Мама была, да и остается очень близка со своими родителями. Она единственный ребенок, более крепкой семьи было не найти. В колледже, мама выиграла грант на семестр учебы за границей. Она писала диссертацию по диалектам юга США и не могла упустить такую возможность. Так что она поехала в Штаты, встретила там моего папу. И как-то так вышло, что она жила за границей, и жила, и жила. Сначала училась. Потом получала докторскую степень. После вышла замуж за Яна Зеленку. Затем родила. По ее рассказам никогда не подумаешь, что она раскаивается в принятом решении. Она любит папу, ей нравится в Лексингтоне. Но в Окленде ей тоже было хорошо. И, уезжая оттуда, она еще не знала, что целых восемь лет не увидит родного дома. Ее родителям было тяжело, ей было не легче, и, хотя сейчас они разговаривают по скайпу каждую неделю, былого уже не вернуть.
Я ее понимаю. Мне бы тоже было тяжело, если бы я уехала отсюда. От мамы с папой, от Джек, от Пола и ото всех моих любимых мест. Мне будет тяжело, когда я поступлю в Вандербильт.
Мама кладет голову на мою. Мы перестаем быть мамой и дочерью и становимся единым безымянным существом. Однажды, почти год назад, мама призналась мне, что ей никогда не достичь просветления. Эта дорога закрыта для нее с тех пор, как она уехала из Окленда, потому что ей никогда не освободить себя от боли расставания с семьей, никогда не стать выше этого. Я с ней не согласна. Если мама столько страдала в этой жизни, значит, в следующей она заслуживает большего. Да, это не совсем согласуется с тем, что мне рассказывали в местном Дзен-центре, но я отказываюсь верить, что мамина душа будет страдать только из-за того, что она живет за несколько тысяч километров от своей родины.
Я не двигаюсь. Чашка греет мои пальцы. Капля горячей жидкости скатывается мне на макушку. Мама плачет совершенно беззвучно.
— Мам, я люблю тебя, — произношу я.
На экране телевизора Бетт Дейвис спускается с лестницы, вся в бриллиантах и в шикарном атласном платье.
Мои волосы мокнут от новых слез. Я засыпаю, и просыпаюсь только гораздо позже. Я свернулась на диване, а мама как раз накрывает мои ноги пледом. Делаю вид, что сплю, и вскоре засыпаю снова.
Утром я поднимаюсь на второй этаж, запираюсь в комнате, включаю ноутбук и открываю файл с окончательным сценарием, под названием «НС_15.2». И твердой рукой вырезаю все реплики Клавдии.
8
На следующий день снова работа. Я убиваю время, обслуживая залетных посетителей и перебрасывая светящийся волейбольный мяч между нашими с Этаном кассовыми стойками. На заднем фоне играет приятная мешанина ремиксов всякой попсы и старых-добрых хитов вроде Walking on Sunshine и Ain’t No Mountain High Enough. В общем-то, утро течет довольно скучно, но я ухожу с работы в хорошем настроении и захожу на фудкорт за коктейлем с синей малиной. Вооружившись им, я опускаюсь на ближайшую лавочку и читаю все, что Фом успел мне отправить за эту смену.
Как выяснилось, мое «видно хорошо, прием» не привело к немедленному разочарованию и прекращению общения. Фом ответил безобидным «КРУТО», а потом мы как-то дошли до беседы о еде и напитках. Сейчас он рассуждает о достоинствах «жемчужного чая» и искренне недоумевает, как это я еще его не попробовала.
«Таш, это возмутительно. Просто возмутительно!»
«Ты не можешь сформироваться как личность, если у тебя во рту никогда не взрывался шарик тапиоки!»
«Не думал, что Кентукки ТАК отстал от жизни!»
Тут я начинаю возмущаться. Конечно, Фом просто шутит (или флиртует?), но я обижаюсь, когда кто-нибудь смеется над моим штатом. Можно подумать, я живу посреди чащи, ношу шапку из хвоста енота и разговариваю как бешеные охотники из «Утиной династии». Конечно, Фом живет в Лос-Анджелесе, и, наверно, это делает его немного круче, но на дворе же не какой-нибудь тысяча восемьсот пятый год, когда клевые новинки доходили вглубь континента спустя десятилетия. На дворе дивный новый двадцать первый век, лексингтонская мода отстает от крупных городов примерно на сезон, и мы учимся говорить с тем же среднезападным акцентом, что и ведущие новостей.
Так что я отвечаю: «У нас давным-давно продают «жемчужный чай», и я ЗНАЮ, что это такое. Просто мне не приходит в голову заказать его в кофейне».
И добавляю: «Предпочитаю фраппе».
Просто на случай, если Фом решит угостить меня, когда мы в один прекрасный день встретимся. Не то чтобы я вообще представляла такой вариант развития событий. Не то чтобы я воображала, как Фом поведет меня в «Старбакс» и мы погрузимся в долгий разговор часов этак на пять. Или как он с чавканьем допьет свой ледяной кофе, но это будет звучать мило. Или когда мы наконец уйдем из кафе, потому что оно будет закрываться, он просто обнимет меня за плечи и прошепчет: «Я так рад, что ты рядом».
Можно подумать, я буду воображать такие глупости. Ха.
Мое сердце бьется быстрее, когда я вижу, что Фом набирает сообщение.
«У-у-у-у-ужас какой, — отвечает он. — Фраппе, серьезно? Это же как яблочный мартини от кофе!»
Я отвечаю:
«А что выберешь ты? Готова поспорить, ты весь из себя такой серьезный и берешь только тройной эспрессо».
«Выбор истинного гурмана, — отвечает Фом. — Не волнуйся, однажды ты до этого дорастешь».
Я морщусь - то ли из-за его сообщения, то ли просто отморозила себе мозг слишком большим глотком коктейля. Может быть, Фом просто флиртует, но если это называется флиртом, то увольте. Мне не нравится защищать свое право на выбор любимого напитка и мне не по душе, что Фом считает меня наивной. Это ни разу не привлекает; так обычно ведут себя противные старшие братья.
Хотя Пол вот совсем не такой. Бывает, они с Джек ссорятся, но я ни разу не слышала, чтобы он ее поддразнивал. Думаю, дело в том, что в начальной школе Пола часто задирали. Кончилось все тем, что из-за хулиганов и проблем с учебой мистер и миссис Харлоу приняли решение оставить его на второй год в пятом классе.
Пол…
Я бы хотела поговорить с ним про Клавдию. Позвонив Джек, я ждала сочувствия. Согласна, глупость. Джек не умеет сочувствовать, а вот Пол делает это просто чудесно. Я решаю зайти к Харлоу завтра, как только выложу во влог объявление о перерыве. Джек в это время будет работать в «Петко», так что на несколько часов Пол будет полностью в моем распоряжении. Мы с ним давненько не собирались просто вдвоем.
А еще я не буду отвечать Фому. По крайней мере, прямо сейчас.
«Всем привет! Да, я знаю, что запоздала с этим видео, за что очень-очень извиняюсь. Как большая часть из вас, возможно, знает, на прошлой неделе наш веб-сериал «Несчастливые семьи» неслабо раскрутили, так что тут творился некоторый хаос. Но хороший хаос, честное слово! Мы с Джек хотим обеспечить вас только лучшим материалом, поэтому я решила сделать перерыв в выпуске «Таш среди чаш», чтобы бросить все силы на «Несчастливые семьи». Мне будет не хватать чашки чая и задушевной беседы с вами об эффектных молодых джентльменах, но я надеюсь вернуться осенью, когда мы закончим снимать…»
Меня перекашивает. Кажется, я слишком много раз за такой короткий срок сказала «Несчастливые семьи». Я наклоняюсь к камере и отжимаю кнопку записи: эта попытка должна найти свой бесславный конец. Наверно, лучше сказать «закончим снимать наш сериал». Звучит лучше.
Без этого видео никак. Я не могу забросить влог без объяснений, а то подписчики решат, что нам с Джек наплевать на наши проекты. Но в глубине души мне кажется, что никто не заметит. Последнее время всех заботят только «Несчастливые семьи» и канонический пейринг Китти и Левина. Воображаю, что начнется завтра, когда Джек выложит сцену со скрэбблом. Думаю, мое объявление о перерыве потонет в цунами.
Нет, я не завидую успеху собственного сериала. Просто мне правда нравится снимать «Таш среди чаш». Да, ролики простенькие и довольно поверхностные, но в этом вся фишка. Мне не приходится пятнадцать раз переснимать сцену в поисках идеальных интонаций, освещения и угла камеры. Я просто сажусь на стул, так что на заднем фоне оказывается небесно-голубой флаг и стопка моих любимых книг, и начинаю говорить. Прихлебываю какой-нибудь новый сорт крупнолистового чая. Трещу про Джей-Джея Филда, мистера Тилни и недооцененную адаптацию «Нортенгерского аббатства» на ITV. Что может быть проще? Ничего не нужно, только быть собой и говорить о том, что мне нравится.