Паяц
Прозрачным янтарём закат на небе тронут,
И затихает день, погас небесный свод.
Рисует на лице улыбку грустный клоун,
Сегодня до утра ему смешить господ.
Покоится печаль под толстым слоем грима,
И хромотой смешит его нелепый танец.
Надрыв в его словах чуть еле различимый,
В угоду для господ упал на землю паяц…
И только на лице лежит оттенок света,
Да пульсом застучат в его груди года:
«Сегодня, господа, смешить желанья нету.
Сегодня клоун мёртв. Простите, господа.
Ах, кто-нибудь из вас мои мольбы услышит?
Мне горло поцарапал души болящей крик!!!
И пусть я вам паяц! Но сердце моё дышит!
Увидьте мою боль, когда сниму парик…»
И пульс его теперь презрением поломан.
Затихли голоса смеющихся господ:
«Ах, почему молчит сегодня этот клоун?
Призвание твоё — собой смешить народ!»
И день за днём, печальные, скитаются
Заглушённые крики поломанных сердец.
Ах, господа, для вас мы были паяцы.
Но Ангелами нас на небе звал Творец.
Дописан путь
Дописан путь. Осталось только точкой
Отметить «Стоп» сгорающей Судьбы.
И пульс лежит мой стихотворной строчкой,
И пульс лежит мой стихотворной строчкой
У изголовья, спрятавшись в цветы…
Последний вздох с ладоней равномерно
Стекает в память, укрываясь снегом,
Он где-то жив и теплится, наверно,
Он где-то жив и теплится, наверно,
С таким родным далёким человеком.
Дописан путь. Но я судьбу рисую,
На крыльях пепел — сожжены мосты…
Но вместо точки — ставлю запятую,
Но вместо точки — ставлю запятую,
Ведь после вьюг недолго ждать весны.
Сонет
Молча стонет сонет, дрожащей рукою написанный.
Сохнет вялым листом на асфальте моя пустота.
Что поставил на кон, выбирая себя между жизнями?
Что я жаждал в тени своего именного креста?
Сердце плачет навзрыд — перевязано нитями осени,
Перелив голосов замирает в крадущемся пламени.
И с последним «прости» в меня ангелы стрелами бросили,
Поцарапав мой крик, на снегу этой жизни оставили.
Чтоб стонал, как сонет, дрожащей рукою написанный,
Замирал на кресте, перевязанный нитями — венами.
Я себя потерял, пробираясь по снам между жизнями,
И упал в никуда, подгоняемый чьими-то стрелами.
Случилась беда
Я голосом флейты рассказывал Богу секреты
И ветром шальным гонял по просторам стрижей.
На каждый вопрос ко мне приходили ответы.
Я крылья носил, не ведая в спину ножей.
Шелест листвы мне на ночь рассказывал сказки,
В объятиях звёзд со мной засыпала луна.
Чем больше любил, тем больше окутан был лаской,
И всё, что просил, всегда мне давали сполна.
Но каждому счастью однажды приходит кончина.
Закончились дни, и Бог не в меня превратился.
И сотни ножей с насмешкою воткнуты в спину…
Случилась беда — я здесь почему-то родился.
Хромая мечта
Да, всё в порядке. Всё же средь лета проснулись вдруг вьюги,
И мёрзнет душа под витающим пеплом умершей от боли любви.
Всё холоднее, печальней и проклято криками каждое новое утро,
Хромая мечта отравой смертельной плескается снова в крови.
Не трогают душу страдания призраков в келье уставшей вселенной,
Спасением дышит в затылок давно поджидавшая верная смерть.
Свободными шли Корабли, становясь под прицелами пленными,
Хромая мечта уж отчаялась сбросить оковы земли и взлететь.
Снегами на плечи ложатся давно позабытые летние краски.
Молчит за порогом ненужная в этой паршивой дыре красота.
Хромая мечта на взлётную полосу встала сегодня напрасно,
За нею темнеющей линией снов легла простынёй пустота…
Слышишь меня, Господи?
Ты меня слышишь, Господи?
Ты меня слышишь, Господи?
Ради моей проседи
Ты забери грусть.
Сердце тоской мается.
Сердце тоской мается,
Хоть не кричит, но кается.
И не уснёт пусть.
Слышишь меня, праведный?
Слышишь меня, праведный?
Чтобы не знать отчаянья,
Радостью посвети.
Я же тобой присланный,
Я же тобой присланный,
Чтобы душой чистою
Остаться в конце пути.
Листом кленовым
Разбужу тебя утром ранним
Криком птиц беспокойно-весёлым.
Улыбнувшись твоими губами,
Рядом лягу листом кленовым.
Бахромой из снегов укрою,
Чтобы стало тебе теплее.
Ты запомни, я рядом с тобою,
Лишь достаточно в это верить.
У любви не бывает срока,
У надежды смертей не бывает.
Пусть петляет твоя дорога,
За тобою по ней я шагаю…
Чтоб будить тебя утром ранним
Криком птиц беспокойно-весёлым.
Ведь любимые не умирают,
Улетая листом кленовым?