирублевая бумажка и звенела мелочь. Можно бы считать это в некотором роде удачей, но Липст не испытывал радости.

Сприцис предложил на прощание вместе поужинать.

— Разумеется, не в такой клоаке, как днем, — сказал он, — а по-солидному, в ресторане, с музыкой. Поверь мне, старая секира, мы заслужили это честно!

Было чертовски трудно что-либо возразить Сприцису. Да и деньги-то в основном «заработал» он, а вовсе не Липст.

— Ладно, — согласился Липст.

Весь этот день необычен и полон приключений. Так пусть он остается таким до конца… Он будет ужинать в ресторане. В рес-то-ра-не! Одно это слово уже ласкает слух. Думать о ресторане куда приятнее, чем вспоминать пережитую утром неудачу и сознавать, что ни на шаг не приблизился к цели. И более того, ради нескольких рублей он впутался в такое предприятие, что, честно говоря, сейчас ему чуточку страшновато…

— Ладно! — согласился Липст, в котором взыграл беспокойный дух авантюриста.

— А знаешь, Липст, — Сприцис прищурил глаз.

— Ну?

— Ты все-таки бедовый парень. И не парень, а настоящий вулкан!

— Ладно тебе, не болтай, — усмехнулся Липст. Тем не менее похвала приятно пощекотала его самолюбие.

Ресторан. Низкое круглое помещение со сверкающими зеркальными стенами. Сверкающий паркет. Сверкающие люстры. Сверкающие белизной скатерти. Сверкающие бокалы.

Липст притих и чувствует себя не в своей тарелке. Нечищеные башмаки, когда стоишь на блестящем паркете, не придают уверенности. И уж никак нельзя сказать, что белоснежная скатерть великолепно сочетается с заляпанными масляной краской рукавами потрепанного пиджачка. Внезапно Липст снова со всей остротой ощутил все заплаты на брюках, ощутил так, будто они были пришиты прямо к его коже.

А тут еще эта торжественная атмосфера, точно в храме! Народу пока маловато. Они со Сприцисом сидят у всех на виду, как на сцене. Исполненной достоинства походкой к столику приближается официант, почтительно склоняет убеленную сединами голову.

— Прошу, — произносит он, и Липст опасливо смотрит на Сприциса.

Почтенный официант сию же минуту выкинет их из зала. Быть не может, чтобы он не заметил грязных ботинок, залатанных брюк и дыр на локтях! «И в кармане у меня всего двадцать пять рублей, не считая мелочи, — с ужасом думает Липст. Каким счастьем было бы сейчас удрать отсюда! Душа у него ушла в пятки. — А Сприцис? Сидит себе как ни в чем не бывало, словно изваяние египетского фараона».

— Приветик, Аугуст! — небрежно кивнул он официанту. — Тебя просто не узнать. Наверное, содовые ванны принимал?

Сприцис заказал рагу и бутылку кахетинского. Привычным движением перебросив через руку салфетку, Аугуст засеменил на кухню. Липст с облегчением вздохнул. Теперь бы все было ничего, если бы он знал, куда девать руки: держать на коленях или облокотиться на край стола?

Аугуст мигом вернулся.

— Отменное «Саперави»! — сообщил он. — Было всего пять бутылок. Эта последняя…

— Сприцис, а может, спросить, сколько все это стоит? — едва шевеля губами, пролепетал Липст, когда Аугуст отступил на шаг от стола.

— Сиди и не рыпайся, — отмахнулся Сприцис. — Со мной не пропадешь.

Несколько часов пролетели так незаметно, будто стрелки просто перескочили по циферблату. Тем временем за окнами стемнело. Теперь уже все столики были заняты. За пюпитрами, которые раньше одиноко торчали на эстраде, напоминая надгробные памятники, уселись музыканты. Ровно светившие люстры погасли, по стенам заметались зыбкие цветные огоньки.

Так же неприметно развеялась и робость Липста. Он слушал, смеялся, без умолку говорил. С каждой выпитой рюмкой мир искрился все новыми и новыми чудесными оттенками. Жизнь повернулась, как вращающаяся сцена, стыдливо прикрыв кулисами все заботы и неприятности, оставив на переднем плане лишь то, чем она восхищала и манила.