НЕКРИМИНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Гале повезло — ей попались веселые попутчики. Всю дорогу они развлекали ее. Оба пожилые, толстые, очень предупредительные мужчины. Галя сразу же рассмеялась, когда они первый раз столкнулись в дверях купе и не могли разминуться. Оба ехали отдыхать в Ялту, были настроены благодушно и, естественно, стали вспоминать разные анекдоты и курьезные случаи из курортной жизни. С ними время в пути прошло быстро и весело.

Галя уезжала из Москвы в пасмурный день. Небо сплошь было задернуто пологом грязно-серых туч. Порывами дул ветер. И казалось, что на всем свете стоит такая же неприютная холодная погода. Крым встретил их щедрым солнцем. Горячее, яркое, оно заполнило собой все пространство. В Симферополе она села на автобус и через два часа была на месте. После холодной пасмурной Москвы ее поразили яркие цветы, зеленые деревья и кусты, ослепительно синее море. Все вокруг было так светло, так хорошо, словно она попала совсем в другой мир. У причала стоял длинный ряд белых прогулочных катеров, над пенными бурунчиками моря сновали крикливые чайки.

Она уехала из Москвы по совету врачей из-за слабых легких на Южный берег Крыма к сестре мамы. Ирина Николаевна — полная, спокойная женщина средних лет — работала экономистом в каком-то учреждении, а ее муж — Владимир Давидович — высокий кареглазый шатен — был одним из ведущих артистов местного театра. Оба они радушно встретили Галю, и она сразу же почувствовала, что она желанный гость.

В первый же день Владимир Давидович пригласил Галю на спектакль, в котором играл главную роль.

Галя, оглушенная множеством новых впечатлений, как следует не вникала в смысл спектакля. С нее было довольно, что она гость ведущего артиста, сидит в центре второго ряда. Владимир Давидович в отлично сшитом сером костюме важно расхаживал по сцене и менторским тоном поучал кого-то. Время от времени он пристально смотрел в зал, и тогда Гале казалось, что он смотрит прямо на нее.

В антрактах Галя вместе с тетей Ириной чинно ходили по кругу в фойе. Ей было приятно, что на нее обращают внимание не только мужчины, но и женщины. Впрочем, ее это не удивляло. В Москве на нее тоже обращали внимание.

После спектакля они втроем пешком, не спеша возвращались домой.

Тетя Ира, улыбаясь своей обычной доброжелательной улыбкой, рассказывала:

— Едва я в антракте на минуту оставила Галю, как около нее словно из-под земли вырос какой-то молодой человек. Возвращаюсь, а рядом стоит уже другой.

— Да ну их всех! — Галя махнула рукой. — Даже познакомиться толком не умеют. Один подходит, спрашивает: «Девушка, где вы купили такое красивое платье?» Второй не лучше: «Девушка, вы давно здесь отдыхаете?» Спрашиваю: «А почему вы решили, что я здесь отдыхаю?» — «А я всех местных знаю». — «А что, говорю, масштабы стали тесными?»

— Как тебе понравился спектакль? — сдержанно спросил Владимир Давидович, и Галя сразу же поняла, что он ждет только похвалы. Из какого-то необъяснимого лукавства она, похвалив спектакль, ни слова не сказала о том, как играл он сам, а он, видно, больше всего ждал именно этого. Владимир Давидович, слегка уязвленный, промолчал. Прямо спросить об этом ему помешало чувство собственного достоинства.

Галя развеселилась и всю дорогу до самого дома оживленно болтала с тетей.

Вернувшись домой, они поужинали.

— У тебя сейчас пик молодости, — значительно сказал Владимир Давидович. — Надо только не терять зря времени и с умом распорядиться своей жизнью.

Гале показалось, что Владимир Давидович говорит точь-в-точь как на сцене театра.

— Живи у нас, сколько желаешь, — продолжал Владимир Давидович. — Захочешь, останешься в этом городе навсегда. Подыщешь себе работу по душе, выйдешь замуж, найдешь свое счастье.

Он посмотрел ей прямо в лицо Их взгляды встретились. У Владимира Давидовича было небольшое, скорее круглое, чем овальное лицо, чуть одутловатые щеки, смуглая с оливковым оттенком кожа, темная вьющаяся шевелюра. Он смотрел в упор на Галю своими темно-карими серьезными глазами и, казалось, ждал от нее благодарности.

«Боже мой! — мелькнуло в голове Гали. — Неужели мне придется приспосабливаться к нему, отчитываться за свои поступки? Нет, ни за что не останусь жить у них…» От этой неожиданной мысли ей стало легко и свободно. Да, действительно, зачем ей от кого-то зависеть, быть обязанной. Она всегда может снять, если захочет, комнату или в крайнем случае поселиться в общежитии…

— Вы сегодня очень хорошо играли, Владимир Давидович, — великодушно сказала Галя и подняла свою рюмку. — За ваше искусство.

Владимир Давидович постарался сдержать улыбку, чтобы не показать, как ему это приятно.

В первые дни Галя одна много ходила по городу, по широкой набережной, старым петляющим улочкам, уводящим все выше и выше, заходила на рынок, где прилавки ломились от овощей и фруктов, в магазины, кафе. Особенно нравилось ей вечером стоять на краю пустынного темного причала. В темноте у ног монотонно шлепалась вода, и этот неумолчный шум успокаивал, прогонял грустные мысли.

Однажды вечером она зашла из любопытства в бар. Владимир Давидович как-то, обмолвясь, похвалил витражи в этом баре, и Гале захотелось взглянуть на них. Бар находился в подвале старой гостиницы. Она спустилась в него по витой железной лестнице, заказала коктейль и села за один из свободных столиков. В баре негромко звучала танцевальная музыка, было полутемно. Витражи на стене горели рубиновым, зеленым, синим и желтым цветом.

Едва Галя устроилась, как к ее столику подошел какой-то худощавый тип с бокалом в руке. Он вежливо спросил разрешения сесть за этот стол. Гале ничего не оставалось как кивнуть. Тип с ходу попытался завязать пустой разговор. Слава богу, он хоть не задавал глупых вопросов: кто вы да что вы. На вид ему было лет тридцать пять. Наверное, из тех старых холостяков, что ухлестывают за каждой хорошенькой женщиной, решила она и хотела было допить свой коктейль и побыстрее уйти, но что-то ей показалось в этом типе занятным, и она не ушла.

— Знаете, — разглагольствовал тип, — все в нашей жизни неопределенно. Нет, я не фаталист, я понимаю, что судьба в руках самого человека, но… — В этом месте он приподнял свой бокал, пригубил, пробормотав при этом: «Ваше здоровье», и продолжал: — Есть в наших поступках и нашем поведении нечто скрытое, неподвластное сознанию. Часто сами, не ведая почему, мы выбираем не лучшее решение, поступаем вопреки здравому смыслу. Непостижимая логика поведения, не правда ли? Я, например, не собирался сегодня заходить сюда. И вдруг поднялся и пошел. Словно кто-то в спину толкнул — сделай так, а не так… С вами этого не случалось?

— Не помню, — пожав плечами, сказала Галя. — Впрочем, может быть… — Она все еще не могла сделать выбор — остаться еще на несколько минут или сразу уйти.

— Вот видите! — Мужчина торжествовал — это была его маленькая победа. Он даже на секунду доверительно наклонился вперед, но тут же выпрямился. — В каждом нашем поступке кроме очевидного, зримого есть еще и скрытый смысл. Увы, о нем нам не дано знать.

— Вы лектор? — с легкой улыбкой спросила Галя. Ее забавлял этот человек.

— Нет, не лектор, — поспешно сказал странный тип. — Я просто иногда люблю порассуждать. Извините, что побеспокоил вас.

— Нет, ничего, — сказала Галя и решила быть чуть помягче. — Вы мне не мешаете…

— Вы одна, — с нотками удивления сказал незнакомец, — и совсем не похожи, извините, на тех девиц, что посещают это легкомысленное заведение… Извините, извините, — заметив легкое протестующее движение Галиной руки, торопливо сказал он, — ведь именно это я и говорю. Значит, была какая-то причина, что заставила вас спуститься сюда… Нет-нет, я не спрашиваю, я просто рассуждаю… Может быть, одиночество…