— Ты готова? Я возьму тебя на свой космический корабль.

И он взял её с собой в грузовик, который припарковал позади туалетов в специально отведённом месте. Он хотел поднять её в кабину, где были кожаные сиденья, а позади койка. Неубранная кровать, запах пота, плесени, гнилой пищи, дыма. Он сильно смеялся, спрашивая:

— Как тебе мой корабль, нравится? — Эвандра увиливала. Вокруг никого, она боялась, очень боялась. Марианджело продолжал повторять: — Я не плохой, не бойся. — И протягивал ручищи к её талии с намерением поднять, но она увиливала, тонкая и подвижная, как угорь, Эвандра сбежала.

И ей удалось. Эвандра вошла в бар, спряталась, бармен, возможно, понял, но ничего не сказал, ничего не сделал. Она укрывалась некоторое время. Уже ночью, когда вышла, не было ни одной живой души, никакого грузовика, никакого незнакомца. Она села в машину и уехала.

Ей потребовалось несколько дней. Эвандра была расстроена, подавлена, сердита. Необходимо было подумать, размыслить, понять. Первое время она никому не говорила. Позже рассказала сначала Розалене, а потом и Бальдо, когда он однажды вечером зашёл к ней поздороваться.

Розалена по телефону только сказала:

— Я тебя предупреждала.

Эвандра хотела возразить, что она её не предупреждала и ничего не объяснила.

— Давай встретимся и немного поговорим! — предложила Розалена, не поняв, что немного поторопилась отчитывать свою бедную подругу.

— Ладно, Розале, я тебе как-нибудь позвоню, и мы увидимся.

Бальдо же в тот вечер, когда заходил к ней, присел на диван и спросил, не хочет ли она сказать, где этот тип живёт, потому что он хочет пойти и поговорить с тем Марианджело! Он был в ярости. Но в глубине души даже немного доволен, понимая, что Эвандра больше не будёт сидеть в Facebook, поймёт, что лучше общаться со знакомыми, находиться в безопасности, опираться на надёжных людей. Таких, как он.

— Вы не должны больше повторять такие ошибки… — сказал он, а она полностью согласилась:

— Вы правы, сеньор Бальдо, но знаете, я поняла! Я не буду больше встречаться ни с кем с Facebook, достаточно! Теперь я понимаю, что должна сделать…

— Ну, я рад, что вы поняли. Знаете, что зло не всегда вредно. Сейчас, например, вы знаете, что делать…

— Конечно, знаю! Я поняла, что не нужно выходить за пределы сети, сеньор Бальдо! Сеть — безопасное место, там ты защищён. Но если ты покинешь её границы, может произойти неприятность. Итак, достаточно. Я больше не буду заводить знакомства через Facebook, будьте спокойны! Буду переписываться, отвечать, отправлять фото, но за пределы сети теперь не выйду, вот! Что скажете на это, сеньор Бальдо?

Бальдо был уничтожен логичными и неоспоримыми рассуждениями. Что делать? Он выглядел потерянным. Он надеялся, что Эвандре как отрежет, что она больше не откроет тот ужасный компьютер. Напрасно, он заблуждался. Попытался в последний раз, но без надлежащего осуждения:

— Я скажу, что при желании можно вообще прекратить…

— Прекратить что, простите?

— Прекратить заходить в Facebook! Теперь вы его изучили, знаете, как пользоваться, у вас сотни контактов… За столько времени там вам должно бы уже наскучить?

Бесполезно, Эвандра почувствовала себя обиженной, непонятой. И вспылила:

— Наскучить? Вы понимаете о чём говорите, сеньор Бальдо? Говорить мне о скуке? Мне, у которой нет ничего в жизни, ничего!..

Глава 18

У Эвандры теперь был Facebook. Настоящий, истинный, совершенный Facebook, и абстрактный! Всего лишь слова, адреса электронной почты, фотографии, видео, фразы, приветствия. Она отказалась от ошибочной и неоднозначной идеи знакомиться с людьми в Facebook. Огромное заблуждение: те люди жили только там, в мире Facebook. Они не были настоящими. Разве только имена. Они были как… имена, у которых особенная жизнь, состоящая из окошек и значков. Люди рассказывали о себе то, что хотели, и, если хотели, придумывали себе космические корабли, потому что так было хорошо, жили на другой планете, не на этой.

Эвандра никогда не мечтала общаться в выдуманных мирах, ведь в том, где мы все живём по-настоящему, есть автомобили, магазины, кремовые торты, шелковые одежды, которые скользят по коже, звон колоколов в воскресенье утром. Очевидно, что каждая встреча была для неё как пощёчина, удар в нос, падение. Она это поняла. Facebook не существовало. Или лучше сказать, что был некий параллельный мир, река, которая течёт рядом, которую ты чувствуешь, но не видишь. Может быть, у слепых, именно у слепых, такое же восприятие вещей, но оно, однако, касается нашего мира, где мы все живём, а им запрещено это видеть. Ей нравилась эта идея запрета, в некотором смысле проклятия, что неизвестно как и когда пало на Facebook, и с того времени им управлял своего рода диктат высшего уровня: вы будете общаться и видеться через поддельные фото, но никогда не будет позволено увидеть, как всё на самом деле, вы потеряетесь! Это не фатум, достаточно это знать. И не делать ошибок, не нарушать порядок, закон. Подчиняться покровителю Facebook, или же он будет мстить. Наконец-то, Эвандра это поняла. И, наконец, у неё была полноценная настоящая жизнь, но исключительно в сети.

Сейчас, когда Эвандра избавилась от того ненужного и вводящего в заблуждение чувства, настоящей проблемой стало то, что ей слишком хорошо было в Facebook. Теперь, когда она решила не знакомиться со своими контактами, не видеться с ними в реальной жизни, всё равно оставалась полностью поглощена Facebook и не желала выходить из дома даже за покупками. Она была счастлива. Ну, если не счастлива, то, по крайней мере, спокойна и безмятежна.

Если бы ещё не мучили сомнения!

Внутри неё был червь, который не давал покоя. Так она его называла: червь. Это было чувство вины, медленное психическое сгорание, угрызение, которое захватывало мысли и пронзало их каждый раз, когда она сидела в Facebook вместо того, чтобы отправиться на кладбище. Вот что происходило: она имела прежнее желание ходить к своему Аурелио, но теперь это стоило ей дороже. Желание остаться в Facebook было сильнее. Но как только она позволяла себе даже просто подумать о такой радости, страдания становились настолько сильными, что она надевала пальто и обувь, выходила за дверь дома и шагала по посёлку до гравийной дороги поля с нишами. Там она садилась на лавочку и говорила:

— Однако, Аурелио! Я пришла и в этот раз. Ты же знаешь, что ты моя жизнь, душа моя. Однако…

Эвандра оставалась там, разговаривала с подругами по кладбищу, меняла воду в цветах, натирала мрамор, играла в карты. Всё как прежде. Но внутри ковырял червь. У неё зарождалось обратное чувство вины: мысль, что она предала Facebook, выбрав покойного мужа, что-то в этом роде.

Для Эвандры начался беспокойный и запутанный период, она больше не находила беззаботность нигде. Возле мужа думала о Facebook. Будучи онлайн думала о муже.

— Я не могу жить такой жизнью, — говорила она.

Однажды вечером её навестил Бальдо. Прошёл месяц после того, как он заходил в последний раз. Он это делал из уважения. То есть уважать настолько, насколько это возможно, её желание быть в одиночестве. Сидя в Facebook, Эвандра хотела быть одной, она предельно ясно объяснила это, Бальдо понял и, как мог, пытался удовлетворить её просьбу: не позволял себе ходить к ней каждый вечер, как ему бы этого не хотелось.

Но в тот вечер он позволил себе такой проступок. В конце концов, подумал он, месяц воздержания! Если я приду, что будет такого?

И слава Богу, что он пришёл. Эвандра находилась в плачевном состоянии, волосы растрёпанны, на ногах домашние тапочки, почти порванные и грязные, а на ней самой два или три слоя старых, испорченных молью свитеров. Она казалась расстроенной, почти сумасшедшей.

Они присели на диван, но Эвандра не могла усидеть на месте. Вставала, садилась, снова вставала. Бальдо пытался понять, попробовать поговорить. Это было нелегко, она бросалась незаконченными фразами, половинами высказываний, бессмысленными рассуждениями. Более-менее она произнесла: