— Анатолий Филимонович, — тихо подсказала Леля.

— Вы, простите, Анатолий Филимонович, как пьете, с сахаром или конфетами?

— Видите ли, — ответил гость, — покойный Елисеев однажды в разговоре с купцом Щукиным справедливо заметил, что чай только тогда и приятен, когда его пьешь с сахаром.

Наврозов выпил три стакана крепкого чая, после чего откинулся на спинку кресла и, мечтательно уставившись на Лелю, сказал нараспев:

— Сижу я у вас и чувствую себя так, будто нахожусь в этом доме давным-давно. Вы и не представляете, как мне, человеку, избороздившему все моря и океаны и ныне пришвартовавшемуся к тихой пенсионной гавани, как мне, можно сказать одинокому старику, приятно очутиться в таком милом семейном обществе!

Просидев чуть ли не до полуночи и рассказав добрую дюжину всяких забавных историй, Анатолий Филимонович уделил немало времени и фактам из собственной биографии.

Он успел поведать, что, выйдя в отставку и вскоре похоронив супругу, он, будучи бездетным, страшно тяготится своим одиночеством.

Когда Леля перед уходом гостя попыталась вернуть уплаченный им в троллейбусе рубль, Анатолий Филимонович даже возмутился:

— Вы меня обижаете, Елена Георгиевна, просто обижаете, — сердито заявил он и положил рубль на стол. — Я счастлив, что случай доставил мне радость познакомиться с вашей дочерью, — произнес он не без волнения, целуя ручку Лелиной маме. — Я глубоко признателен вам за чудесный прием, и, надеюсь, вы не откажете мне и в дальнейшем в возможности посетить сию прекрасную обитель!

С тех пор Анатолий Филимонович являлся к Леле регулярно каждую субботу.

Приходил он по-прежнему с цветами и всегда такой же тщательно отглаженный, вежливый, бодрый и разговорчивый. Сидел он подолгу и заметно веселел, когда предлагали угощение.

Не было такого блюда, от которого бы он отказался. Если предлагали винегрет, он, причмокнув языком и полузакрыв глаза, говорил так сладко и нежно, словно восхищался прелестями первой красавицы в мире:

— Винегрет! Божественное блюдо! Особенно с майонезом! Недаром супруга покойного Репина Ильи Ефимовича, отрицая мясные блюда, предпочитала вкусный вегетарианский винегрет! Вы только не затрудняйтесь, — умолял он хозяйку дома. — Я сам положу себе чуть-чуть…

Увлекаясь, гость, как бы не заметив, накладывал полную тарелку, а на предложенную прибавку отвечал молниеносным согласием, чем очень льстил Лелиной маме, считавшей себя незаурядной кулинаркой.

О «Лелином старике», как прозвала Наврозова одна злоязычная дальняя родственница, говорили разное. Его терпеливо выслушивали, не перебивали, но как кандидата в женихи не одобряли. Одна только Лелина мама не скрывала своего восхищения:

— Ну, Елена Георгиевна, тебе, голуба, просто повезло, — сказала она однажды. — Кажется, мы наконец нашли подходящего человека. Именно такой муж тебе и нужен. Слов нет, Анатолий Филимонович в летах, но это даже хорошо. Ты будешь его лебединой песней, и он сделает для тебя все, что ты потребуешь. Ну, а что касается любви, то прежде всего надо хорошо устроить свою жизнь, а там видно будет!

Впервые за всю свою жизнь Леля попыталась было что-то возразить, но мама и слушать ничего не захотела.

Сославшись на неудачно сложившуюся брачную жизнь одной из Лелиных подруг и заметив, что это не произвело на дочь нужного впечатления, мама прибегла к последнему и наверняка действующему средству. Она схватилась за сердце, закатила глаза и, крикнув: «Вызывай врача — у меня инфаркт!» — упала в мягкое кресло.

Но врача вызывать не пришлось. Как только Леля сказала: «Мамочка, я согласна», — «больная» поднялась с кресла и, обнимая Лелю, шепотом произнесла:

— Давно бы так, девочка! Слушай всегда маму, и ты никогда в этом не раскаешься! По теперешним временам такой жених, как Анатолий Филимонович, редкость, и упускать его нельзя ни в коем случае!

Буквально на другой день после этой сцены Леля, придя от портнихи, узнала, что в ее отсутствие был Анатолий Филимонович и долго беседовал с мамой о ее, Лелином, будущем.

— Завтра, дорогая Елена Георгиевна, — торжественно объявила мама, — завтра он сделает тебе официальное предложение. Церковной свадьбы не будет. Он хотя и в отставке, но не хочет лишних разговоров. Зарегистрируетесь в загсе и будете жить на нашей зимней даче. Анатолий Филимонович недели за две хочет привести ее в порядок, купит «Москвича» и пристроит гараж. Городскую квартиру он отремонтирует тоже, а взамен ее получит от министерства квартиру в многоэтажном доме.

На другой день Анатолий Филимонович все это самолично повторил Леле.

Помолвку скрепили ужином для небольшого круга близких людей. По такому случаю из Тамбова прибыла даже Леля номер один — дородная, широкоплечая, веселая женщина со своим супругом — сухоньким, коротконогим старичком.

В тот же день Лелина мама побывала вместе с новым зятем у нотариуса и переписала на его имя дачу.

— К сожалению, — с грустью сказал Наврозов, — без этой формальности я не смогу получить из министерства полагающийся мне, как адмиралу в отставке, дефицитный материал для ремонта дачи и строительства гаража.

После регистрации в загсе Анатолий Филимонович решил не мешкая отбыть на дачу.

— А вы, Лелечка, поскучайте с мамулей дома. Рабочих я уже получил, строительный материал доставлен на место, и все пойдет быстро. Свадьбу справим там.

Но уехать сразу Анатолию Филимоновичу не удалось. Совершенно неожиданно на его имя пришла открытка. Анатолий Филимонович передал ее Леле, не читая.

В открытке, напечатанной на машинке, гражданина Наврозова извещали, что его очередь на получение автомашины подошла и он может получить «Москвич» за наличный расчет. Тут же сообщалось, что выдача машин производится раз в неделю, по пятницам.

— Пусть это будет моим свадебным подарком, — низко склонив седую голову, с дрожью в голосе произнес Анатолий Филимонович.

— Надо сейчас же, немедленно забрать машину, иначе придется ждать целую неделю! — объявила Лелина мама, растроганная словами зятя.

— А куда мы ее поставим? — поинтересовалась Леля.

— Это совсем не проблема, — успокоил Анатолий Филимонович. — Мой приятель, генерал береговой обороны, Киксов Данила Валентинович, разрешил мне в любое время пользоваться не только его гаражом, но и шофером, у которого он находится на службе в качестве хозяина.

Острота Анатолия Филимоновича, будучи поданной в обычной для него мягкой, улыбчатой манере, имела бешеный успех.

Когда смех умолк, Наврозов взглянул на часы и ахнул:

— Что же делать? В моем распоряжении осталось только сорок пять минут. А ведь еще надо успеть получить деньги. Гм… Определенно не успею. Пока я буду возиться со сберкассой, закроют склад. Но ничего, синьориты, запаситесь терпением, Лелина машина никуда от нас не убежит. Обидно вот только, что из-за машины придется мне специально возвращаться с дачи в разгар ремонта и оставить там все без своего присмотра!

— Ни в коем случае, — энергично возразила Лелина мама. — В таком деле дорог каждый час, машину вы должны забрать сегодня же!

— Я бы это сделал с удовольствием, но как быть с деньгами?

— О деньгах не беспокойтесь. Деньги я вам дам свои, с условием, что вы эту сумму положите потом на Лелину книжку.

Спрятав деньги в портфель, Анатолий Филимонович троекратно поцеловал на прощанье Лелю, облобызал ручку мамаши и ушел, продолжая еще в дверях махать шляпой и посылать воздушные поцелуи.

Через две недели Леля забеспокоилась:

— Где же Анатолий? Ведь к этому времени он обещал все закончить и приехать за нами?

— Ремонт — дело хлопотное, точно рассчитать трудно, — успокоила мама, — подождем еще два дня.

Но и через два дня, и через три, и через пять Анатолий Филимонович не появлялся.

— А что, если, — решила Леля, — позвонить в справочное и выяснить номер телефона генерала Киксова?

— Совершенно правильно, — согласилась мама. — Мы позвоним Киксову, сошлемся на Анатолия и попросим доставить нас в Порфирьево на нашей машине, которая стоит у него в гараже.