— А вдруг там какой-то тайный проход!

Тут же я представила, как прижму Джои к неровной стене, прикованная к нему полной и совершенной темнотой, как одним своим поцелуем покажу ему, как много он для меня значит.

— Пойдем, Адам, — позвала Танна через плечо. — В любом случае тебе нужно еще пиво.

Я оглянулась и заметила, как Адам сделал несколько медленных шагов вслед за нами.

— Пойдем! — крикнула я, кивнув головой в сторону дома, теряя равновесие и думая, как же хорошо, что Танна была рядом и могла меня поддержать.

Глава 12: Трясущимися руками

— Ты в курсе, что сейчас лето, да? — спросила Танна на другом конце провода.

Я прижала телефонную трубку к уху и соскользнула с кровати, направляясь через комнату к зеркалу над туалетным столиком.

— Я такая бледная, что ты сможешь сквозь меня видеть.

— В том-то и дело. И это, подруга, причина провести день у бассейна.

— Танна, я не уверена, — чувство вины вспыхнуло внутри.

Я ощущала, что не могу позволить себе продолжать заниматься тем, что Джои уже не сможет делать. Будто предала бы его, пойди я на «Молочную ферму Герти», чтобы поесть мороженого, или даже просто посмейся мы с друзьями. Но потом голос доктора Гэст пронесся в моей голове: точная цитата с нашего последнего сеанса. Она просила меня перечислить все самое страшное, что может произойти с моей жизнью, если я продолжу жить, а не существовать. И самым ужасным было чувство вины. А это Джои презирал.

— День на солнце принесет тебе больше пользы, чем ты себе можешь представить, — продолжила она. — Поверь мне.

— Я не знаю, — ответила я, подумав о другой причине, из-за которой ничего не хотела делать. — Шэннон тоже пойдет?

— Да, но пусть тебя это…

— Не думаю, что готова встретиться с ней после той ночи.

— Прошло четыре дня, Мэгз. Если ты надолго затянешь с этим, кончишь как Адам. Полный разрыв.

— Не уверена, что меня слишком это заботит. Она обвинила меня в обмане, Танна.

— Она погорячились. Не подумала.

— И все же она это сказала.

— Мы все знаем, что Шэн может быть иногда сукой. И в свете того, что произошло с Джои, мы должны бы простить ее.

— Да. Но то, что она сказала, было дуростью, — произнесла я.

— Ты права. Ведь знаешь, когда Джои пьян, он становится словно сумасшедший. Кто, черт побери, знает, что произошло между ним и Адамом в ночь вечеринки у Даттонов? Или что подслушала Шэннон в том телефонном разговоре после того, как Джои подбросил тебя домой? Но самое главное, она одна из твоих самых близких друзей. Ты тоже не хочешь ее потерять, так что надо просто двигаться дальше. Выбрать день, чтобы заняться главным сейчас: бикини, солнце и плавание.

Я застонала и посмотрела на свои ноги.

— Мне понадобится время на сборы, — сказала я, выдвигая правый ящик туалетного столика.

— Ну, давай в темпе, — проговорила Танна. — Буду через пятнадцать минут.

— Я только крашу ногти на ногах.

— Уверяю, тебе станет от этого лучше.

— Надеюсь. Скоро увидимся.

Я сбросила соединение и положила телефон на столик, роясь в коллекции лаков для ногтей и мысленно составляя список всего, что мне понадобится, чтобы провести день на солнце: крем для загара, журналы, плеер…

И тогда я увидела это.

Когда моя рука пробралась к дальней стенке ящика, нацелившись на бутылочку лака цвета «Идеальный розовый», то там, застряв между другими цветами — «Морской волной» и «Малиновым шербетом», — оказалось мое пестрящее всеми цветами радуги ожерелье с цветочками. Я сначала смутилась, а потом вспомнила.

Дура, какая я дура! Весенний карнавал. Пит, кидавший цветные шарики в открытый рот картонного клоуна, вскидывавший руки в воздух один, два, три раза. Он выиграл три приза. Один для меня, один для Танны и один для Шэннон. И все призы, что он выбрал, были одинаковы.

Я стояла, гладя пальцами левой руки гладкие жемчужинки, делая ошибочные выводы. И задавалась вопросом, что же это означает. Я сижу здесь с этим, когда бусы Танны и Шэннон накручены на ручку шкафа Джои. Но ни один из моих выводов не имел никакого смысла. И потом я вспомнила, как Танна подняла волосы с шеи и завязала их в пучок перед тем, как прокатиться на чертовом колесе, порвав при этом эластичную резинку ожерелья. А затем были сияющие огоньки выхода с ярмарки, мусорный ящик, мимо которого мы шли, рука Танны и ожерелье в ней. Это тогда, когда мы проходили через ворота к парковке, чтобы уехать домой. Ожерелье Танны, оно лежало где-то между грязным подгузником и отсыревшей коробкой из-под печенья. Мое я держала в руке. А ожерелье в комнате Джои принадлежало Шэннон.

В тот момент, когда я теребила пальцами цветы ожерелья, я увидела ее. Широко открытые глаза. Улыбку на ее лице.

— Я вхожу, — сказала Шэннон, ее шаги раздавались по асфальту парковки, и огни карнавала отражались в ее глазах. Она стояла, накручивая ожерелье на большой палец. — Этот Тоби Миллер такой горячий.

— Уверена? — спросила Танна. — Может, подождешь, пока ты немного…

— Протрезвеешь? — закончила я, смеясь.

Шэннон отрыгнула. Прижала пальцы ко рту. Покачала головой.

— Ни в коем случае, ребят. Он отвезет меня домой, если узнает, что меня оставили.

Потом она понеслась, шатаясь, то вприпрыжку, то бегом. Когда она стояла ближе к нему, она повернулась, указывая нам спрятаться. Ее желтая юбка колыхнулась у ног.

— Пригнитесь, — она то ли орала, то ли шептала. — А то он вас увидит.

Танна и я наблюдали в тени, как Шэннон постучала по широкому плечу Тоби, как он повернулся, как они разговаривали. Он улыбался, смеялся и пробегался рукой по волосам (согласно теории Шэннон, знак того, что парень тебя хочет). Когда он повернулся и пошел по направлению парковки, Шэннон показала нам большой палец.

Танна вскинула голову и засмеялась в той открытой манере, которую я в ней любила.

— Она всегда получает то, что хочет, верно? — спросила Танна, пока садилась за руль своей голубой «Хонды».

— Невероятно, — я обернулась и увидела, как Шэннон исчезает между двумя минивэнами. Там, где, как я уже поняла, сидел Джои, ожидая чего-то. Чего-то, что по какой-то причине не имело никакого отношения ко мне.

— Ты все еще дуешься? — Шэннон наклонилась над своей пляжной сумкой, достав бутылочку с кремом для загара. Она расположилась в зеленом шезлонге между мной и Танной.

Я ничего не ответила. Вместо этого сфокусировалась на трех загорелых школьницах, которые прошли мимо нас, смеясь и держа в руках хот-доги, замороженный сок и лакрицу. Я проследила за ними, пока они шли к своим полотенцам, которые оставили на задней лужайке плавательного теннисного клуба Блю Спрингз. И поймала себя на мысли, что, не думая, поменяла бы свою жизнь на это простое счастье, которое окутывало их.

— Ты была очень груба той ночью, — сказала Танна, регулируя бретельки своего бикини.

— Да, ну и ладно, — Шэннон быстро втирала белый лосьон в плечи и предплечья маленькими кругами. — Я выпила лишнего, начав задолго до того, как пришли вы, ребята. И Адам вывел меня из себя. Он вел себя так, словно ему плевать на Джои.

Я вдруг захотела ее спросить, действительно ли она так думала об Адаме. Но были другие важные вопросы. Например, что делало ее ожерелье в комнате Джои? И что она еще знала, чего не знаю я? Но я понятия не имела, с чего начать. Или на чем закончить. Так что я решила подождать, пока не выясню хоть что-то, перед тем, как займусь вопросами, от которых меня воротило.

Я прикусила губу, схватив журнал, лежащий в ногах у Шэннон, жалея о том, что не последовала первому порыву и не избежала этого дня у бассейна.

— Итак, Шэн, — произнесла Танна. — Ты вроде что-то хотела сказать Мэгги?

— Правильно, — ответила Шэннон, бросив крем в сумку, откидываясь в шезлонге, вскинув одно колено в этой небрежно-сексуальной манере, которую она всегда старалась изображать. — Извини, если то, что я сказала, огорчило тебя, Мэгги. Я знаю, мы пытались договориться, и обзывать тебя было нечестно.