– Нет, нельзя!.. Не обижайся… Не сейчас… Потом…
Нет, сегодня на лодке не отвертится, думает Иван Эдуардович, облачаясь в кремовые шорты и белую короткорукавную футболку с легкомысленным изображением на груди мультяшных козаков-запорожцев. Что характерно: нет под этой футболкой выпячивающегося пивного пуза, типичного для многих его сверстников. Иван Эдуардович держит себя в хорошей физической форме. Если бы не эти небольшие проблемы с желудком, заставляющие его посещать санатории, то можно было бы употребить слово «здоровяк». Он видел, как, образно выражаясь, облизывались на него представительницы прекрасного пола, оздоравливающиеся здесь минеральными водами; с ними у него всё случилось бы очень быстро; но на фоне Василисы, прекрасной Василисы, все они не представляют для него сексуального интереса.
Конечно, он ничего не сказал Василисе о наличии жены и сына, а своё кольцо – металлическое брачное свидетельство – на время курортного образа жизни переместил, как обычно, с пальца в кармашек бумажника. О её семейном положении не допытывался, дабы не спровоцировать аналогичные расспросы о самом себе. Врать Иван Эдуардович умел, но не любил.
После диетического, но вкусного завтрака (как обычно, наш герой и его избранница в столовой расположились за одним столиком), Иван Эдуардович и Василиса, прихватив коврики для лежания и прочие пляжные принадлежности, перемещаются из корпуса к пруду. Солнце знойными лучами-щупальцами тащит быстро нагревающихся пляжников в освежающую влагу. Расстелив на песке коврик, Василиса сбрасывает зелёный пляжный халатик и остаётся в миниатюрном по площади салатном бикини. Впервые Иван Эдуардович видит её настолько обнажённой. Предыдущие дни были хоть и тёплыми, но облачными и располагавшими к прогулкам по парку, а не к загоранию на пляже. Иван Эдуардович, скидывая шорты и футболку, с восхищением пожирает глазами её стройное тело. Ах, хоррроша!
Между её такими соблазнительными грудями наш герой мельком замечает некую тёмную кляксу – то ли татуировку, то ли большую фигурную родинку.
Зеркальная гладь воды – перевёрнутый вверх ногами пейзаж – манит бултыхнуться в водоём.
Василиса укладывает свою русую косу вокруг головы веночком, фиксирует приколками, чтоб волосы не сильно намокли, и вступает в размашистое зеркало, гофрируя его поверхность расходящимися от красивых ножек волнами. Иван Эдуардович, не юный, но спортивный, с разгону врывается в жидкость, поднимая кусты брызг, и ныряет. Почти все дамы на пляже с интересом повернули головы в сторону спортивного красавца. Ясные детальные звуки надводного мира сменяются размазанными гулкими приглушёнными звуками мира подводного. Иван Эдуардович, проталкивая себя вперёд гребками натренированных рук, продвигается в толще влаги настолько далеко, насколько позволяет запас воздуха в его натренированной грудной клетке. Вынырнув и отфыркнувшись, как тюлень, с удовлетворением отмечает, что донырнул чуть ли не до середины пруда, довольно далеко от берега. Иван Эдуардович пальцами манит к себе Василису, мол, плыви сюда, дорогая. Она погружается до подбородка и плывёт.
Вода прозрачна. При ближайшем рассмотрении оказывается, что тёмная клякса меж грудями подплывшей красавицы – это изображение лягушки, сантиметра три величиной.
– Неожиданная татуировка, – замечает наш герой, вглядываясь в очень реалистичный накожный портрет земноводного. – Обычно девушки носят тату в виде бабочки, цветочка, рыбки или дельфинчика, иногда ящерки или даже змейки… Но чтобы лягушку – вижу впервые. Девушки обычно испытывают к лягушкам брезгливость, отвращение… Что символизирует это животное? В этом скрыта какая-то аллегория? Или тебе просто нравится, как они выглядят?
– Это не татуировка, это… Это сделано другим… методом, – как-то неохотно, с трудом подбирая слова, поправляет она, не спеша, плывя рядом с ним обратно к пляжу.
– Каким? – почти машинально спрашивает Иван Эдуардович, думая о том, как ему хочется овладеть её телом.
Она задумчиво молчит полминуты. Затем вместо ответа задаёт вопрос ему:
– Ты когда-нибудь думал о том, что кроме этого мира существуют и другие миры?
– А, другие измерения, параллельные пространства? Слыхал такие гипотезы.
– И что в этих других мирах несколько иные законы природы, которые, с точки зрения людей здешнего мира, выглядят сказочными волшебствами. И что чудеса в сказках, легендах и мифах здешнего мира – это отголоски древних знаний о тех других мирах…
Ага, она любит фантастику, думает Иван Эдуардович…
Сам Иван Эдуардович фантастику категорически не любит, ещё с детства, и даже считает явлением вредным. Ну, в самом деле, какую практическую пользу имеют небылицы?! Только засоряют мозг ложной информацией. Увлечение фантастикой, сказками – это эскапизм, уход от проблем реального мира в мир грёз, этакая разновидность наркомании, считает Иван Эдуардович. Вместо того чтобы заниматься благоустройством реального мира, а тут работы непочатый край, эти так называемые фантазёры тратят драгоценное время впустую, на сочинение миров нереальных и на поглощение подобных сочинений, в то время как реальный мир остаётся столь неблагоустроенным и проблемным, в том числе и из-за потери времени на бесполезные фантазии… Нет, Иван Эдуардович человек рациональный, здравомыслящий, практичный, поэтому фантастику…
– Я тоже люблю фантастику, – врёт Иван Эдуардович, глядя на Василису честными глазами; как говорят великороссы, «на голубом глазу», или, как говорят украинцы, «позичивши очі у Сірка».
Если я прикинусь её единомышленником, мне легче будет добиться от неё всего чего хочу, думает наш герой. Да, он не любит врать. Но когда так хочешь женщину, каких только, как говорится, мучных изделий не навешаешь ей на ушки. Женщина скорее испытает симпатию к мужчине с хорошим вкусом, нежели к мужчине без вкуса. Но что такое отсутствие вкуса и что такое хороший вкус? Отсутствием вкуса называется вкус, который отличается от твоего собственного; а хорошим вкусом называется вкус, совпадающий с твоим собственным. Стало быть, соври женщине, что тебе нравится то же что и ей, и она будет считать тебя мужчиной с хорошим вкусом.
– Более того, я сам пишу фантастические романы, в том числе о волшебных параллельных мирах. Скажу по секрету: я довольно известный писатель-фантаст, – совершенно завирается Иван Эдуардович в стремлении к своей эротического характера цели. – Только мои книги издаются под псевдонимом.
– Под каким? – с явной симпатией устремляет на него зелёные очи очаровательная пловчиха.
– Ну… Эээ… Гм. Кхе. Дело в том, что я не имею права, согласно контракту с издательством, до поры до времени разглашать тайну псевдонима. Этого даже мои ближайшие друзья и родичи не знают. Извини.
Боясь, что эта любительница фантастики продолжит расспросы на столь скользкую для него тему и быстро разоблачит враньё, Иван Эдуардович резко меняет предмет разговора:
– А давай-ка покатаемся на лодке.
– Давай.
Они, истекая водой, выходят из водоёма на песок, обтираются полотенцами. Вместе с полотенцем Иван Эдуардович извлёк из сумки незаметно и упаковочку презерватива, быстро спрятав её под резинку плавок.
Лодочник, оказавшийся особой женского пола пенсионного возраста, выдаёт им два весла. В дощатый причал тычутся носами, как поросята в свиноматку, несколько лодок, каждая из которых имеет собственное имя, написанное на борту красной малярной краской. Индивидуум, который подобрал и намалевал эти названия, обладал, видимо, чувством юмора. Но юмора чёрного. Названия следующие: «Титаник», «Офелия», «Княжна Степана Разина», «Чапаев», «Муму»…
Василиса выбирает «Офелию», за благозвучность.
Иван Эдуардович ставит на причал вёсла вертикально, просит её их подержать и переходит с причала в лодку, балансируя в закачавшейся «Офелии», затем принимает от Василисы одно за другим вёсла и пристыковывает их к уключинам. Наконец, взяв её за ручку, помогает переместиться туда же. Он садится за вёсла, она напротив. Сначала несимметричными движениями вёсел Иван Эдуардович разворачивает лодку кормой к причалу, затем симметричными движет её в сторону живописных камышей и плакучих ив.