Твой отец — барон, оберст Генрих фон Ротгер.

Ниже, полковник поставил дату и свою размашистую подпись.

Вызвав фельдегеря он приказал доставить письмо по назначению в кратчайшие сроки.

Все чем он жил, ушло в прошлое. Полковник задумался о пройденном жизненном пути. Сколько лет он отдал Абверу, 15 лет. Он служил ещё в том Абвере, который не был реорганизован адмиралом Канарисом и занимался военной контразведкой в вооружённых силах Германии. После реорганизации Абвера в 1938 году он стал работать в отделе Абвер-3, контрразведка, которым руководил в то время подполковник Франц Эккард фон Бентивеньи. Сейчас фон Бентивеньи уже генерал-лейтенант. Его отдел боролся с антифашистским сопротивлением в Германии, Франции, Голландии и всех других оккупированных странах. Он, фон Ротгер, дослужился до полковника и занял важный пост — начальника одного из 15 подотделов отдела Абвер-3, 3-В, который занимался общими вопросами безопасности и контрразведкой. Он боролся против «Красной капеллы», работая в подотделе 3-F, осуществлявший контрразведку за рубежом, когда на поиски радиостанции и агентов были брошены лучшие кадры его подотдела и подотдела 3-F/Fu — Функабвера, который вёл радиопеленгацию на всей территории Германии и оккупированных стран, занимаясь криптоанализом перехваченных шифровок. Именно абвер сумел определить точное местопоположение радиостанций «Красной капеллы». С началом нападения на территорию Советского Союза, его командировали начальником контрразведовательной абверкоманды в группу армий Центр, где в его подчинении было шесть абвергрупп. Именно тогда он и нашёл след второй стальной пластины, но не смог заваладеть ею, по причине того, что немецкие войска были отброшены от столицы СССР — Москвы.

Полковник всегда верил в победу германского оружия, но его уверенность была сильно поколеблена разгромом под немецких войск под Москвой, затем сражение под Сталинградом, где сложила свои кости лучшая армия рейха — 6-я, под командованием фельдмаршала Паулюса. Курская дуга положила конец сомнениям старшего офицера немецкой военной конрразведки. Тогда он понял, что Германия проиграет войну, хоть и старался обмануть самого себя, слушая хвастливые речи рейхсминистра пропаганды Геббельса о новом сверхмощном оружии, в которые мог поверить простой обыватель, но никак не опытный полковник Абвера.

14 февраля 1944 года, в связи с провалом деятельности Абвера против СССР, а также в связи с падением доверия Канарису у Гитлера, которое подорвали происки Гиммлера, мечтающего стать руководителем всех разведывательных органов Германии, был издан указ о расформировании Абвера, который делился на части, подчиняющиеся различным ведомствам, но в основном РСХА.

Затем неудачное покушение на Гитлера, в заговоре генералов состоял и его бывший шеф — адмирал Канарис и его помощник генерал Остёр. До краха Германии остались считанные месяцы, это очевидно. А что будет потом? Позор и унижения для немцев. Его, бывшего полковника Абвера, бывщего начальника подотдела 3-В, бывшего немецкого барона, в скором будущем и бывшего полковника в структуре СД, ничего хорошего не ждёт. Он не боялся смерти, мог несколько раз погибнуть на фронте, но предстать перед судьями, ведь он не сомневался, что его ждёт трибунал победителей, это уже слишком.

— Вот и все. Итог жизни подведён. Осталось только стать бывшим, — тихо произнёс полковник Генрих фон Ротгер, вставая из за стола и подходя к серванту.

Барон достал из серванта бутылку любимого коньяка «Наполеон», налил в бокал немного коньяка и стал смотреть на золотисто-янтарную жидкость. Затем резко выпил бокал до дна, осторожно поставил его на стол и расстегнув кобуру, вынул свой офицерский «Вальтер».

В тишине комнаты гулко прозвучал выстрел…

40. Наши дни. Мадалена де Вилье.

Они гуляли по вечерней Москве, вдоль набережной Москва-реки. Закончился ещё один трудовой день. Карпенко расспрашивал Мадалену о системе французской полиции, методах их работы. Потом Николай решил спросить за семью француженки.

— Мой род очень древний, — сказала Мад, — вроде ведёт своё начало с XIII века, со времён Крестовых походов. По легенде наш первый предок был рыцарем. Мой отец был бригадным генералом, служил в армии. Пять лет назад он погиб, разбившись на вертолёте, во время очередных учений. Я живу с матерью, но правильнее будет сказать, что мы остались вдвоём, а живу я отдельно.

— А Вы Николя живёте с родителями? — спросила Мад.

— Нет я живу сам, — ответил Николай. Родителей у меня нет.

— Как нет? Простите, я поняла, они умерли, — извинилась француженка.

— Нет, я не знаю вообще своих родителей, — спокойно сказал Карпенко, — я — подкидыш. Воспитывался в детском доме, интернате, затем армия. После службы пошёл работать в милицию и учился на Юридическом.

— Простите, Николя, я не знала — с сожалением в голосе сказала Мадалена.

— Да нет, все нормально, — успокоил её Николай, — давайте зайдём в кафе.

— Только не как в прошлый, — засмеялась Мад.

— Я хотел предложить выпить по чашечке кофе.

Они зашли в маленькое уютное кафе. Посетителей почти не было. Присев за столик у окна, Николай заказал кофе и вопросительно посмотрел на Мадалену.

— Возьмите ещё коньяк к кофе, — посмотрев на него улыбаясь сказала Мадалена.

Когда принесли кофе и коньяк, Мад подняв свой бокал предложила перейти на «ты» Николаю.

— Это делается не так, — произнёс Николай. — Чтобы перейти на «ты» надо выпить на брудершафт — такая традиция.

А ты хитрец, Николя, — произнесла девушка, — впрочем я согласна строго следовать традиции. Они выпили по глотку коньяка на брудершафт, после чего потянулись друг к другу. Во время мимолётного поцелуя, француженка слегка коснулась кончиком язычка его губ, отчего Николая бросило в жар. Мад смотрела ему прямо в глаза и в её глазах играли бесенята.

— Что то я не распробовала, — сказала девушка. Из её слов нельзя было понять, что она именно имела ввиду, коньяк или поцелуй.

— Коньяк то же хорош, — решил поддержать её игру Николай.

Оба расхохотались, оценив намёки друг друга.

Выйдя из кафе, Мад попросила Николая оказать ей услугу, если он не сильно торопиться — прогуляться с ней по набережной ещё хоть полчаса.

— Я не хочу сейчас возвращаться в гостиницу, — объяснила она, сейчас все мои коллеги в сборе и обсуждают события прошедшего дня. Нас распределили по разным отделам и каждый хочет поделиться своей новостью.

— Ты не хочешь поужинать? — неожиданно спросил Николай.

— Я не хочу идти ни в кафе, ни в ресторан. Я привыкла больше к домашней обстановке. Знаешь, Николя, я люблю возвращаться с работы и готовить кушать, а потом сидеть у телевизора и смотреть фильмы.

— Если хочешь поедем ко мне, — нерешительно предложил Карпенко.

— А у тебя есть дома еда? — спросила Мадалена и не дав ему сказать ни слова, захлопала в ладоши, — хочу пельменей, только чуть-чуть.

Николай растерялся, он не ожидал от этой молодой женщины такой прыти. Но отступать было уже поздно, да и не в его правилах.

— Сейчас зайдём магазин, купим твои пельмени, — согласился Николай, — и к пельменям…

— А что к пельменям? — поинтересовалась Мад.

— Ну как что, как обычно…

— Что значит как обычно, говори, — не отставала француженка. Быстро говори, я приказываю, — дурачясь сказала Мад и для пущей убедительности, притоптнула ножкой.

— Водочки, — вынужден был сказать Николай, поспешив добавить, — это русская традиция.

— Как в кафе? — она подмигула. — О-ля —ля, мне начинают нравиться русские традиции.

Они купили пельменей, бутылку водки, колбасы. Специально для Мадалены Николай купил бутылку красного вина, сыр и длинную французскую булку.

Остановив такси, они поехали к Карпенко домой.

— Только не удивляйся, — попросил майор девушку, — я живу один.

— Я и не собираюсь удивляться, я ведь то же живу одна.

Через полчаса они были дома у Николая. Мад внимательно осмотрела его однокомнатную квартиру и удовлетворённо хмыкнула.