Одна из дверей резко распахнулась — и вскоре Эмма вместе с мнимым проводником ступили в мрачный коридор, такой же однообразный, пустой, безжизненный.

Были в нем те же стены, холодные, неуютные, те же двери и вспышки, и пустота. Лишь по стенам тонкими змейками вились трещины, возникавшие из ниоткуда. Возникавшие и исчезавшие — как под действием странной силы.

Двери, мрак и бесконечная анфилада ничем не заполненных комнат, начинавшаяся на одном из участков стены, — все это навевало уныние, тоскливое, неприятное.

Но вот, пронзённая внезапной вспышкой, раскрылась другая дверь, более странная, таинственная, окутанная туманом.

Эмма шагнула на порог комнаты следом за проводником — и сразу же зажмурилась от необычайно яркого света, ударившего ей в глаза. Мартину же было все равно. На него ничего не действовало. Его взгляд так и оставался практически неподвижным, а на лице застыла спокойная маска.

А девушке меж тем показалось, что где-то совсем-совсем рядом её ждал отец, тянул к ней руки, хотел обнять. Но нет. Это всего лишь привиделось, промелькнуло в голове: Томаса в помещении не было.

Открыв глаза, Эмма увидела то, что сразу поразило её своей неземной красотой. Звезды. Множество Звёзд, хрупких, сияющих, сплетающихся в полотно, парили в пространстве, разливая свет по ничем не заполненной комнате.

Но не те это были Звёздочки, что озаряли небесные стези. Нечто другое, но такое же необыкновенное, чарующее танцевало в сияющих всплесках.

Восхищённая, Эмма приблизилась к полотну, но сразу же отпрянула. Не только Звезды заполняли пространство комнаты. Не только Звезды сплетались сияющими кружевами, восхищая великолепием. Были и существа, страшные, уродливые, что буквально поедали хрупкие светила, терзали идеально ровные грани. Медленно, жестоко, мучительно, словно кровожадные убийцы, расправляющиеся с беспомощными жертвами. Кто-то, впрочем, делал своё дело мимолётно, разом уничтожая беспомощную Звездочку. Она гасла и навеки исчезла в небытии.

Но что-то подсказывало Эмме, что ей эти монстры навредят. Они не смогут напасть на неё, убить, разорвать. Им нужны Звезды. Только Звезды.

Девушка вновь подобралась ближе и, заворожённая, застыла на месте, глядя на то, как вспыхивали в пустоте новые Звёздочки, как угасали старые, истерзанные.

Но что-то здесь было не так — Эмма чувствовала это. Нечто страшное творилось в этих стенах, вызывало хаос, приносило разрушения. И ничто его не могло остановить. Ничто не способно было помешать кровавому безумию.

Но Колдвелл не боялась, ибо ужас тот звучал в её голове сладкой колыбельной, которую напевала пустота, затягивая все вокруг в безрассудный круговорот.

Кинув мимолетный взгляд на одну из стен, окружавших комнату, Эмма обнаружила картинку, вырезанную кем-то на холодном камне. Картинку абстрактную, немного нелепую, похожую на рисунок ребёнка. Но что-то в ней согревало, дарило надежду на чудо.

Девушка не могла понять, что именно её впечатлило, и долго смотрела на странный рисунок, пытаясь представить, зачем его вырезали на этой стене. Так и не представила. Хотела спросить у Мартина, но сразу передумала.

Глянув на противоположную стену, Эмма заметила слова, высеченные аккуратными буквами на незнакомом языке. Но она все поняла. Прочитала имена, фамилии и цифры, обозначавшие промежутки времени. Их было всего восемь, и особым цветом выделялись два имени, около одного из которых стояли две даты, а другого — лишь одна. Кевин Эверитт и Хизер Нортен — вот кто были те загадочные незнакомцы, что совершили нечто великое и оставили свой след в истории этих странных стен.

Имя Эммы Колдвелл тоже виднелось в этом идеально ровном столбце. Оно не выделялось, и около него был аккуратно вырезан промежуток времени, составлявший чуть больше двадцати лет.

Девушку передернуло. Она вспомнила, как её обвинили в убийствах, как хватали её цепкие пальцы фермера, как нещадно били головой о лёд руки Джоанны. Тогда ей было двадцать. Сейчас — неизвестно.

— Что обозначают эти имена? — не выдержав, обратилась она к Мартину, по-прежнему сопровождавшему её стеклянным взглядом.

— Это имена всех представителей человечества, коим довелось собственными глазами узреть стены Дворца Душ.

— А числа?..

— Это годы, на протяжении которых горели их Звезды.

— Значит, Звезда Хизер Нортен не угасла?

— Ее свет, как частица сущего, озаряет Дворец и ныне. Но даже мы, верховные владыки, способные творить бытие, не ведаем, когда постигнут её объятия пустоты.

— А почему имена Хизер Нортен и Кевина Эверитта выделены? И что это вообще за Дворец? Что я здесь делаю? — не унималась Эмма, ощущавшая себя не в в своей тарелке: она пыталась представить, что всего лишь беседует с Мартином, но её воображение это упорно отрицало. Она не могла сопоставить образ милого, доброго, немного наивного человека, восхищающегося маленькими котятами, с этим «микрофоном» неведомого божества. Откровенно не могла.

— Во Дворце Душ решаются судьбы объектов сущего. Человечеству, обитающему за гранями этой реальности, путь в стены сии закрыт, и проникнуть в них смертный может лишь после угасания своей Звезды, исключительно с нашего изволения. Так произошло и с тобой, Эмма Колдвелл, и со всеми, здесь указанными, кроме Хизер Нортен, очутившейся во Дворце по нелепой случайности, чудом избежавшей страшного изгнания, и Кевина Эверитта, коему суждено было обрести призвание Убийцы Звёзд.

— Убийцы Звёзд?! — изумилась Колдвелл, сразу же вспомнившая диалог с настоящим Мартином. — Так это он гасит Звезды и губит людей?

Теперь в её голове все начало проясняться. Она поняла, что Звезды — это человеческие жизни, что все, о чем говорилось в газетах, было частично правдой. Убийца Звезд действительно существовал, и жертвами его становились не совсем люди, а их Звёзды, хрупкие, беззащитные.

Наверное, он был опасен. Ужасно опасен. Но не для неё, чья Звездочка уже угасла, чью жизнь беспощадно забрала Джоанна Мэлли.

— Это свершалось в минувшем году людского измерения. Ныне же Убийца в заточении, а Звёзды, взбунтовавшиеся в результате его деяний, угасают сами, накликивая чудовищ или растворяясь в небытии. И ничто не способно помешать их беспорядочному самоуничтожению, Гневом Звёзд зовущемуся. В скором времени Звезды поглотит пучина хаоса, избежать коей смогут лишь защищённые.

— А как от него можно защититься?

— Звезда жертвы, спасённой от Гнева, навеки обретёт защиту, а благодетеля вскоре постигнет неминуемая гибель. Такие случаи редки, ибо от Гнева не скрыться и не спастись, но один ты узрела, Эмма Колдвелл. Мартин Сантер перенёс на себя Гнев, коему предавалась Звезда Джоанны Мэлли, и, как и у всех нарушителей правила неизбежности, мучительной была его кончина.

Эмма застыла на месте, не зная, что ответить. Она осознала, что Джоанна убила не только её, но и Мартина, отважно защитившего её от печальной участи. Мэлли была жива. И Гнев её не затронет. Она не бессмертна, чудовища все равно когда-нибудь доберутся до её Звезды, но от того ужаса, что клокочущей волной захлёстывает человечество, она защищена.

Девушка внимательно посмотрела на Звёзды и увидела, как угасали они с удивительной скоростью, как набрасывались на них чудовища, поедая, порой отпуская, но потом, разумеется, снова возвращаясь, чтобы завершить свой губительный пир. Некоторые Звёзды, получившие повреждения, внезапно снова загорались ослепительно ярким светом, но, чуть дрогнув, окончательно угасали. Отдавались небытию.

Эмма знала, что происходило с людьми, когда их Звезды на короткое время снова загорались. Девушка помнила сообщения о чудесных исцелениях, заканчивавшихся печально. Люди радовались чуду, начинали вести привычный образ жизни и, не успев отметить выздоровление, умирали в муках. Диких муках.

Осознала она и то, что не было у неё никаких сверхъестественных способностей, не владела она силой мысли — была лишь неприметная хрупкая Звездочка, угасшая после ложного обвинения.