Сегодня умер он
Скрип поездов — стон спящего вокзала,
Дрожа под стук колёс, тревожится перрон.
Не сгинула весна. Нет! Просто опоздала…
Не сгинула весна! Но не вернётся он.
И в шуме голосов лови прощальный шёпот.
Прижми его к груди — споёте в унисон.
Не сгинула весна, а опоздала, чтобы —
С ней опоздал уйти — и не вернуться он.
Скрип поездов — стон спящего вокзала,
Морозные ветра не потревожат сон…
Ты не пришла вчера, сегодня — опоздала.
Ты — не смогла вчера. Сегодня — умер он.
Годы-гады
И опять в никуда годы-гады
Растерзали сомнением душу.
И мне вроде куда-то бы надо,
Только снова фарватер нарушен.
Разбиваются волны о берег,
С криком чаек смывая следы
Тех, кому я отчаянно верил,
Кто моей прикоснулся судьбы.
На виски незаметно лёг иней,
И ведут в никуда годы-гады.
Я послушно иду вслед за ними,
Хоть в другую мне сторону надо.
Обознался. Нет
Дожди на проводах танцуют менуэт,
И кутается в сон день этот непогожий.
Я узнаю тебя, случайный мой прохожий.
— Простите, мы знакомы?
Ах, обознался. Нет.
Я каплей по стеклу стучусь в чужие окна,
И в сердце — тоже стук, увы, чужих шагов.
Я аромат ловлю твоих, Твоих духов!
— Вы извините, я…
— Пустите! Я промокла!
Бесцеремонно дождь в судьбу мою ворвался,
На прахе всех надежд танцуя менуэт.
Среди похожих лиц — знакомый силуэт!
— Простите, мы знакомы?!
Нет. Просто обознался…
И так проходит жизнь в «простите, показалось»,
И, как собака — кость, меня съедает страх,
Что ты когда-нибудь потянешь за рукав:
— Прости, ведь это ты? Ах, снова обозналась.
Мама
Так хочу заглянуть в детство
И капризно позвать маму:
Мол, не видишь, твой сын резвый
От мяча получил травму?
И не надо бинтов и йода,
Поцелуй твой залечит рану.
Мамы все так на свете могут.
Ну а ты ведь — лучшая мама!
Не один раз я видел, честно,
Как по небу летят телеграммы
В виде птиц из далёкого детства.
На пороге где ждёт меня мама…
Даже если слишком устали
И согнулись от тяжб спины,
Ни на миг не забудьте о маме,
Мамы ждут своих дочку и сына.
Часто жизнь на колени ставит,
Режиссёр она, видно, фальшивый.
Но не дайте страдать мамам.
Обнимите, пока… они… живы.
Об очень большой потере
Давай переживём предательство весны,
Зажжём (от всех потерь) в своих окошках свечи.
Удержим до тепла свои цветные сны,
И майский дождь, смеясь, все раны нам излечит.
Давай переживём на окнах вязкий иней,
Пусть снова минусы на градуснике судеб.
Их скоро солнца луч в одну минуту снимет.
И ты поверишь в то, что счастье ещё будет.
Давай переживём!.. Но ты уже не слышишь.
Дорога без тебя петляет всё сильнее.
В предательство весны, увы, один я вышел,
А солнца яркий луч пронзает всё больнее…
«Давай переживём с тобою непогоду, —
С улыбкой на устах всегда мне говорил. —
Давай переживём… с тобою… год за годом».
А сам — лишь только дождь… ты вдруг не пережил.
Сердце поэта
Золотые сады так же жадно впиваются в небо,
Улыбаясь цветам, по горам пробегают ручьи.
Только что-то не так…
Это умерло сердце поэта,
Что открыто для всех, оставаясь при этом ничьим.
Мудрецы говорят, что без тьмы не рождается света.
В кандалах на земле — всё равно каждый сможет летать.
Не летают стихи…
Значит, умерло сердце поэта,
Что открыто для всех, только всем на него наплевать.
Ноты скованы льдом, и фальшивая песня не спета.
Забываю мечты, мне сказали — они лишь обман.
Может быть, улыбнусь…
Только умерло сердце поэта,
Что доверилось людям, которые звали… в капкан.
Догоняющий солнце
Я с тобою, солнце, не спорю.
Спотыкаясь о верх снегопада,
Я иду через мрак за тобою,
Ведь иного мне солнца не надо.
Я с тобой ни во что не играю
И спокоен под строгостью взгляда.
Ведь достиг пусть чужого, но рая,
Своего мне, скорее, не надо…
Ты всё чаще грустишь за туманом.
Тенью ляжет на грешных расплата.
Я — как ты, ждал чудес. Был обманут…
А теперь и весны мне не надо.
Что ж, присядем давай, и — в дорогу.
Нам с тобою она лишь услада —
Соберём свою жизнь понемногу,
Ведь другого нам больше не надо.
Не мешал больше страх
Оставаться задумано сильным. Он, забрызганный по уши кровью,
Наступал по земле, как по сломанной веточке жизни,
Закрывая глаза, чтоб не видеть, как бьют нелюбовью
Те, кого полюбил, оставаясь для них ненавистным.
Вновь под тысячу пульс. Боль пронзила горящие крылья.
И улыбка в оскал — всё какое-то псевдоспасенье
От плетей и камней. Оставаться задумано сильным,
Когда рушится мир по чьему-то немому веленью.
Не по правилам бой. И искрится от ярости небо,
Рассекает сердца. Смысла нет наполнять их любовью.
Проживая во тьме — говорят, что со временем слепнут,
Да и крик в пустоту неизбежно приводит к безмолвью.
Это вовсе не страх. Это боль от потерянной веры,
Это боль догорающих в пламени адовом крыльев.
Это боль от того, что цветное становится серым.
Но придётся стоять… Оставаться задумано сильным.