Теперь настала моя очередь оставить фразу незаконченной.

Девушка уставилась на меня голубыми глазами, увеличенными стеклами очков. Ее маленький рот был по-прежнему упрямо сжат, руки лежали сцепленными на столе перед ее большой квадратной сумкой, взгляд был неодобрительный.

— Я уплатила вам двадцать баксов за день работы, мистер Марлоу,— холодно сказала она.— Но, по-моему, вы ее не выполнили.

— Это правда,— согласился я,— но день еще не кончился. И не беспокойтесь о своих двадцати баксах. Если хотите, я могу вернуть их вам.

Я достал из ящика стола деньги и бросил их перед ней. Она посмотрела на них, но не взяла, потом подняла на меня глаза:

— Я не имела это в виду, мистер Марлоу, Знаю, вы делаете все, что можете.

— С теми фактами, которыми располагаю.

— Я рассказала вам все, что мне известно,

— Вот в этом я не уверен.

— Ну, я не в силах разубедить вас,— сказала она.— В конце концов, если бы я знала все, что вас интересует, у меня не было бы необходимости нанимать вас для расследования, не правда ли?

— Я не утверждаю, что вы знаете все, что меня интересует,— проговорил я. — Но вы не посвятили меня во все, что мне нужно было знать для проведения работы.

— Во что во все? Я сказала вам правду. Я сестра Оррина и знаю, что он за человек.

— Давно он поступил работать в «Кэл-Вестерн»?

— Я уже говорила вам. Он приехал в Калифорнию примерно год назад и сразу поступил на эту работу.

— Он часто писал домой? До того, как вообще перестал писать.

— Каждую неделю, иногда даже чаще. Он присылал письма по очереди: то маме, то мне. Конечно, они предназначались для нас обеих.

— О чем он писал?

— О работе, о знакомых, о фильмах, которые он смотрел. Или о Калифорнии. О церкви он тоже писал,

— О девушках ничего?

— Не думаю, чтобы Оррина интересовали девушки,

— И он все время жил по тому же адресу?.

Девушка озадаченно кивнула.

— Как давно он перестал писать?

Она задумалась, прижав палец к губам.

— Месяца три-четыре назад.

— Каким числом было датировано его последнее письмо?

— Точно не помню.

— Было ли в нем что-либо необычное?

— Нет,

— У вас есть какие-нибудь родственники или знакомые в Калифорнии?

Девушка как-то странно взглянула на меня, начала было что-то говорить, потом покачала головой.

— Нет.

— О’кей. Теперь я скажу вам, что настораживает меня во всей этой истории. Настораживает, что ни вы, ни ваша мать по-настоящему не обеспокоены происходящим. А по логике вы должны быть чертовски напуганы.

Девушка прижала к груди сумку.

— Вы хотите сказать, что с Оррином что-то произошло? — испуганно спросила она.

— Не знаю. Но на вашем месте, зная характер вашего брата, я не стал бы дожидаться летнего отпуска, чтобы приехать сюда и навести справки. Мне непонятно, почему вы не обратились в полицию с ее мощной организацией для розыска пропавших, а пришли к частному сыщику. И мне непонятно, как ваша старая добрая матушка может день за днем сидеть в Манхэттене, штат Канзас, и спокойно штопать теплое белье священника. От Оррина нет писем, вообще нет никаких известий, а она только вздыхает и принимается за новую пару кальсон..

Девушка резко вскочила.

— Вы грязный, отвратительный тип! — в негодовании воскликнула она.— Не смейте так говорить. Мы с мамой волнуемся.

— Вы беспокоитесь о двадцати баксах,— сказал я.— А насчет Оррина я не знаю, и это меня не интересует. Возьмите ваши деньги, спрячьте их в свою переметную суму и забудьте о том, что мы с вами встречались. Завтра можете предложить эти деньги другому Детективу.

Она сунула деньги в сумку и со злостью щелкнула замком,

— Я не прощу вам этого,— прошипела она сквозь зубы.— Так грубо со мной никто не разговаривал.

Я встал и вышел из-за стола.

— Не переживайте. Может быть, вам это еще понравится.

Я подошел к Орфамей и снял с нее очки. Она отступила на полшага, споткнулась, и я чисто инстинктивно обнял ее, чтобы она не упала. Широко раскрыв глаза, она уперлась руками в мою грудь и попыталась оттолкнуть меня. Я усмехнулся: с таким же успехом мог оттолкнуть меня котенок.

— Без очков ваши глаза выглядят совсем иначе,— заметил я.

Девушка склонила голову и слегка приоткрыла губы.

— Вы так себя ведете со всеми своими клиентками? — нежно произнесла она.

— Я просто не хотел, чтобы вы упали,— объяснил я.

Безвольно опустив руки, она откинулась на мою руку.

— Вы очень внимательны.

Она еще больше расслабилась в моих объятиях. Голова ее была запрокинута назад, веки опущены, подрагивая, а на губах появилась зовущая улыбка, которой ее наверняка никто не учил.

— Вы решили, что я сделала это нарочно? — проронила она.

— Что сделали?

— Оступилась.

Она обняла меня за шею и прижала к себе. Мне ничего другого не оставалось, как поцеловать ее. Сначала ее губы были неподатливые, потом уступили мне.. Орфамей удобно устроилась в моих объятиях и удовлетворенно вздохнула.

— В Манхэттене, штат Канзас, вас арестовали бы за это,— сказала она.

— Меня бы арестовали за одно появление там,— уточнил я.

Она хихикнула и прижала пальцем кончик моего носа. -

— Мне кажется, вам нравятся легкомысленные девушки,— проговорила она, искоса глядя на меня.— Правда, сейчас вам, по крайней мере, не надо вытирать с губ помаду. Но в следующий раз я, может быть, накрашусь.

— Может, вы сядете на пол? — предложил я.— У меня руки затекли.

Она снова хихикнула и высвободилась из моих объятий.

— Вы, верно, подумали, что я уже не раз целовалась,— сказала она.

— Л разве нет? По-моему, девушки только этим и занимаются.

Она кивнула:

— Даже на церковных собраниях они играют в игры с поцелуями.

— Они играют в них и без церковных собраний,— добавил я.

Мы смотрели друг на друга без особого выражения.

— Итак...— наконец сказала Орфамей.

Я вернул ей очки, она надела их. Открыв сумку, она погляделась в зеркальце, затем достала что,-то и зажала в руке.

— Простите меня за упрямство.— Она сунула что-то под бювар на моем столе. Потом улыбнулась, подошла к двери и открыла ее.

— Я позвоню вам,— произнесла она интимным тоном и вышла.

Ее каблучки простучали по. коридору.

Я поднял бювар и достал из-под него скомканные двадцать баксов.

Не успел я вернуться в мыслях к Лестеру Клаузену, как зазвонил телефон. Я рассеянно взял трубку. Раздался мужской голос, громкий, но приглушенный, слов* но говорили через носовой платок.

— Вы Марлоу? — спросил мужчина.

— Да. Слушаю.

— У вас есть сейф?

Мои запасы вежливости на сегодня уже были, исчерпаны.

— Хватит задавать вопросы!—рявкнул я.— Переходите к делу.

— Я задал вам вопрос, Марлоу.

— Ну так я не отвечу на него,— сказал я и положил трубку.

Я потянулся за сигаретой, зная, что этот человек позвонит еще раз. Люди всегда так поступают, Телефон зазвонил, и я снял трубку.

— Если у вас есть для меня предложение,— прорычал я,—то изложите его. И называйте меня «мистер» до тех пор, пока не начнете мне платить.

— Не горячитесь так, приятель. Я попал в трудное положение и нуждаюсь в помощи. Мне нужно кое-что спрятать в сейф на несколько дней. Всего на несколько дней. И на этом вы заработаете немного денег.

— Сколько?

— Сотню.

— Что ж, я согласен,— ответил я, пытаясь узнать голос.— Где вас найти?

— В отеле «Ван-Найз», номер триста двадцать второй. Два коротких удара и два длинных.

— Что нужно спрятать?

— Узнаете, когда приедете.

— Как ваше имя?

— Не важно. Просто номер триста двадцать второй,

— Так дело не пойдет,— заявил я.— Извините, Что заставил вас потратить зря время. Всего хорошего.

— Эй, погодите, приятель. Яне предлагаю вам ничего противозаконного. Ни бриллиантов, ни изумрудных подвесок. Просто вещь, ценную для меня, нй не представляющую. интереса ни для кого другого.