— Хм… Предлагаете действовать отрядами Андрей Андреевич? И почему именно такой порядок в вашем отряде?

— У «Император Николая I» наиболее сильный носовой ракурс, ему и быть головным, «Дмитрий Донской» самый слабый в колонне получается, ему место только в центре. Вот «Иоанн Златоуст» концевым и получается. А так, единая колонна флота получается длинной почти в пять миль. И в узостях между островами Блонд и Эллиотам, или Эллиотами и Ляодунским полуостровом одна колонна может оказаться довольно скованной. Она только последовательно, на десяти узлах полчаса поворачивать будет. А манёвры отрядами по три корабля, в том числе, когда два отряда будут состоять из однотипных вымпелов, могут оказаться более эффективными.

— Пожалуй, я соглашусь с вами Андрей Андреевич, — кивнул Макаров, — Надо будет перебраться на «Петропавловск» и отдать необходимые распоряжения на завтра. И не жаль вам, Андрей Андреевич, отдавать свои корабли, под чужое командование?

— Жаль, Степан Осипович, очень жаль. Но для этого я их сюда и привёл.

А над рейдом среди островов Эллиота снова загремело: «Ура!» и взлетели в воздух бескозырки. На рейд входили новые русские корабли.

— Старые знакомые? — адмирал Вирениус как раз осматривал подтянутые к плавмастерской всплывшие в вечерний прилив корабли. В том числе и японские, и заметил, как к японским контрминоносцам подошла шлюпка с контрминоносца «Внимательный». С которой на бывшие японские корабли поднялись несколько офицеров. И с интересом стали рассматривать повреждения бывших японских кораблей. И услышав голос адмирала, офицеры обернулись и тут же вытянулись по стойке смирно, поднеся руки к фуражкам.

— Капитан второго ранга Симон, командир контрминоносца «Внимательный». Так точно, ваше превосходительство, лично имели с ними дело 26 февраля, — представившись, доложил старший из офицеров.

— А по имени отчеству вас как величать? — улыбнувшись, произнёс Вирениус, — И расскажите, как всё было.

— Николай Людвигович, ваше превосходительство, — тут же произнёс в ответ командир «Внимательного».

— Тогда давай те будем без чинов, Николай Людвигович, — адмирал продолжал улыбаться, — Мне очень интересны события того дня.

— Хорошо, Андрей Андреевич, — согласился капитан второго ранга Симон, — По прибытию в Порт-Артур, Степан Осипович, был очень недоволен, тем, что крепость не была готова к обороне от обстрела со стороны Ляотешаня. И приказал ночью поставить минную банку западнее Ляотешаня. Для этого четыре наших контрминоносца, с закатом вышли в море, имея на борту мины. Флагманом был «Выносливый», за ним шёл «Властный», мы в строю были третьими, а «Выносливый» замыкал колонну. В обеспечении нашей постановки в море вышли ещё «Решительный» и «Стерегущий». Поставив мины, мы стали возвращаться и в три часа тридцать минут столкнулись с японскими контрминоносцами.

Вирениус тут же произнёс:

— «Сиракумо», «Асасио», «Касуми» и «Акацуки»?

— Да, Андрей Андреевич, — Симон удивлённо посмотрел на адмирала, — Но откуда вы знаете?

— Это же просто, Николай Людвигович, — адмирал улыбался, — Это состав первого отряда контрминоносцев японского флота, два из них вы внимательно осматриваете, прямо заявляя, что они были вашими визави в том деле.

— А да, вы правы Андрей Андреевич, — улыбнулся командир «Внимательного», — именно они нам в том бою и противостояли. Первым открыл огонь «Выносливый». Атаковав замыкавший колонну японцев «Акацуки», мы тоже открыли огонь по этому контрминоносцу. И вижу, судя по заделанным старым пробоинам, добились трёх десятков попаданий. «Акацуки» запарил и остановился. Правда у нас был сильно повреждён «Выносливый», и ранен командир отряда. Пришлось идти к ним на помощь. В результате в темноте разошлись. Японцы отвернули, когда «Властный» выпустил две торпеды в «Асасио». И надо будет его командира лейтенанта Карцева, Виктора Андреевича, поздравить с попаданием. Он ведь утверждал, что попал торпедой. И повреждения «Асасио» это подтверждают. Но, японцы его довели сюда. Как и «Акацуки». Но тут, я вижу, им досталось, — кивнул Симон на заделанные деревянными щитами пробоины в бортах контрминоносца от орудий «Абрека» и бывших испанцев, которые и заставили «Акацуки» затонуть, — Это не наши пукалки. Когда дырок много, а толку мало.

— К сожалению, да, Николай Людвигович, вооружение наших кораблей недостаточное, — согласился Вирениус, — Это попадания гранат. К сожалению, концепция использования только бронебойных снарядов против миноносцев себя не оправдывает. Для наших трёхдюймовок нужны гранаты. Но что было дальше?

— Мы вернулись в Порт-Артур и тут узнали, что «Решительный» и «Стерегущий» столкнулись с ещё одной четвёркой японских контрминоносцев. «Акэбоно», «Садзанами», «Синономэ» и «Усугумо». К которым потом присоединилось крейсера «Токива» и «Читосе». «Решительный» вырвался. А «Стерегущий» был подбит. К нему на помощь вышли «Баян», «Новик», под флагом Макарова и контрминоносцы «Бесстрашный», «Беспощадный», «Бесшумный». Они смогли взять «Стерегущий» на буксир, но тот затонул в бухте Белого Волка. Спасли всего шестерых нижних чинов.

— Печально, печально, — покачал головой Вирениус, — Похоже «Решительный» со «Стерегущим» имели дело с третьим отрядом контрминоносцев, усиленные одним вымпелом из состава второго. Жаль, что сегодня они смогли уйти. Так бы свершилась месть, за «Стерегущий». Но надеюсь, ещё сочтёмся. А что с обстрелом крепости?

— Противник обстрелял крепость и порт. Несколько снарядов разорвались и в городе. Противодействия мы ему тогда оказать не смогли.

— А были ещё обстрелы?

— Да, второй обстрел был 10 числа, но там и береговые батареи были готовы и телефон в порт проведён. Так что, попав под обстрел, японцы отошли. Было два попадания в их корабли. Но вот на нашу минную банку никто из японцев не попал.

— Да досадно, досадно, но спасибо вам, Николай Людвигович, — адмирал Вирениус засобирался, — Вы мне напомнили о возможности обстрела рейда. Надо будет о связи позаботиться. Только, Николай Людвигович, скажите, Владивосток обстреливали?

— Да, Андрей Андреевич, обстрелы были 22 февраля и 6 марта. Причём во второй раз крейсера Камимуры отогнали огнём.

— А 29 февраля, что ни будь было?

— Камимура подходил к Владивостоку, но обстрела не было.

— Понятно, Николай Людвигович, и ещё раз спасибо, за ваш рассказ, — и адмирал Вирениус направился к одному из катеров. Бывшему японскому, но используемому русскими моряками взамен одного из погибших с русских кораблей.

Адмирал Того стоял на крыле мостика флагманской «Микасы» и наблюдал как из-за западного мыса острова Дачансандао выходит девятка русских кораблей линии. Самый тяжёлый день японского флота клонился к закату. И, к сожалению слова, раненого гайдзинами контр-адмирала Сукеудзи Хосоя, о сильном повреждении «Осляби» и «Иоанна Златоуста» не оправдались. Оба русских броненосца уверенно держались в строю. И так же уверенно, в свою очередь, посылали снаряды в японские корабли. Перестрелка с русскими явно ничего не давала. Даже попытка обстрелять рейд не увенчалась успехом. Если не считать замолчавшую носовую башню «Севастополя». В которую, как была надежда, попал японский снаряд. Это, правда, никто не видел, но в рапорте микадо указать стоило. В ответ же гайдзины довольно быстро и метко отвечали. Не смотря на любые его манёвры кораблями. И если «Микаса» никогда не попадала даже под пристрелку, то вот следующими концевыми броненосные крейсера «Якумо» и «Токива» с досадной периодичностью оказывались под накрытием. А потом подошедшие с юга «Баян», «Аскольд» и «Новик», за которыми виднелись ещё и «Диана», «Аврора» и «Алмаз», отогнали из пролива Ермак крейсера третьего боевого отряда, которые корректировали огонь кораблей линии по рейду. И обстрел пришлось прекратить.

— Слева по курсу, рама для минных постановок, — раздался голос сигнальщика, и адмирал, поднеся к глазам бинокль, рассмотрел в волнах знакомую, явно японскую деревянную раму для минных постановок с миноносцев. И поморщившись, адмирал Того приказал: