Что касается обнаруженных в XIX—XX веках памятников верхнепалеолитического периода (поздний каменный век — 40—10 тысяч лет тому назад), то они, и в этом согласны практически все ученые, свидетельствуют о наличии у первобытного человека уже развитых магических представлений и обрядов. В 1879 году в Пиренейских горах (Испания) была открыта глубокая пещера, названная Альтамирой. На стенах и потолке этой пещеры рукой первобытного художника были изображены кабаны, зубры, олени и другие животные, на которых охотились люди того времени. В открытой вслед за Альтамирой уже во Франции пещере Монтеспан были обнаружены остатки трех скульптур, изображавших пещерных львов. На шее и груди одного льва отчетливо видны следы от дротиков и копий, бросавшихся первобытными людьми в эту скульптуру. Другие же две скульптуры полностью разбиты в результате частого в них попадания.
Наибольшей известностью среди подобных находок (а на сегодняшний день их насчитывается более 100) пользуется открытая в 1940 году знаменитая пещера Ляско. Свою известность эта пещера получила из-за богатства и обилия найденных здесь рисунков первобытных людей. Большая часть этих рисунков, а некоторые из них отличаются поистине гигантскими размерами, прекрасно сохранилась до наших дней. Во всех залах пещеры, в переходах между ними на стене и потолке первобытный художник изобразил в различных позах тех животных, которых он видел вокруг себя: оленей, медведей, кабанов и т. д. Все рисунки разноцветные: художник пользовался тремя красками — черной, желтой и красной. На тела животных и рядом с ними он нанес насечки, символизирующие полет дротика и ранение зверя. Многие рисунки носят следы от метания в них настоящих копий и дротиков. Рисунков так много, что местами они наползают друг на друга.
Зачем первобытные люди рисовали животных, на которых они охотились, в столь большом количестве? Только с чисто эстетической целью, получая удовольствие от самого творческого процесса? Но почему для творчества они выбрали столь неудобное, плохо освещенное, часто труднодоступное место — пещеры, их отдаленные коридоры и проходы? Зачем после окончания своей работы они не наслаждались ее лицезрением, а разрушали — метали в нее копья и дротики? Ответить на эти вопросы помогают этнографические наблюдения за народами, еще в XIX — XX веках сохранившими первобытный уклад жизни.
Известно, что австралийские аборигены перед началом охоты исполняли специальный обряд: рисовали на песке фигуру кенгуру и во время ритуального танца вонзали в изображенное животное свои боевые копья. При этом они полагали, что, попав в рисунок животного, попадут и в само животное во время охоты. Очевидно, так же полагал и первобытный человек: если он нарисует раненого зверя или попадет своим копьем в его изображение — рисунок, скульптуру, то это будет способствовать удаче во время реальной охоты. Здесь целесообразно привести слова К. Маркса о фетишизме: «Распаленная вожделением фантазия создает у фетишиста иллюзию, будто «бесчувственная вещь» может изменить свои собственные свойства для того только, чтобы удовлетворить его прихоть» (1, 1, 98). Аналогичная иллюзия создавалась и у первобытных участников магического ритуала, символизирующего смерть и убийство животного. «Распаленная вожделением фантазия» исполнителей этого ритуала превращала имитацию охоты в саму охоту, ритуально-магическое «убийство» животного в реальное убийство зверя.
Некоторые буржуазные ученые искали и ищут истинные источники веры в колдовство в особом «магическом сознании» первобытных людей, не позволявшем им, мол, мыслить логически, как это свойственно современным народам (см.: 80, 23; 87, 19). Однако подобные теории первобытного мышления, утверждающие, что древнейшие люди были мистиками, что их сознание было ориентировано преимущественно мистически, несостоятельны. Если бы сознание первобытных людей было магическим, ориентированным исключительно мистически, то они не научились бы строить жилища и плоты, шить одежду и лепить горшки, приручать диких животных и открывать съедобные растения. Оно, сознание людей каменного века, было ориентировано прежде всего практически и в определенной степени адекватно отражало действительность. Как писал В. И. Ленин, «человек не мог бы биологически приспособиться к среде, если бы его ощущения не давали ему объективно-правильного представления о ней» (3, 18, 185).
Действительные корни первобытной веры в магию следует искать не в особенностях сознания людей, а в материальных и общественных условиях их жизни. Каковы же были эти условия? Первобытное состояние человечества иногда изображается полным блаженства, когда люди как баловни природы получали от нее в виде даров все необходимое для жизни. В. И. Ленин по поводу подобных руссоистских (от имени французского философа XVIII века Ж.-Ж. Руссо, назвавшего первобытную эпоху «золотым веком» человечества) мифов писал: «Что первобытный человек получал необходимое, как свободный подарок природы,— это глупая побасенка... Никакого золотого века позади нас не было, и первобытный человек был совершенно подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой» (3, 5, 103).
О трудностях существования первобытных людей, о суровых, подчас трагических условиях их жизни красноречиво говорят следующие цифры: почти 50 процентов неандертальцев не доживали до своего двадцатилетия. У кроманьонца средняя продолжительность жизни не превышала 20 лет. В наиболее тяжелом положении оказывались дети и женщины: 38 процентов неандертальцев умирало, не достигнув и 11 лет, почти никто из женщин не доживал до 25 лет. У питекантропов и синантропов смертность была еще выше: 68 процентов синантропов не достигало и 14 лет (см.: 10, 25).
Эти данные были получены учеными при изучении костных останков первобытных людей. Высокий уровень смертности чаще всего был результатом частых голодовок, смертельных ранений в ходе охоты на крупных животных, что было закономерным и естественным в силу неразвитости первобытных производительных сил, бедности и слабости первобытной техники. У людей той эпохи были лишь простейшие орудия труда, сделанные из камня, кости, дерева. Они были грубы и не могли обеспечить постоянные источники питания. Средства к существованию древнейшие люди добывали охотой, рыбной ловлей, собирательством. Однако первобытный охотник, несмотря на все свое умение к искусство, часто оставался без добычи, а рыболов без рыбы: зверь исчезал из леса, рыба покидала реки. Растительную же пищу можно было добывать лишь в определенные месяцы года.
Русский этнограф Л. Я. Штернберг, хорошо знавший жизнь и быт народов Крайнего Севера России, находившихся еще в конце XIX столетия на низших ступенях развития, писал: «Человеку необходимо кормиться, одеваться, защищаться от холода, дождя, от диких зверей, от болезней... Он применяет... свои изобретения — орудия... Но... все его гениальные изобретения недостаточны для борьбы с природой... С одинаковой заботливостью первобытный охотник изо дня в день ставит свой гениальный самострел на зверя. И вот сегодня один за другим хитрые звери приходят на его стрелу и становятся его верной добычей, но могут проходить дни и недели, когда он, давке многократно пробегая мимо самого его орудия, как бы смеясь, уходит неуловимый и невидимый... В одном случае он направляет стрелу в животное даже в самую плохую погоду и убивает его, а в другом случае при самых благоприятных условиях делает промах, стреляет и не попадает. В одном случае он может наловить рыбы в один день столько, что ее хватит надолго, а в другом случае могут пройти целые месяцы, и он не поймает ни одной рыбы... Одним словом, перед ним в борьбе за существование встает «его величество случай», то, что мы называем удачей, счастьем и т. д., явление для него совершенно непонятное, таинственное...» (77, 3, 4, 246, 247).
Трудовая деятельность первобытных людей, все усилия наших далеких предков, имевшие своей целью обеспечить себя и своих близких средствами к существованию, нередко заканчивались безрезультатно. Это вызывало у них состояние неуверенности в своих силах, неуверенности в будущем. Отсутствие реальных средств, гарантирующих надежные и постоянные результаты производственной деятельности, и явились основными причинами того, что человек каменного века обратился к поискам иллюзорных, иррациональных средств практического воздействия на природу. Этими иллюзорными, иррациональными, то есть мнимыми, средствами и были магические ритуалы и обряды (см.: 64, 53).