Мать устранили дабы расчистить место для гречанки из Палеологов. А теперь и за него взялись, слишком уж ретиво выступил против. Отец-то, небось, проболтался духовнику. А что такое таинство исповеди Ваня знал прекрасно, как и таинство крещения, причащения и так далее. То есть, княжич был абсолютно уверен в том, что духовник регулярно докладывал о настроениях Великого князя митрополиту.
Видимо по этой причине отношения княжича с митрополитом были достаточно продуктивны, хоть и натянуты. Ибо знал, засранец, что Ваня про него ничего дурного отцу не сказывает. Оттого и получалось через него рукописями разными разживаться да мастеровых иной раз привлекать. Даже мастера-литейщика колокольных дел удалось забрать. Не для литья пушек, конечно. Нет. Слишком мало было на Руси бронзы, пока, а лишний раз нервировать митрополита не хотелось. Из-за и без того слишком сложных отношений. А вот кое-какие детали для механизмов производственных получилось сделать из бронзы. Те же массивные шестеренки, выплавляемые по восковым моделям. Все лучше деревянных, как по существенно меньшему трению, так и по прочности и надежности. Бронзу же применяли в них не ломкую колокольную, а с большим содержанием меди, то есть вязкую, пушечную.
Немного постояв и подумав, Ваня отправился изучать имеющиеся тюфяки. Нужно было осмотреть их и выбрать поприличнее. Насколько это вообще применительно к артиллерийским орудиям, кое-как скованным из железных полос. Однако, в его глазах вся эта история выглядело слишком похожей на подставу. А значит, что? Правильно. Нужно думать о том, как живым из нее выбраться. Явно же задумали его устранить. Так-то позже прибили бы, когда Софья своих детей нарожает. Если бы тихо сидел. Но так как рот открыл, то и нечего тут… пожил уже, хватит…. Наверное, бы и отравили, да дурных мыслей и подозрений в голову Великого князя вкладывать не хотели.
Глава 3
1471 год – 18 июня, Русса
Город Русса встретил Ваню пожарищем посадов. А что под чистую не выгорело – то было разорено. Разве что крепость устояла. Небольшая, закопченная она сиротливо стояла посреди выжженной округи. Люд какой-то на этом давно остывшем пепелище шевелился, разгребая завалы. Но как заметили всадников – бросились или в лес, или в крепость – кому куда ближе было.
- Это чего это? – Удивленно спросил княжич у Даниила Холмского.
- Не ведаю, - не менее ошалело ответил тот.
- Новгород еще с кем-то воюет?
- Мне о том не ведомо. Может просто пожар приключился.
- Может и так, - кивнул Ваня. - Отправь всадников к крепости. Пусть пригласят кого из приличных на беседу.
Узнав, кто подошел под стены, нашлись и переговорщики. Быстро-быстро. Особенно увидев сколько войска у княжича. Для их небольшой крепости – за глаза.
Вышли несколько уважаемых мужчин в провонявших гарью одеждах. Тут, судя по всему, этим все благоухало и не скоро выдохнется. Начали говорить. Оказалось, что князь новгородский Михаил Олелькович из Гедеминовичей тут прошелся месяц назад . Бежал он с Новгорода в Киев из-за опасений за свою жизнь. Вот в отместку и нагадил как мог.
- Сильно вас разорил? – Спросил княжич.
- Ой сильно! – Запричитали горожане, принявшись перечислять беды, свалившиеся им на головы.
- Ладно, - перебил их Ваня. Он уже понял, что крепость не взяли, а запасы, наученные неоднократным горьким опытом, горожане местные хранили за стенами. Да, пожег да пограбил Михаил много, но не до донышка их обнес. – Хотя сейчас и война Москвы с Новгородом, но трогать вас не стану. Но только из человеколюбия христианского. Взамен же дадите корма и фуража на время постоя. Сами.
- Да где же мы их возьмем? – Начали было причитать эти уважаемые горожане, попытавшись давить на жалость. Но Ваня глянул на них не по-детски холодным взглядом и процедил.
- Говорите, что нет? А если найду? Помните – сами не поставите искомое – воины по вашим закромам пойдут. Чем ЭТО вам грозит, надеюсь, объяснять не нужно?
- Не нужно, - угрюмо кивнули они. А потом попрощались и исчезли с глаз долой. Это было хорошо. Наш герой надеялся на их благоразумие. Грабить их после того разорения, что им учинили, совсем не хотелось…
После того неприятного разговора с отцом Ваня взялся за подготовку к походу самым решительным образом. С огоньком и энтузиазмом, стараясь продемонстрировать свое удовольствие и радость. И духовнику своему о том сказывал, и другим людям. Более того, перед самым походом он отправился к митрополиту, дабы испросить благословление. Он старался, очень старался создать впечатление пусть и умного, но все еще ребенка.
И вот, во второй половине мая, как просохла земля, Ваня выступил в поход. С помпой. Ну как? С молебном и публичным благословением на ратное дело во имя веры христовой. Людей сбежалось со всей Москвы, наверное, полгорода, благо, что он был весьма умеренных размеров. Да гости, что у Великого князя сидели, тоже вышли посмотреть.
Иван III свет Васильевич позволил сыну развернуть свою конную сотню в три, снарядив их и организовав по своему усмотрению. Ну как позволил? Фактически приказал, оставив весь этот воинский отряд на полном довольствии сына. То есть, содержание трехсот всадников стало дополнительным налогом на коммерческие дела Вани.
Много это или мало? В 1380 году вся Северо-Восточная Русь, включая Новгород, с трудом смогла выставить около семи тысяч воинов на Куликово поле. Конных, разумеется, ибо иных в те годы не было. И эти семь тысяч – был плодом тотальной мобилизации и наивысшего напряжения сил. Подняли всех, до кого дотянулись. Благо, что система пока еще была не поместная, а дружинная, куда более эффективная в этом плане . А в 1445 году Великий князь Московский Василий II Темный попал в плен после битвы с татарами. У тех имелось около трех тысяч всадников, а у него – порядка тысячи, из которой только три сотни он выставил с великокняжеского двора, остальные же оказались вассалами и союзниками.
Вот и выходит, что три сотни всадников было и много, и дорого. Но коммерческие дела Вани позволили довольно легко проглотить этот совсем нескромный налог. Более того, его крепнущие финансовые возможности позволили и коней добрых купить, и снарядить свою конницу самым наилучшим образом. В рамках технических возможностей региона конечно.
Поверх чешуйчатого доспеха каждый всадник нес «зерцала личные» позднего московского восьмигранного образца . Легкие поножи и наручи местного типа, закупленные на стороне. Большие каплевидные щиты. Длинные клееные пики. Богатый комплекс прочего вооружения. И шлемы. О! Шлемы нужно упомянуть особо, ибо они были особой гордостью Вани.
На полусферическую каску заклепками крепился развитый козырек, нащечники и трехчастный, сегментный назатыльник. Скользящий наносник проходил сквозь козырек и фиксировался винтом-барашком. Наносник имел лопатообразное расширение к низу, скрывающее большую часть лица как на «капалинах» крылатых гусар XVI-XVII веков.
Каждая деталь такого шлема изготавливалась на винтовом прессе горячей штамповкой. Получалось чудовищно медленно по меркам XXI века, но безумно быстро для XV. Любой местный кузнец потратил бы на изготовление такого шлема в десятки раз больше времени, сил и угля.
Три стандартных размера «купола», регулируемая подвеска типа «парашют» и Y-образные подбородочные ремни завершали дивную картину. Шлем получался по тем временем просто волшебным, ибо выходил радикально дешевле в производстве любого, даже самого примитивного конкурента, а защищал не в пример лучше.
Да, пришлось повозиться с наладкой его производства. Год топтались на месте. Пока винтовой пресс сделали с удобным вертикальным колесом привода и массивным бронзовыми шестеренками. Пока изготовили штампы. Пока примерились к размерам заготовок и прочим нюансам. Зато потом дело пошло... и как пошло! Ваня за три месяца силами десяти человек, работающих на этом участке, «одел» в эти шлемы всех своих солдатиков. Не сильно напрягаясь. А потом еще папе в казну выход дал и организовал сбыт изделий, большей частью, конечно, в казну и союзникам отца. Но и на свободный рынок кое-что попало. Они ведь шли без украшений, посему были довольно дешевы и охотно покупались как сами воинами, так и кузнецами для декоративной отделки и последующей перепродажи.