Но дело было не только в знаниях и аккуратности. Лус, хотя она и была похожа на Дульсе как две капли воды, держалась по-другому. И если Дульсе, например, в жизни никогда не задумывалась, нравится ли она окружающим, то Лус могла даже немного пококетничать и, во всяком случае, смотрела на себя со стороны. По-видимому, это случилось оттого, что Дульсе постоянно видела перед собой лишь тетю Кандиду, расплывшуюся и грузную, которая очень мало внимания уделяла своей внешности, тогда как Лус могла брать пример с всегда подтянутой и элегантной Розы.
И вот мальчишки из класса и даже некоторые старшеклассники вдруг стали задерживаться взглядом на Дульсе Линарес, девочке, которую они прежде совершенно не замечали. Теперь тетя Кандида и Селия могли больше не беспокоиться — по крайней мере по дороге из школы домой у их любимой племянницы всегда находился провожатый.
А как она вдруг стала готовить! Сначала, когда девочка появилась на кухне, Кандида, как она всегда делала раньше, посоветовала ей пойти в свою комнату, или в сад, или еще куда-нибудь, но только не мешать. Но племянница ласково улыбнулась и сказала:
— Тетушка, дорогая, можно я останусь? Мне же когда-нибудь надо учиться готовить.
Кандида только рот раскрыла. Она могла ожидать, что Дульсе фыркнет и уйдет, хлопнув дверью, или крикнет: «Ну вот, ты всегда так!» — или наперекор всем останется, а потом уйдет сама, когда минут через пять ей надоест наблюдать за тетей и служанкой. Но чтобы она вот так рассудительно говорила, да еще так ласково!
— Ну конечно, оставайся! — согласилась растроганная Кандида.
В тот день она боялась доверить Дульсе что-то серьезное, но, увидев, как хорошо у девочки все получается, разрешила ей немного помочь. Она думала, что племяннице скоро надоест возиться на кухне, однако Дульсе прекрасно справилась с порученным ей делом и перешла к другому, более ответственному — стала следить за мясным соусом, который пузырился в глубокой сковородке.
Что ни день, Дульсе совершала на кухне подвиг за подвигом, пока, наконец, не испекла такой отменный пирог с почками, что Кандида только ахнула. Она сама никогда не была на такое способна.
Естественно, весть о том, что у Дульсе открылись разнообразнейшие и совершенно неожиданные таланты, очень быстро облетела всех родственников и знакомых. Кандида обсуждала с подругами каждый новый штрих в поведении племянницы, дольше всего разговаривая, разумеется, с Ванессой — ведь та была свидетельницей чуда, когда ребенок, который в жизни не спел ни одной ноты, по крайней мере на глазах своих родственников, вдруг сумел повторить, вернее, самостоятельно спеть одну из труднейших арий. Все это казалось каким-то неправдоподобным превращением.
Ванесса нашла для чудо-девочки прекрасного учителя по вокалу. Это был пожилой преподаватель консерватории дон Ксавьер Мендоса. Когда его пригласили заниматься пением к девочке, которая, как ему сказали, никогда раньше не обучалась вокалу и не пела, он наотрез отказался.
— Эти богатые считают, что могут нанимать академика для того, чтобы обучать первоклассника счету на палочках, — сердился он. Но пришедшая специально на встречу с ним Ванесса стала умолять его хотя бы прослушать девочку. Дон Ксавьер неохотно согласился, но при условии, что ее привезут к нему в класс, сам он куда-то ехать категорически отказался.
Так получилось, что Лус в первый раз повезла в консерваторию именно Ванесса. И хотя Лус понимала, что это делается во многом в расчете на ее отца, она видела, что тетя Ванесса совершенно искренне хочет помочь и ей.
Ванесса с молодости была страстной любительницей музыки и понимала, что у девочки настоящий талант, который необходимо развивать. И сейчас, когда они вместе ехали в машине по направлению к внушительному зданию консерватории, Ванесса подумала, что брак с Рикардо стал для нее теперь даже более желательным, чем раньше, потому что помимо мужа она приобретала еще и замечательную талантливую дочь.
Когда они вошла в класс, дон Ксавьер критически окинул Лус взглядом и, проворчав: «Ну что ж, попробуем», подошел к роялю и открыл крышку.
— Что будете петь, моя милая? — спросил он.
Лус вконец растерялась. С одной стороны, ей очень хотелось заниматься здесь в консерватории — в Гвадалахаре она не могла об этом и мечтать, — но, с другой стороны, если сейчас она станет петь отрывки из оперных арий или свою сольную партию, с которой она выступала во время пасхальных каникул, тетя Ванесса наверняка что-нибудь заподозрит.
— Простите, — тихо сказала Лус, — можно я без тети. Я при ней стесняюсь.
— Ну что ты, Дульсе, дурочка моя! Чего меня стесняться? — удивилась Ванесса.
— Ну пожалуйста, — пробормотала Лус, и на ее глазах появились большие крупные слезы.
Ванесса вздохнула, посетовав про себя на очередные выходки Дульсе, но все же вышла из класса.
— Ну, я вас слушаю, — еще мрачнее сказал дон Ксавьер, который терпеть не мог всех этих капризов.
— «Аве Мария» Шуберта, — тихо сказала Лус.
Дон Ксавьер заиграл вступление, и Лус запела. Это был один из ее коронных номеров, и она знала, что справится. По мере того как она пела, лицо дона Ксавьера принимало все более удивленное выражение. Да, эта девочка действительно поет, а учитывая, что, по словам Ванессы Рейносо, которая знает ее с детства, она нигде не училась, если не считать уроков пения в школе, то пела она просто превосходно.
— Отлично! — сказал он уже совершенно иным тоном, чем говорил прежде. — А еще что-нибудь? — Он хитро улыбнулся. — Чуть посложнее.
Дон Ксавьер хотел определить, где сейчас находится предел возможностей юной певицы. «Аве Мария» она спела, безусловно, хорошо, но это ведь, в сущности, довольно простая для исполнения вещь, которую может спеть и самоучка.
— Может, арию Розины из «Севильского цирюльника»? — неуверенно предложила Лус. Она уже забыла, что она — это вовсе не она, а Дульсе Линарес, которая в жизни никогда не пела до самого последнего времени. Ей захотелось показать этому строгому знатоку своего дела, на что она действительно способна. И она запела. Когда закончилось последнее: «Все будет так, как я хочу», дон Ксавьер вскочил из-за рояля и пожал девочке обе руки.
— Прекрасно, превосходно! И сила голоса, и удивительный тембр, и диапазон! Такую ученицу я бы стал учить и бесплатно, потому что потом будут говорить: «Как, вы не знаете Ксавьера Мендосу, это же учитель великой…» Как вас зовут? — он удивленно посмотрел на девочку. Ванесса называла ее имя, но он его успел забыть.
— Лус, — ответила Лус, — то есть нет, Дульсе. Дульсе Мария Линарес.
— «…великой Линарес», — закончил дон Ксавьер свою тираду. — Да, я буду вас учить, чего бы мне это ни стоило. Но скажите, — он внимательно посмотрел на нее, — ведь не может быть, чтобы вы ну совсем нигде не учились. Так не бывает. Я ведь чувствую, что вам ставили голос.
Лус испугалась. А вдруг дон Ксавьер сейчас обо всем догадается, расскажет Ванессе, та передаст Кандиде? И тогда весь их план рухнет. К невероятному изумлению дона Ксавьера, она вдруг горько разрыдалась.
— Ну что с тобой? — удивился старик. — Разве я сказал что-нибудь обидное?
— Это… это тайна, — сквозь всхлипывания сказала Лус, — пожалуйста, никому не говорите. Я вам потом все расскажу, только не сегодня, хорошо?
— Хорошо, хорошо, — успокоил ее дон Ксавьер. — Я никому ничего не скажу. Но кое о чем я догадываюсь. Я, видимо, имею дело с принцессой, которая живет инкогнито?
Лус улыбнулась сквозь слезы.
— Что-то вроде того.
— Ладно, я никому ничего не скажу, пока не придет время. А теперь мне надо поговорить с сеньорой Рейносо.
ГЛАВА 32
На следующий день Роза собиралась прийти с работы пораньше. Мысль о шантаже по-прежнему мучила ее, но она старалась сосредоточиться на других делах. Накануне вечером звонил Феликс и попросил разрешения заехать к ней днем.
Дульсе улизнула из дому сразу вслед за матерью и сразу же отправилась в полюбившийся ей бар, где подавали мороженое. Она продолжила изучение ассортимента и в этот раз потребовала три порции подряд. Когда с мороженым было покончено, Дульсе достала маленькое зеркальце и стала разглядывать себе горло. Ей показалось, что горло чуть-чуть покраснело. Дульсе кашлянула раз, потом другой. Ей показалось, что в горле немножко запершило. Она попробовала говорить хриплым голосом. Вроде бы получилось. Конечно, для гарантии неплохо было бы съесть еще мороженого, но Дульсе почувствовала, что в данный момент у нее на это сил не хватит.