Такимъ образомъ, я нежданно — негаданно оказался секретаремъ Забайкальскаго комитета по тюремной реформѣ. Нечего и говорить, что я глубоко радовался этому и принялся за работу со всей энергіей юности. Циркуляръ министерства вдохновилъ меня. Онъ былъ написанъ въ высокомъ стилѣ. Само министерство указывало на недостатки русской тюремной системы и выражало полную готовность предпринять въ этой области радикальныя реформы самаго гуманнаго характера. Въ циркулярѣ указывались, между прочимъ, различныя системы наказаній, практикуемыхъ въ Западной Европѣ, но онѣ не удовлетворяли министерство, которое краснорѣчиво предлагало возвратиться «къ основамъ, провозглашеннымъ великою прабабкой и великимъ дѣдомъ нынѣ благополучно царствующаго монарха». Для всякаго русскаго, болѣе или менѣе знакомаго съ исторіей его отечества, эти упоминанія о знаменитомъ «Наказѣ» Екатерины II, написанномъ подъ вліяніемъ энциклопедистовъ и о гуманитарныхъ тенденціяхъ, которыми были проникнуты первые годы царствованія Александра I, уже являлись цѣлой программой. Мой энтузіазмъ лишь удвоился послѣ прочтенія циркуляра.

Но дѣло, увы, вовсе не пошло такъ гладко, какъ я ожидалъ. Горное Вѣдомсгво, въ вѣдѣніи котораго находились каторжане, работавшіе въ Нерчинскихъ заводахъ, очень мало заботилось о «великихъ основахъ», провозглашенныхъ Екатериной II и, вѣроятно, держалось того мнѣнія, что чѣмъ — меньше реформъ — тѣмъ лучше. Многократные запросы губернатора оставались безъ всякаго отвѣта, — можетъ быть, впрочемъ, потому, что Департаментъ находился въ прямомъ подчиненіи не губернатору, а «Кабинету Его Величества» въ Петербургѣ. Долгое время Департаментъ отдѣлывался упорнымъ молчаніемъ и когда, наконецъ, прислалъ кипу «ведомостей», изъ послѣднихъ нельзя было ничего извлечь, нельзя было даже опредѣлить ни величины расходовъ на содержаніе заключенныхъ, ни стоимости ихъ труда.

Къ счастью, въ Читѣ было не мало людей, хорошо знакомыхъ съ состояніемъ каторжныхъ тюремъ, и кое-какія указанія были охотно даны мнѣ нѣкоторыми горными чиновниками. Оказывалось, между прочимъ, что ни одинъ изъ серебряныхъ, а также нѣкоторые изъ золотыхъ рудниковъ, обрабатываемыхъ при помощи каторжнаго труда, не давалъ никакого дохода, и горное начальство считало необходимымъ закрыть большинство этихъ рудниковъ. Произволъ и деспотизмъ начальниковъ тюремъ не имѣлъ предѣловъ, и ходившіе по всему Забайкалью ужасающіе слухи о звѣрствахъ одного изъ нихъ, — нѣкоего Разгильдѣева, — по изслѣдованіямъ оказались вполнѣ вѣрными. Страшныя цынготныя эпидеміи ежегодно уносили арестантовъ сотнями, а изъ Петербурга въ это время слали приказанія, чтобы побольше добывалось золота; въ результатѣ, — голодныхъ людей заставляли работать сверхъ силъ. Свѣдѣнія о тюремныхъ зданіяхъ могли во-истину повергнуть въ отчаяніе: тюрьмы набивались биткомъ арестантами и насквозь прогнили отъ грязи, заведенной цѣлыми поколѣніями заключенныхъ. По словамъ отчетовъ, никакія палліативы не могли помочь, необходимы были коренныя реформы. Я лично посѣтилъ нѣсколько тюремъ и убѣдился въ справедливости отчетовъ. Забайкальское начальство настаивало поэтому, чтобы число арестантовъ, посылаемыхъ въ эту область, было сокращено, указывая на физическую невозможность найти для нихъ не только работу, но даже помѣщеніе.

Не лучше обстояло дѣло и съ пересылкою ссыльныхъ по этапу; оно было въ самомъ плачевномъ состояніи. Честный молодой чиновникъ, инженеръ по профессіи, былъ посланъ съ цѣлью осмотра всѣхъ этаповъ, и заявилъ, что всѣ они должны быть выстроены заново; многіе изъ нихъ прогнили до основанія и ни одинъ не былъ достаточно обширенъ для помѣщенія того количества арестантовъ, которое иногда скоплялось въ нихъ. Я посѣтилъ нѣсколько этаповъ, видѣлъ арестантскія партіи въ пути и могъ лишь усиленно рекомендовать полное прекращеніе всей этой ужасной системы, приносящей безцѣльное мучительство тысячамъ мужчинъ, женщинъ и дѣтей.

Когда дѣло дошло до мѣстныхъ остроговъ, служившихъ мѣстами заключенія для мѣстныхъ арестантовъ, — мы нашли ихъ даже въ обычное время переполненными до крайности; но легко вообразить, что должно было происходить, когда въ нихъ задерживались, вслѣдствіе разлива рѣкъ или суровыхъ сибирскихъ морозовъ пересыльныя арестантскія партіи. Всѣ эти мѣстные остроги были точными копіями «Мертваго Дома», описаннаго Достоевскимъ.

Небольшой комитетъ, составленный изъ хорошихъ людей, собиравшійся отъ времени до времени въ домѣ губернатора, дѣятельно занялся обсужденіемъ вопроса, — какимъ образомъ можно было бы поправить дѣло, не обременяя новыми расходами ни государственное казначейство, ни уже отягченный областный бюджетъ? Комитетъ единогласно пришелъ къ заключенію, что ссылка, въ ея существующей формѣ, является позоромъ для человѣчества; что она ложится тяжелымъ бременемъ на Сибирь, и что Россія можетъ сама позаботиться о своихъ арестантахъ, вмѣсто того, чтобы посылать ихъ въ Сибирь. При такой постановкѣ вопроса оказывалась необходимой не только реформа уголовнаго уложенія и судебной процедуры, обѣщанная въ министерскихъ циркулярахъ, но и введеніе въ самой Россіи новой тюремной системы.

Нашъ комитетъ набросалъ въ общихъ чертахъ планъ такой системы, главными чертами которой являлись: отмѣна одиночнаго заключенія, раздѣленіе арестантовъ на группы по 10–20 человѣкъ въ камерахъ, сравнительная краткосрочность заключенія, и продуктивный, хорошо оплачиваемый трудъ. Въ своемъ отчетѣ нашъ комитетъ взывалъ къ энергичной работѣ въ самой Россіи, съ цѣлью превращенія ея тюремъ въ заведенія исправительнаго характера, причемъ Забайкальская область объявлялась вполнѣ готовой приступить къ реформѣ своихъ тюремъ по указанному плану, не требуя никакихъ новыхъ затратъ со стороны казны. Въ отчетѣ указывалось на желательный характеръ работъ въ тюрьмахъ, причемъ, по мнѣнію авторовъ отчета, содержаніе тюремъ должно оплачиваться трудомъ самихъ арестантовъ, что, при правильной организаціи, является вполнѣ достижимымъ. Комитетъ высказывалъ надежду, что новые люди, необходимые для проведенія въ жизнь подобной всесторонней реорганизаціи тюремнаго дѣла, найдутся въ достаточномъ количествѣ; въ то время, какъ при старыхъ порядкахъ трудно было найти честнаго тюремщика, новая система безъ сомнѣнія вызоветъ къ дѣятельности новыхъ честныхъ работниковъ на этомъ поприщѣ.

Я долженъ признаться, что въ то время я все еще вѣрилъ въ возможность превращенія тюремъ въ исправительныя заведенія и думалъ, что лишеніе свободы совмѣстимо съ нравственнымъ возрожденіемъ: оттого я такъ горячо излагалъ всѣ эти заключенія… Но вѣдь мнѣ тогда было всего двадцать лѣтъ! Вся эта работа заняла мѣсяцевъ восемь или девять, а реакція въ это время въ Россіи все усиливалась. Польское возстаніе явилось подходящимъ предлогомъ, чтобы реакціонеры сбросили маски и начали открытую агитацію, взывая о возвращеніи къ старому порядку, къ идеаламъ крѣпостничества. Благія намѣренія 1859–62 годовъ были забыты при дворѣ; возлѣ Александра II очутились новые дѣятели, которые умѣли чрезвычайно искуссно запугивать его и пользоваться его слабохарактерностью. Министры разослали новые циркуляры, на этотъ разъ лишенные стилистическихъ красотъ, замѣненныхъ обычной, казенной фразеологіей; въ этихъ циркулярахъ не было и помину о реформахъ, а вмѣсто нихъ указывалось на необходимость сильной власти и дисциплины.

Въ одинъ прекрасный день губернаторъ Забайкальской области получилъ приказаніе сдать свою должность и возвратиться въ Иркутскъ, впредь до дальнѣйшаго распоряженія. Оказалось, что на него былъ поданъ доносъ: его обвиняли въ томъ, что онъ черезчуръ хорошо обошелся съ ссыльнымъ Михайловымъ, что онъ позволилъ ему жить на частномъ рудникѣ Нерчинскаго Округа, арендованномъ его братомъ; наконецъ, что онъ выказывалъ симпатію къ полякамъ. Съ прибытіемъ въ Забайкалье новаго губернатора, намъ пришлось передѣлывать нашъ отчетъ о тюрьмахъ заново, такъ какъ губернаторъ отказывался подписать его. Мы изо всѣхъ силъ боролись, чтобы отстоять главные выводы отчета и, пожертвовавъ формой, такъ энергично отстаивали сущность, что губернаторъ въ концѣ концовъ далъ свою подпись и отчетъ былъ отправленъ въ Петербургъ.