Один пролетел мимо, ударился о колесо джипа. Второй, дурацкий, грязный и вонючий снаряд, ударил гиену по руке, свесившейся вдоль тела. Дир вздрогнул, сначала ошарашенный, пока ещё только удивлённый… Но, едва он понял, что именно в него попало, как за человеческой личиной мгновенно ощерилась гиена! Не было даже тех мутных тёмно-красных потёков по лицу, какие залепляли ангельский образ Эрика, когда его личность, небесная птица, изо всех сил сопротивлялась чёрным желаниям молодых гиен! Оборотничество взрослой гиены свершилось сразу!

И, как только Дир перестал действовать на приживалу-телохранителя, я тут же сообразила, что на чердаке пожелала дурацкое желание. Не надо думать о том, что мы с Эриком вскоре увидим его маму! Это нормальное, логичное желание, но мама-то слишком далеко и слишком неизвестно, каким должен быть путь, который приведёт к ней!

Надо думать о конкретике и логике близкого! Здесь деревня! И здесь соседи так хорошо знают друг друга, что тут же придут на помощь, случись что поблизости! Придут или из желания помочь — или из желания полюбопытствовать! Нам-то всё равно! Лишь бы собрались! Ну же, люди добрые! Выходите из своих домов — здесь так интересно! Здесь невиданная в деревне машина! Здесь какие-то чудные незнакомцы вытворяют фиг знает что! Это же так логично — поинтересоваться, что там делается, у соседей!

Телохранитель по ругающемуся сквозь зубы Диру, который яростно оттирал ладони о траву, сразу сообразил, что случилось нечто, сбившее того с магического воздействия на него. И первым делом бросился к воротам тёть Зоиного дома — туда, куда, хоть и неуверенно, его повела сила небесной птицы в первую очередь.

Краем глаза уловив, что к месту происшествия приближается кто-то, явно из соседей, я, шепнув тёте Зое:

— Не открывайте! Пожалуйста! — помчалась назад, к Эрику.

Когда добралась до чердака и влезла на него, Эрик сидел рядом с печной трубой, обхватив руками подтянутые к себе колени, и наотрез оказывался подходить к наблюдательным прорезям. Но, когда я злорадно фыркнула, он не выдержал и, встав, приблизился.

Прямо у чужой машины стояли две женщины, с искренним интересом глазея на насторожившегося Дира. С противоположной стороны, возле дома, опираясь на крепкую палку — почти посох, стоял старик, а за ним два пацана на велосипедах. Дир в этой компании отчётливо чувствовал себя неудобно. Он прекратил ругаться и только исподлобья бросал на ненужных свидетелей злые взгляды… Я попыталась и так и этак встать, чтобы разглядеть, что делается у ворот. Но не видела ничего, а лишь слышала, как звонко тётя Зоя посылает матом телохранителя, требующего открыть ворота.

Затем раздалось странное, суховатое погромыхивание — кажется, телохранитель затряс створу ворот. После чего старик и присоединившийся к нему грузный мужчина лет сорока, в грязных штанах и в футболке, а также с топором в руках, не спеша двинулись к месту происшествия — судя по всему, разбираться со слишком наглыми неизвестными, с какого-то чёрта рвущимися в дом к одинокой старой женщине. Едва старик сделал шаг, женщины, стоявшие у машины (уже три, да ещё какая-то девчонка с ними), энергично зашагали туда же.

Через минут пятнадцать с незнакомцами, штурмовавшими ворота тёти Зои, уже ругалась не только хозяйка дома. Начали женщины, а стоявшие за их спинами девчонки и мальчишки с восхищением переглядывались, с упоением слушая «высокий слог» ругани, от которой ёжилась даже я, пусть и жутко восхищённая, причём жутко — ключевое слово. Потом в свару вступили мужчины, которых уже, включая старика и мужчину с топором, оказалось пятеро. Но заключительный аккорд сыграла машина «лада», которая подъехала к воротам с такой скоростью, что мы с Эриком аж пригнулись — врежется же в толпу!

Но «лада» лихо развернулась перед воротами, а толпа сельчан прекратила буянить, с каким-то умилением и радостью глядя на выходящего из машины не слишком высокого русоволосого мужчину лет чуть за тридцать, худощавого и решительного. Он хлопнул дверью и уверенно подошёл к собравшимся.

— Ваши документы! — услышали даже мы с Эриком сухой приказ.

Приживалы после недолгих препирательств предпочли уехать, злобно огрызаясь и обещая прислать сюда важных людей для полного разбирательства. Толпа только хохотала, глядя на уезжающий джип, и толковала, что у двух бандитов кишка тонка против Валерьян Иваныча. А тот оглядел соседей и знакомцев и так же суховато велел:

— Разошлись! Не фиг тут! Не в театр пришли!

Мимо него шли — кто по плечу ударит, кто просто кивал с улыбкой, а женщины норовили поддразнить его — поцеловать, мол, его за такое геройство надобно… Приехавший только недовольно отмахивался.

Насколько мы поняли, тётя Зоя открыла ворота, и «лада» заехала во двор, где её встретила лаем собака и всполошённым кудахтаньем куры. И мы бросились к краю чердака, чтобы понять, кто это такой — по отношению, конечно, к тёте Зое.

Стукнула калитка перед крыльцом, заскрипели ступени лестнички.

— Сколько раз говорил тебе, бабань, купи ты мобилу! — ругал женщину Валерьян Иваныч. — Ну, всё. Вывела ты меня из себя. Завтра же сам куплю — и не отнёкивайся, ясно?.. Хорошо — мне соседка твоя, тёть Василиса, позвонила. А если б никто не догадался? Ну, рассказывай, что тут у тебя случилось?

Хлопнула дверь в сени.

— Эй, гостёчки, слезайте, что ль, оттудова! — позвала тётя Зоя. — Внук мой приехал. Поможет вам до дому добраться.

Сначала я передала им Эрика, подхваченного Валерьяном Иванычем, а потом уже спустилась сама. Нас пропустили в избу впереди себя, и все мы снова уселись за стол, к которому тётя Зоя расстаралась поставить липовый чай (Эрик сразу вцепился в свою чашку) и снова нарезала пирогов.

После того как хозяйка дома представила нас внуку, Валерьян Иваныч внимательно выслушал нас (а рассказали мы версию, в которой Эрика похитил обижающий его отец) и спокойно сказал:

— Так понимаю, что настоящие обстоятельства похищения и вашего побега вы рассказывать не будете. Хотя этого и не надо. Не поверил бы я в вашу историю, если б они не испугались, когда я потребовал документы.

А тётя Зоя, посмеиваясь, объяснила:

— Валерик-то наш давно из полиции ушёл. Газооператором работает. А чуть что — зовут его, чтобы разобрался с чужаками. Законы-то он все знает. Его просто так да одним только словом не напугаешь!

— Значит, из города вы, — констатировал Валерьян Иваныч, испытующе глядя на нас. — И что дальше собираетесь делать?

— Два варианта, — сказала я, проникаясь его деловым настроем. — Или звоню по чужому мобильному, чтобы за нами приехали. Или кто-то нас отвезёт в город, а по дороге я опять-таки звоню, чтобы нас встретили.

— Нет уж, — сказал внук тёти Зои. — У меня второй день отдыха после дежурства. Я вас сейчас в город и отвезу сам, и присмотрю, чтобы пацан попал по адресу. А то — мало ли что. Мож, в городе-то и матери у него нет. Документики-то, Лидия, вы мне тоже не предъявили.

— Во! — засмеялась хозяйка дома. — Во, какой строгий у нас Валерьян Иваныч!

Она наложила нам целую сумку пирогов и сунула туда полуторалитровую бутылку молока, хотя до города, как выяснилось полтора часа пути.

— Проголодаетесь — лучше домашнего поедите, чем у этих придорожных останавливаться, — объяснила она. — А то невесть что там могут вам продать. Вдруг отрава какая будет… Уж лучше пироги…

Эрик бросился ей на шею, а потом потянул за руку во двор.

— Тётя Зоя, — уже стоя перед конурой, страстно попросил мальчик, — а можно мне щенка? Ну пожалуйста! У вас и так ещё много останется!

Валерьян Иваныч расхохотался.

— Да бери, коли мама разрешает! Только вот, видишь ли, щенки-то у нас беспородные. А вдруг мама скажет — не надо нам таких?

Кажется, Эрик не понял, что значит «беспородный» щенок, но уловил, что хозяйке дома не жаль, если одного маленького заберут.

— Мама разрешит, правда! — убедительно сказал он и сел на корточки, жадно разглядывая, которого забрать.

А я покорно решила: если Лена не разрешит Эрику держать щенка, возьму сама. У нас до сих пор дома был только кот, а после того как его не стало, лет семь прошло без домашних животных. Может, маму смогу уговорить — с помощью шалей. И повеселела, вспомнив о чудесных шалях. Пока у меня такие есть, дома проблем не будет!