— Не было, не было и вот опять, — усмехается Маячник.

— Что случилось? — спрашивает Олли, но тот в ответ лишь отмахивается:

— Завтра увидишь. Или послезавтра. А может и не увидишь вовсе. Ха! Будь я проклят, эта треска еще жива!

— Та, которая «выпрыгивает из моря»? — уточняет Оливер.

Маячник кивает, выплескивает воду из ведра и идет запирать дом. На краю неба начинают собираться темные тучи…

Глава 4. Ученица Маячника

Дождь стучит в окна. Снаружи сырая промозглая хмарь, и Оливер никак не может понять, наступило ли утро. В какую погоду даже ветра сидят в гнездах, вот и Маячник с летописцем остались в «гнезде». Заварка закончилась, а пить кофе десятками чашек и не умирать умеет только Маячник, поэтому Олли пьет кипяток из желтой кружки. Если налить погорячее, то можно представить, что это зеленый чай.

— Так вот, — говорит Маячник, отставляя седьмую грязную кружку в сторону и отталкивая от нее хитрую морду Марципана (единственного в своем роде кота-кофемана). — Треска на флаге у дома Рат появилась не сразу. Раньше он обходился без герба, к тому же, домом его называть неправильно. Дом — это хотя бы два дракона, связанные одной кровью, а с тех пор как глава дома пропал вместе с кораблем, зваться бы Ратторе княжеством. Но Нао Рат придумал хитрость…

— Подожди, я что-то не пойму, — говорит Оливер, пролистывая вчерашние записи. — Ты говорил, что Нао и был главой дома Рат, а теперь говоришь, что глава пропал с кораблем.

— Пропал Алво, — зевает Маячник. — Старший брат Нао Рата. Чудесных свойств и качеств был дракон. Драконоборцы его даже из учебников не вычеркнули и заслуг не убавили, хотя сам знаешь, что сейчас в Северном приморье творится.

Олли не знает, но молчит, чтобы не сбить разговорившегося, наконец, Маячника. Даже не переспрашивает: это ветер назвали в честь Алво Рата или наоборот.

— Так вот, было их два брата. Старший — надежда и опора, а младший так, в довесок…

Тут внизу раздается треск, глухой удар падающей мебели, недовольный кошачий вой и неразборчивая ругань.

Маячник тут же подбирается, прислушивается, но потом хмыкает:

— Отбой тревоги. Идем встречать гостя.

***

Внизу, окруженная двумя дюжинами шипящих котов, стоит Мирата, бывшая ученица Маячника. В прошлом году Оливер застал конец ее обучения. Маячник сложил на девушку все заботу о маяке и только поэтому у него было время рассказать летописцу историю о неудавшейся женитьбе главы дома Каар на восточной принцессе из рода Ван. С тех пор Мирата избавилась от обязанностей ученицы, а заодно и от длинной пепельно-русой косы. Зато обзавелась собственным маяком далеко на севере. Что же случилось, если она прибыла сюда в такую погоду?

— Чтоб твоим котам ежами плодиться, Лохматый! Войти не успела, а на меня летит шкаф и вот это все!

Мира злобно зыркает на хвостатых сторожей, подбирает юбки, демонстрируя кожаные штаны, и перешагивает обрушенный шкаф. Странно. Коты ее всегда недолюбливали, но раньше не нападали. Видимо, слишком долго ее здесь не было.

Маячник смеется и шагает навстречу. Он еще сверху шикнул котам, чтобы сидели смирно, но особо мстительный и не шибко умный Чернокрыжик все-таки пытается цапнуть Миру за ногу. Однако прокусить неубиваемые ботинки ратторского кожевенного цеха еще никому не удавалось. В чем преуспели северные приморцы, так это в создании неубиваемой одежды.

Маячник и ученица обнимаются, потом Мирата замечает Олли и с улыбкой хлопает его по плечу. От ее приветствия летописец слегка оступается. Пусть Мира невысокая и пухленькая, но мышцы у нее стальные!

Впрочем, Маячника интересует другое:

— Ты привезла то, что я просил? И ром не забыла? А балык? Так и знал!

— А льса тебе не надо было привезти? — огрызается Мирата, но передает учителю рюкзак. — Ну и холодина тут у тебя! Развел сквозняков…

Пока они поднимаются наверх, коты не спускают с Миры глаз. Следят и не доверяют, и в «гнезде» окружают, но не приближаются. Так продолжается, пока не приходит огромная пушистая кошка Пухить. Оглядев людей хозяйственным взглядом, она запрыгивает на колени к Мирате, складывает лапки и задирает морду. Мира треплет пушистые кошачьи уши, остальные коты убеждаются, что гость под присмотром и разбредаются по делам.

— Сначала чай, потом разговоры, — заявляет Маячник, садясь на соседний топчан. Давно не пил чая с ромом.

Олли понимает, что Мирату заняла Пухить, а хозяин не собирается ничего делать сам. Что ж, значит, сегодня чай на нем.

***

Даже если сегодня Реета и приходила в домик, Маячник и гости о том не узнали. Они ели привезенную Мирой солонину и сухари, запивали чаем с ромом. Потом Маячник ушел к лампам, а Олли — кормить котов. Мира осталась в «гнезде». Во-первых, Пухить угрелась на ее коленях и сгонять ее было совсем бесчеловечно, а во-вторых, с дороги гостям полагается хороший отдых.

Оставив котов у кормушек, Олли поднимается по лестнице обратно. Дождь наконец-то закончился, но теперь уже ветер Фрёй начинает сердито стучать в окна. Летописец рад, что сегодня обошлось без общества Рееты. Он до сих пор не может понять, что именно в ней так его настораживает. У той же Мираты характер и манеры на порядок хуже. Но если с кем-то и сравнивать Реету, то на ум летописцу приходят только Прамен и Ная. Причем не та Ная, которая ворчит и грозится уехать в горы к какому-то рыжему проходимцу с метеостанции, а та, которая стоит посредником между Астральным базаром и Министерством небесного порядка. Хранительница черного зонта и шляпы сказочника.

Оливер редко ошибается в людях, а все потому, что у него очень плохо с фантазией и он видит вещи такими, какие они есть. Более или менее.

Вот и сейчас, войдя в гнездо и заметив незнакомого черного кота-подростка у ног Мираты, он сразу понимает, что перед ним не котенок вовсе.

— Держи его! — только и успевает крикнуть Олли.

Кот прижимает уши и кидается в ближний угол, на ходу развеиваясь, словно дым. По ногам тянет промозглым сквозняком и драконий летописец пару секунд чувствует себя почти как дома.

Мира усмехается. Пухить глядит на Олли укоризненным взглядом, только что головой не качает. «Ай-ай, какой нехороший человек, согнал котика. Ну и что что котик-ветер. Все котики немного сквозняки, если они, конечно, не жидкость».

— А ты его по-имени позови, — советует она Оливеру. — Ветры любят, когда их зовут.

— Я еще не настолько хороший городничий, чтобы знать все сквозняки Прамена, — вздыхает Олли. — Я только-только запомнил имена ветров, мостов, призраков и каналов. Тем более, сквозняков там больше, чем котов у Маячника.

Словно в ответ на упоминание своего имени, в гнездо возвращается хозяин. Он насвистывает веселую песенку и вообще доволен жизнью.

— А теперь к делам! — заявляет он и, раскинув руки, падает на топчан.

— Я про маяк тебя спросить хотела, — поворачивается к нему Мира. Пухить, немного подумав, спрыгивает с ее колен и выходит из «гнезда», на прощание едва касаясь Оливера кончиком хвоста.

— Да, у меня с ним перебои, — отзывается Маячник. — Последние месяца полтора на ровном месте гаснет. Но только когда меня нет рядом. Если я здесь — все работает.

Мирата хмурится и кусает губу.

— И что? Будешь сидеть тут безвылазно?

Маячник кивает.

Мирата хочет еще что-то сказать, но бросает косой взгляд на Оливера и умолкает. Летописец не обижается. Он еще с прошлого раза понял, что этот маяк непрост. Любой бы догадался, после рассказа Маячника про живую башню восточных драконов. Но раз Мирата не хочет говорить при нем — это ее право.

— Ладно, потом, — ворчит она. — О чем вы тут до меня трепались?

— Оо! — Маячник улыбается. — Ради тебя начну сначала. Так вот, было у дома Рат два дракона…

Глава 5. Мы не тонем!

Было их два брата, — говорит Маячник. — Наследник Алво и младший Нао. Алво, говорят, был высок и силен, и никогда не оглядывался назад. Нао не вышел ни ростом, ни силой, но вот бесстрашия ему отсыпали не по стати. В детстве его дразнили кривозубым — он лез в драку и обидчики считали свои выбитые зубы. Над его ростом смеялись — он втаптывал шутников в землю. Насмешников поубавилось, зато прибавилось врагов, слабых, чтобы нападать в открытую, но хитрых, чтобы сделать это исподтишка. И младший Рат научился оглядываться.