Прощание было трогательным. В оранжерее было тепло и сыро. Через открытую дверку мыши бросились на свободу. Но свобода как таковая им была не нужна. Они же были совсем ручными, эти крошечные Зоины дети. Что-то их ждало в этой зеленой стране? Никто не будет выгуливать их на бульваре, и носить на шляпе вместо украшения. Как печально! Как грустно! Зоя поцеловала розовый нос Пусика и пожелала ему удачи. Мышонок отмахнулся от нее хвостиком и побежал к своему гарему, но на пол пути остановился, оглянулся, и молодым людям показалось, что по его милой мордочке проскользнула задорная улыбка.

А Николай Колосов с любовью глядел на подругу и думал: — Как же я тебя люблю! Ради тебя я готов вытерпеть все на свете. И этот неизвестно кому нужный переезд в Америку, и лишения, и трудности и хоть сто миллионов мышей!

Эхо[6]

Плюху в школе любили, что, однако не мешало одноклассникам над ним не зло подшучивать. В свои четырнадцать лет, похожий на главбуха крутого московского банка, он постоянно являлся объектом детских насмешек. Из-за чрезмерной полноты, по физкультуре ему с трудом натягивали тройку. Всякие походы, экскурсии и дни рождения проходили без него.

— Плюха! — назвала его в сердцах Анна Григорьевна в первом классе. Протирая доску, он неизвестным образом снял ее с петель. Доска загрохотала на всю школу, с необыкновенным громыханием падая на пол, и чуть не ударила учительницу. Слава Богу, та отделалась легким испугом. С этого дня к Александру Потапову приклеилась кличка — Плюха. А ведь могли назвать и Медведем, и Потапычем, и Топтыгиным. Так с легкой руки педагога он на все одиннадцать лет остался Плюхой.

Со временем к кличке он притерпелся и почти перестал обращать на нее внимание. Из-за полноты и неуклюжести, друзей у него почти не было, поэтому все свое свободное время он проводил на Москве-реке. Он долго шел пешком со стороны платформы Трикотажная по направлению к шлюзам., садился на берегу и часами наблюдал за движением речных судов. На берегу, он делал уроки, ужинал сухим пайком, прихваченным из дома и мечтал… Мечтал о том, что когда вырастет, то станет капитаном дальнего плавания.

У Плюхи был единственный приятель — Жека. Правда, приятелями их можно было назвать с натяжкой, просто они были любимыми учениками педагога по математике. Плюха и Жека жили с одной стороны реки и никогда не перебирались на другую. Перейти канал на противоположную сторону никакой возможности у Потапова не было. На шлюзе стояла охрана, и зорко посматривая по сторонам, разрешала мальчишкам ловить рыбу на расстоянии не более трехсот метров от водозаборника. Жека с Плюхой на канал не ходил. У него были другие интересы. Он играл в футбол, занимался авиамоделизмом и влюблялся в девчонок.

В это же время, с другой стороны реки поселилась семья Марковых. Они переехали с Преображенки на метро Щукинская, и у подростка Кати возникли Проблемы. Началась новая жизнь. А в прошлой… В прошлой остались дворовые друзья, любимые учителя, подружки-одноклассницы. Остались на старом месте укромные уголки, где можно спрятаться от взгляда старших и играть в поликлинику. Старый-престарый тополь, которому можно было доверить секреты и выплакать в корявую кору редкие слезы. Надо было начинать все заново. Для начала Катя решила ознакомиться с местными достопримечательностями. Узкая асфальтовая дорожка вывела ее к густым зарослям ив и березок. Пахнуло прохладой, свежестью, послышался странный незнакомый шум. Пробираясь сквозь молодую поросль и отводя руками, бьющие в глаза ветви, в предчувствии чуда, Катя пробиралась вперед. Преодолев последнее препятствие, она замерла сраженная увиденным. Перед ней текла река. Вода мягко шлепала по гранитной набережной, превращаясь на мелководье в пушистую белую пену. Наступающая осень бросала в воду охапками разноцветные листья, и они плыли, пожираемые гигантскими воротами шлюза, словно вливаясь в глотку волшебного Черномора.

— Ау! — негромко прокричала Катя, и ее тихий голос ударился о каменную стену напротив и через мгновение вернулся к ней. — Ау-у-у! — откликнулось эхо и смолкло. — Я буду теперь здесь жить! — снова крикнула Катя реке. — Жить! Жить! Жить! — отозвалась река. — Я тебя люблю! — кричала Катя! — А эхо, почему-то ответило — И я! И я! И я! — Как странно разговаривает эхо, — подумала Катя и пошла вдоль набережной к месту, где плавали утки.

На следующий день начались неприятности в школе. Новые одноклассники не то чтобы не приняли ее, а просто проигнорировали. Спустя неделю Маркова поняла, что она никому здесь не нужна и подруг у нее вероятно на новом месте не будет. Расстроенная она снова пошла к реке.

— Здравствуй река! — прокричала она. — Здравствуй, здравствуй, здравствуй! — отозвалось эхо. — Мне плохо! — кричала Катя. — Меня никто не понимает! — Понимает, понимает, понимает! — успокаивало эхо.

На следующий день Катя бежала на встречу с рекой, как на встречу с любимым другом. И на следующий, и через неделю, и вплоть за зимы, когда крепкий мороз, наконец, справился с мощным течением. Участие в подготовке новогоднего праздника помогло Екатерине ближе сойтись с одноклассниками. У нее, наконец-то появились подруги, а ребята во дворе оказались не такими страшными.

Замерзшая вода не вызывала у Марковой никаких ощущений. Она изредка выходила на набережную и грустно смотрела на усмиренную морозом реку. Шло время, и как-то ночью Катя проснулась от грохота. Казалось, что какой-то великан крушит все на своем пути, сбрасывая с себя опостылевшие за зиму оковы. На улице светало. Наступившая весна ворвалась в раскрытую форточку теплым ветром и звонким чириканьем воробьев. — Река проснулась! — с восторгом прошептала Катя и вскочила с постели, стараясь не разбудить родных. Она быстро оделась и выбежала на улицу. Ноги утопали в не растаявшем рыхлом снегу и попадали в наполнившиеся водой рытвины и канавы. Зимние кроссовки моментально промокли, но это Маркову не остановило. Атрофированное за зиму обоняние проснулось. Пахло талым снегом, прелыми листьями, рыбой и машинным маслом. Но все эти запахи быстрый ветер немедленно уносил, а на их место из Подмосковья прилетал запах свежести и Весны. Он кружил Кате голову, и казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Льдины дыбились, тонули и всплывали. Река точно взбесилась, распрямляя могучие плечи. Ее пробуждение издавало скрежещущие звуки, а иногда казалось, что несколько пушек стреляют в небо, отдавая салют Весне и наступившему теплу.

Снова Катя стала приходить к реке и рассказывать ей о новых друзьях, об отметках, о первой влюбленности, о дружбе и предательстве. И река понимала ее и отвечала шепчущим эхом. Иногда ей казалось, что с другой стороны кто-то подсмеивается над ней, давая верные ответы на поставленные вопросы, но она отметала предательские подозрения и продолжала дружить с Эхом. Так продолжалось до тех пор, пока Маркова не поступила в институт. С этого момента их встречи с рекой стали становиться все реже и реже.

Шли годы… На четвертом курсе института Екатерина объявила родителям о том, что собирается замуж. Сказать, чтобы она очень была влюблена, было нельзя. Да и замуж она вовсе не собиралась. Но когда на курсе стали справлять свадьбу за свадьбой, Маркова задумалась. Ей стало страшно, что если она не выйдет замуж в институте, то так и останется старой девой. Из двух поклонников она выбрала одного и стала посвящать ему все свободное время. Евгений был очарователен. Веселый, заводной… Он таскал ее с собой на бесконечные вечеринки и дискотеки. Его мама оказалась милейшей женщиной, которая тут же стала ее подружкой, и помогала решать все проблемы. Такую свекровь еще надо было поискать! Катя собралась замуж не за Женю, а скорее за его маму, так ей было в их доме уютно и комфортно. Будущая свекровь обсуждала с ней последние модели одежды, учила готовить любимые Женечкины блюда, давала ценные советы, как остаться интересной для мужа в течение долгих лет супружеской жизни. По настоянию Евгения ей, наконец, пришлось рассказать родителям о своем решении, и две семьи стали готовиться к свадьбе. Как вы знаете, свадьба в наше время удовольствие дорогое. Что рассказывать о немыслимых тратах, на которые идут предки лишь бы их дети были счастливы…