В отличие от других учреждений нашего отечества Второе Главное Управление Госбезопасности (разведка) работало хорошо. 22 июля сорокового года Гитлер впервые обсуждает с командованием Вермахта "русскую проблему" и приказывает фельдмаршалу Браухичу разработать планы переброски войск и наступления на Россию. Уже через неделю на Лубянку поступило первое донесение советских агентов о планах переброски войск на восток. 18 ноября 1940 года, за месяц до утверждения фюрером плана «Барбаросса», Рихард Зорге сообщает из Японии о готовящейся немцами атаке на востоке. 29 декабря Зорге уточняет: на советской границе сконцентрировано 80 немецких дивизий, 40 дивизий сосредоточено в районе Лейпцига, 28 дивизий переброшены из Франции в Польшу. В середине мая 41-го Зорге радирует: вдоль советской границы дислоцированы шесть немецких армий, включающих 150 дивизий, нападение назначено на 20–22 июня. 12 июня, за день до публикации в «Правде» знаменитого сообщения ТАСС о том, что все разговоры об угрозе войны являются английской пропагандой, Москва впервые обратила внимание на Зорге: он получил строгий выговор за "панические и недостоверные сведения". Несмотря на это, через несколько дней новая шифровка Зорге: повторяю — на рассвете 22 июня девять немецких армий по десять дивизий каждая начнут атаку.

Естественно, о концентрации немецких войск на границе докладывала и армейская разведка. Разведданные о сосредоточении врага у наших границ лежали на столе у Сталина шестого июня. Вождь никому не верил. Третьего июня на заседании Совета Обороны военные просили утвердить инструкцию для армейских политработников о подготовке агитационных материалов на случай войны. С резкой отповедью выступил Маленков, поддержанный Сталиным. Никакой войны не предвидится, преступно идти на поводу у английской пропаганды. Сразу после заявления ТАСС была распространена другая инструкция для политработников Красной Армии, содержащая три основные положения: 1. Все разговоры о войне с Германией считать преступной провокацией; 2. Заявление ТАСС доказывает прочные дружеские связи между нашей страной и Германией; 3. Мудрая внешняя политика товарища Сталина обеспечила Советскому Союзу мир на долгие годы.

За две недели до войны за разговоры о немецкой военной угрозе арестована группа средних офицеров. Начало войны не принесло им освобождения.

11 июня вождь получил доклад НКГБ о том, что в Германском посольстве жгут документы, и всем сотрудникам приказано готовиться к эвакуации через неделю.

13 июня командующий Военно-морским флотом адмирал Кузнецов, с трудом добившись аудиенции, доложил Вождю о приведении немецкого флота в полную боевую готовность и попросил разрешения объявить на флоте состояние тревоги. Вождь выгнал адмирала, не дослушав. Рискуя жизнью, Кузнецов и командующий Балтфлотом адмирал Трибутс 19 июня самовольно объявили тревогу на Балтийском, а затем и на всех остальных флотах. Это спасло советские корабли от уничтожения в первые же дни войны. Командующие наземными войсками и авиацией оказались более дисциплинированными и строго следовали полученным инструкциям.

Вечером 21 июня Вождь еще раз сказал Жукову, что донесения о якобы готовящемся утром 22 июня атаке немцев — провокация и отказался подписать приказ о приведении войск в готовность номер один. Он велел Жукову передать войскам распоряжение не отвечать на возможные провокации.

И началась война.

В первый день войны на земле уничтожено 900 советских самолетов и 300 — в воздухе. Командующий авиацией Балтийского Военного Округа генерал-лейтенант Рычагов, свято выполнивший приказы начальства, вызван в Москву и расстрелян.

Бомбардировочная авиация страны потеряла 22 и 23 июня 800 неподнявшихся в воздух самолетов. Командующий бомбардировочной авиацией генерал- лейтенант Копец покончил с собой.

Командующий Киевским Военным Округом генерал-полковник Кирпонос за неделю до войны просил разрешения эвакуировать с границы гражданских лиц, передислоцировать основные силы Округа ближе к границе и занять оборону. Не дождавшись ответа, Кирпонос начал без спроса и тут же получил выговор.

Командующий Западным Военным Округом генерал Павлов слепо выполнял все распоряжения Москвы, выговора не получил и в начале июля был вызван в Москву и расстрелян вместе с начальником штаба Округа и начальником оперативного отделения штаба.

За три первые недели войны Красная Армия потеряла 28 дивизий, 70 дивизий потеряли не менее половины личного состава. Немцы захватили практически все армейские склады с горючим, продовольствием и снарядами, которые перед самой войной были передвинуты ближе к границе: ведь если война, то только наступательная, на чужой территории, не дай бог стремительно наступавшая армия останется без бензина.

Когда читаешь документы периода начала войны, создается впечатление, что все руководство огромной страны жило в перевернутом призрачном мире, не имеющем отношения к реальности. Иллюзия победоносной наступательной войны долго владела умами. Через два часа после речи Молотова группа военноморских политработников была командирована в Кронштадт для повышения уровня идеологической работы на Балтфлоте. Им было специально приказано взять с собой парадную форму, чтобы через несколько недель иметь возможность участвовать в параде победы.

Потерявшего почти все самолеты Киевского Округа уже упоминавшегося генерал-полковника Кирпоноса заставили приказом 23 июня наступать, чтобы освободить советскую землю от захватчиков. Эта бессмысленная авантюра закончилась в районе Винницы потерей 6-й и 12-й Армии, командармы, генералы Мужиченко и Понеделин были ранены и попали в плен. Они были объявлены предателями, их семьи арестованы, а их самих после войны отправили в концлагерь, где они дожили до смерти Вождя и реабилитации.

Достаточно взглянуть на карту России, чтобы понять: Германия не может завоевать и держать в подчинении эту страну без хотя бы молчаливого согласия большинства ее населения. Это понимали многие в окружении Гитлера (например, Розенберг) и понимало командование Вермахта. Фюрер повторил ошибку Наполеона, который заставил воевать мужиков, не решившись отменить крепостное право, стать освободителем. Уже к лету сорок второго мужицкая армия знала: под немцем жить нельзя, фашисты хуже большевиков. Националистические отряды Бандеры, воюя за независимую Украину, били не москалей, а оккупантов. Партизанское движение возникло стихийно. Лишь к концу сорок третьего Москве удалось полностью прибрать его к рукам.

Ослепленный блестящим началом блицкрига, фюрер уже в конце июля сорок первого был в полной уверенности, что Красная Армия уничтожена, что через пару недель его войска без труда возьмут Москву, что уже пора думать об освоении захваченных территорий. Поэтому приказом Гитлера 23–26 июля танковые армии Хота и Гудериана сняты с Центрального (Московского) фронта и переведены на ленинградское (Хот) и киевское (Гудериан) направления. Гудериана потом снова пришлось перебросить к Москве. В конце сентября, принимая в Кремле прибывшую через Архангельск англо-американскую делегацию (лорд Бивербрук и Гарриман), Сталин сказал, что в июле Гитлер ошибся: если бы он не разделил силы, то с ходу взял бы Москву в августе.

Второе наступление на Москву началось 18 ноября. Решение это было принято фюрером на совещании в Орше 7 ноября. Маршруты передвижения частей были детально спланированы вплоть до Горького. За двадцать дней наступления немцы потеряли 300 танков, 1500 самолетов, 300 орудий и 155 тысяч убитыми и ранеными. Уже 5 декабря Гудериан пишет в дневнике: "Наступление на Москву окончено. Все было зря". Но фюрер пребывает в эйфории. 11 декабря, через четыре дня после Пирл-Харбора, он объявляет войну Америке, не потребовав от Японии вступления в войну с Россией. В эти декабрьские дни судьба Третьего Рейха была решена.

Первые десять дней страна воевала без Вождя. Сталин заперся на «ближней» кунцевской даче. По словам охраны, сидел за столом, смотрел в пространство, почти не ел. По-видимому, начал приходить в себя после выступления по радио третьего июля. Во всяком случае уже 23 июля по его приказу расстреляли командующего группой армий под Лугой генерала Пядищева, который еще в начале июля вместо ожидаемых от него контратак начал самовольно возводить лужские оборонительные укрепления к югу от Ленинграда. Эти укрепления удерживали немцев с 9 июля по 8 августа и спасли Ленинград.