– Я готов вас выслушать, – заявил грек, откидываясь в кресле и вытягивая ноги. Он вспомнил окончание английской поговорки: мол, расслабься и получи удовольствие.

– Очень хорошо! Вы себе представить не можете, до чего приятно иметь дело с умным человеком. Итак, вы знаете, чем занимается ваша жена?

– В каком смысле?

– На службе.

– Оптическими приборами.

– Замечательно. А если быть точным – приборами ночного видения. У нас есть информация, что она является автором уникального прибора.

– Могу я взглянуть на ваши документы? – вдруг спросил Грек.

– Вы меня радуете! – восхитился Иван Тимофеевич.

– Все верно. Бдительность, бдительность и бдительность, как говорил Великий Брат. Пожалуйста, – Бахтин вытянул из внутреннего кармана черное кожаное портмоне, поддел пальцем застежку и раскрыл его перед Греком.

– Выбирайте любое.

Грек вытянул одно из десятка удостоверений, выглядывающих из пластиковых кармашков.

– Бахтин Иван Тимофеевич, – прочел он, – инспектор рыбоохраны.

Виктор недоуменно посмотрел на Бахтина.

– Что? Не годится? Возьмите другое.

В другом – Бахтин занимал должность инспектора пожарной охраны. В третьем – врача санэпидемстанции.

– Ну, какое вам больше нравится?

– Вы что, издеваетесь?

– Ничего, просто я показал вам свои возможности. Обратите внимание, печати на всех подлинные. Ну, а вот мой основной документ.

Грек принял красную с золотым тисненым гербом книжечку, которая удостоверяла, что Бахтин является полковником Армии Бдительности. Виктор поднял глаза на собеседника.

– Да, мой друг. Не ожидали, что так вот, запросто, могу к вам прийти, – дело государственной важности.

– Одно непонятно, – сообразив, спросил Грек, – для чего нашей Армии Бдительности наш государственный секрет?

– Для того, чтобы защитить его от врагов Отечества. Вы что, не видите, что вокруг творится? Есть сведения, что руководство вашего института, неправильно понимая принципы конверсии, ведет переговоры о продаже прибора туранцам. Этого допустить нельзя.

– Так запретите им это делать.

– Это не я решаю, к тому же для этого нет формальных причин.

– Объясните руководству.

– Ну вот мы и подошли к сути. Я не могу им на пальцах объяснять. Пока что я голословен, а должен доказать начальству, что прибор уникален. Институт это скрывает, они, якобы, продают просто прибор, просто прибор ночного видения.

Щелкнул замок входной двери, и на пороге появился плечистый с ящиком импортного баночного пива в руках. Он поставил ящик на журнальный столик, а сам сел в свободное кресло.

– Что так долго? – недовольно спросил Иван Тимофеевич.

– Очередь, шеф, – спокойно ответил парень, – утро, шеф. Народ стоит за пивом. В лучших традициях соцреализма.

– Но, но, – погрозил ему Иван Тимофеевич, – ишь, распустили языки. Каково, Виктор Степанович? Мы себе такого не позволяли.

– Это верно, – открывая банку, согласился Грек.

– Говорил я Председателю, не надо Передел объявлять, добром не кончится, ан нет, не послушал. Пиво-то хорошее?

– Хорошее. А вы?

– Нет, спасибо. У меня, знаете ли, мочевой пузырь слабый, писаю часто. А уж с пива вовсе удержу нет.

– Вот беда-то, – посочувствовал Грек.

– И не говорите. Что делать, годы свое берут.

– Так вы вхожи к Председателю?

– Ну, как вам сказать. На рыбалке дело было.

– Вы так близки с ним?

– Он рыбачил, а я руководил охраной, – честно ответил Бахтин.

Грек допил пиво и открыл новую банку. В ящике их было много. Приятно было на них смотреть. Грек основательно приложился к новой банке, вытер губы и задал новый вопрос:

– Так что я должен сделать?

– Нам нужна техническая документация.

– Как вы это себе представляете? – саркастически спросил Грек.

– Никак, – неожиданно жестко сказал Бахтин. – Что бы я делал здесь, если бы представлял. – И совершенно другим тоном, просящим: – Могу я воспользоваться вашим туалетом?

– Пожалуйста, – сказал Грек.

Иван Тимофеевич встал и вышел из комнаты. Греку вдруг захотелось курить, и он поднялся с кресла.

– Сидеть! – резко сказал парень.

– Чего-о! – Грек повернулся к нему. – Ты чего, козел, командуешь в чужой квартире?

– Я сказал – сидеть.

Парень тоже поднялся, и теперь они стояли друг против друга. Ничего серьезного не происходило, и они оба это прекрасно понимали, смотрели друг другу в глаза без ненависти и не делали лишних движений, которые могли быть превратно истолкованы.

– Я на тебя плевать хотел, – сказал Грек.

Все-таки это была его квартира. Он повернулся к парню задом и сделал несколько шагов к книжному шкафу, на полке которого лежали сигареты. Нервные окончания в спине четко уловили необходимое расстояние между телами. В последний момент Грек сделал шаг в сторону, и парень въехал лбом в тяжеленные тома "Всемирной истории". Схватив за плечо, Виктор развернул парня к себе лицом (сделать это на натертом мастикой паркете было легко) и, дернув тело на себя, поддал коленкой между ног. Тот охнул и согнулся. Виктор сунул руку ему под мышку, нащупал пистолет, но был остановлен елейным: "Не надо". Бахтин стоял в дверном проеме, целя Греку в голову.

– Сядьте на место, – скомандовал Бахтин.

Грек сел в кресло, и полез за новой банкой. Постанывая, парень медленно разгибался.

– А с тобой, придурок, я после поговорю, – сказал ему Бахтин.

– Я хотел сигареты взять, – пожаловался Грек, – а он на меня прыгнул.

Иван Тимофеевич расплылся в улыбке:

– Так значит на бытовой почве?

– На бытовой, – подтвердил Грек.

– Не акт протеста?

– Не акт, – уверил Грек.

– Это хорошо. Значит, наше соглашение остается в силе. Вы знаете, я очень рад этому. Иначе мне пришлось бы вас пристрелить.

– Большое спасибо, – поблагодарил Грек, – только хотелось бы узнать, как говорят в Одессе: "Шо я буду с этого иметь?"

– Я верну вам негативы. – Бахтин протянул квадратик лощеной бумаги. – Вот мои телефоны. Поторопитесь, через десять дней состоится выставка вооружений в Туране.

– Но моя жена приедет только через две недели!

– Вот я и говорю, поторопитесь.

– Послушайте, – сказал Виктор Грек, – ведь я же не убивал ее, вы же все прекрасно знаете. Если ваши люди фотографировали, значит, они должны были сфотографировать убийцу.

– Не будем продолжать этот разговор. Позиция моя вам ясна, впрочем, фотограф, сняв ваши подвиги, ушел. Какой смысл было сидеть дальше. Это же логично.

– Логично, – нехотя согласился Грек.

– Сейчас сюда поднимется молодой человек и проведет с вами необходимый инструктаж. А мы уходим, приятно было познакомиться.

– Заходите, если что, дорогу знаете, – гостеприимно сказал Грек.

Бахтин наклонил голову, по-военному щелкнул каблуками и стремительно вышел из квартиры. Помощник двинулся за ним, кивнув на прощание, – после поговорим.

Сразу же после их ухода появился молодой человек в очках и джинсовом костюмчике, с дипломатом в руках.

– Никишин, – представился он.

– Грек, – в свою очередь сказал Виктор.

– А я русский, – похвалился Никишин.

– Я тоже русский. Это у меня фамилия такая.

– Извините. Прибор ночного видения, вернее, принцип его работы заключается в том, что он собирает, накапливает и многократно увеличивает свет ночных светил: луны, звезд, ночных фонарей и прочих источников света. То есть в абсолютной темноте он работать не может. Именно в этом отличие нового прибора. Он работает в полной темноте.

Никишин, щелкнув замками, достал из дипломата толстую черную авторучку и протянул ее Греку.

– Фотоаппарат со сверхчувствительной пленкой, можно сделать тридцать снимков.

– Инструкция есть?

– Пожалуйста, но имейте в виду, после прочтения инструкцию надо уничтожить.

– Послушайте, – воскликнул Грек, – она же не по-русски.

– К сожалению, инструкция на японском языке.