— Там неплохо! По-советски люди воспитываются.
— А у нас? — вспылила Варвара. — Как у нас?.. Ты говори, да не заговаривайся!.. И чтоб больше я про детдом не слышала!
Крутогоров встал, протянул Варваре руку.
— Спасибо!.. А вы, — он подмигнул мальчишкам, — сбегайте в самсоновский дом и перенесите к себе подушки и одеяла для Лиды и Яши. На днях привезу вам пополнение.
Братья бросились к двери.
— И еще, — сказал Крутогоров, когда они убежали. — В самсоновском доме мы устроим засаду, так что не удивляйтесь, если заметите случайно Алтуфьева или Зуйко.
— Ты, может, и зарплату нам определишь чекистскую? — опять рассердилась Варвара.
— Кто без зарплаты помогает, — ответил Крутогоров, — тот самый надежный помощник.
Федька и Карпуха с двумя большими узлами выходят из дома Самсоновых. Карпуха споткнулся и зацепил узлом за поленницу. Сверху посыпались дрова. Вместе с ними на землю упал флюгер — жестяной кораблик.
Мальчишки остановились.
— Ветром сорвало, — сказал Федька.
— А красивый! — произнес Карпуха. — Давай возьмем и на нашу крышу поставим?.. Яша и Лида как обрадуются! Это их кораблик! Они — к нам, а кораблик — еще раньше!
— Бери! Прикрепим! — согласился Федька.
Ранним утром, когда над избами в деревне закурились первые дымки, Федька и Карпуха вылезли из чердачного окна на крышу. У одного в руках — круглая, обструганная ножом палка, у другого — жестяной парусный кораблик.
Алтуфьев, дежуривший на чердаке дома Самсоновых, сразу заметил мальчишек и с любопытством стал наблюдать за ними. Братья долго возились на коньке крыши, а когда поползли обратно к окну, Алтуфьев увидел поблескивавший на солнце белый флюгер. Сначала матрос улыбнулся, потом задумался, нахмурился и громко сказал:
— Зуйко! Проснись!
Второй матрос, как по тревоге, вскочил с топчана.
— Что?
— Смотри!.. Не нравится мне эта игрушка.
Помаргивая припухшими от сна веками, Зуйко уставился на флюгер.
— Кто его?
— Мальчишки.
— Он ведь, кажись, на этом доме торчал! — произнес Зуйко.
В это время из избы выскочили Федька с Карпухой и, отбежав шагов на сорок, обернулись. Зуйко видел, как они возбужденно, радостно размахивали руками, что-то говорили друг другу, поглядывая на флюгер.
Из избы вышел Степан Дорохов. Потянулся. Заметив сыновей, смотревших куда-то вверх, тоже задрал голову. На крыше белел флюгер. Степан взглянул на дом Самсонова, на сыновей и понял, откуда и как приплыл белый кораблик.
Степан Дорохов так же, как и Алтуфьев, почувствовал какое-то беспокойство. Флюгер, перекочевавший с одного дома на другой, насторожил его. Он снова, уже сердито посмотрел на сыновей, хотел позвать их, но заметил красноармейца, который шел к дому по боковой тропке, поглядывая на флюгер.
— Самсоновы здесь живут? — еще издали спросил красноармеец.
Степан Дорохов не ответил. Он понял, что натворили мальчишки, и не знал, как вести себя с этим гостем. А красноармеец подошел поближе и так же громко спросил:
— Глухой?
— А ты не ори! — сердито ответил Степан Дорохов.
Красноармеец пьяно икнул и засмеялся.
— Трусы в карты не играют!
— Протрезвись! — прикрикнул на него Степан. — А то даму с вальтом спутаешь!
— Отстань! — отмахнулся от него красноармеец и опять икнул. — Мое дело!.. А твое — гостя жди! Понял?.. Важную птицу!
— Видал я всяких!
— Такого не видел!.. Из дома — ни шагу! Ждать тебя некогда!
Проговорив это, красноармеец повернулся и пошел. Степан, не спуская с него глаз, потянулся за толстой веревкой, лежавшей на поленнице. Нащупал ее, но она зацепилась за что-то. Он посмотрел. Веревку держал Зуйко, стоявший за поленницей.
— Иди-ка сюда! — прошептал матрос.
У чердачного окна в доме Самсоновых, на груде старых сетей, сидят Федька, Карпуха и Алтуфьев. Братья расстроены.
— Долго? — сердито спросил Карпуха.
— Сколько потребуется! — сухо ответил матрос.
— Опять арестовал! — съехидничал Федька.
— Это еще будет! — отозвался матрос. — За ваши проделки! Крутогоров суток десять впаяет!
— Кому? Тебе? — засмеялся Карпуха.
— Может быть, и мне! — вздохнул Алтуфьев. — А уж Зуйко — обязательно! Не заметил он, что флюгер с дома пропал.
— А ты заметил? — поинтересовался Федька.
— А я и не знал про флюгер!
— Чекисты! — насмешливо произнес Карпуха.
Матрос рассердился.
— А чекисты — что, не люди? Колдуны? Духи святые, чтоб все загадки разгадывать!.. Эти гады во всем признались, а про флюгер хоть бы слово сказали! А он — знак, оказывается! И вы эту проклятую метину подобрали и на свой дом нацепили!
— Чего ругаешься? — сказал Федька. — Если б не подобрали, никто бы и не пришел! Сидели б на чердаке целый год! Сами бы с собой в прятки играли!
Алтуфьев вдруг привстал и подался к окну. По берегу к дому Дороховых шли трое: уже знакомый красноармеец, высокий мужчина в кепке с рюкзаком и еще один мужчина в рыбацкой брезентовой куртке с капюшоном, откинутым на спину.
— Ну, ребятки! — взволнованно произнес Алтуфьев. — Прошу по-человечески — из дома не выходить!.. А мне надо!.. Трое их! Одному Зуйко не совладать!
Не доходя до дома Дороховых, мужчины разделились. Красноармеец пошел вправо, к колодцу. Человек в кепке — влево. И только рыбак направился прямо к дороховскому крыльцу. Рюкзак теперь был у него.
По-хозяйски распахнув дверь, рыбак вошел в дом.
Степан Дорохов сидел за столом и от теплого еще каравая резал ломти хлеба. Варвара с ухватом в руках хлопотала у печки.
— Здравствуйте, Настасья… Забыл отчество! — с улыбкой поздоровался гость.
Варвара смерила его насмешливым взглядом. Степан отложил нож, сказал угрюмо:
— Хватит глупых проверок!.. Уж если проверять, то не через пьяных остолопов!
Гость вытер платком лоб, устало присел к столу, рюкзак опустил рядом с собой на пол.
— А скажите, мудрейший Семен Егорович, где их взять — трезвых? Лучшие люди гибнут, приходится не брезговать и такими.
Гость еще раз вытер лоб платком, пригладил седеющие волосы. Лицо стало начальственным, властным. Он приказал:
— Подробности гибели Александра Гавриловича. Только коротко и точно!
— Ночью в заливе была перестрелка. Потом причалил патрульный баркас! — отрывисто по-солдатски доложил Степан Дорохов. — Один матрос был ранен. Ночевали у нас. Ксения перевязку делала. Поняли из разговоров: патруль заметил лодку. На приказ остановиться оттуда начали стрелять. Матросы дали в ответ залп. Через несколько дней труп Александра Гавриловича прибило к берегу. Похоронен здесь, на нашем кладбище.
Гость встал, склонил голову, перекрестился и опять сел. Долго молчал, потом произнес, скрипнув зубами:
— Будет!.. Страшный суд будет!.. Библейский страшный суд!.. И скоро! Очень скоро!
Он наклонился за рюкзаком и поднял его.
— Здесь ракетницы и патроны. Одну оставите себе, а другие раздадите… Придется вам поездить по побережью. — Рыбак сунул руку во внутренний карман. — Адреса…
За окном громыхнул выстрел. Второй.
Гость вскочил. Но Варвара сзади уперлась горячим ухватом в шею и заставила его уткнуться лицом в стол. Подскочил Степан и закрутил ему руки за спину.
Из чердачного окна высунулись испуганные выстрелами Федька и Карпуха. Им все видно сверху. Зуйко сбил с ног человека в кепке и, свалившись вместе с ним в канаву, связывает ему руки. Алтуфьев, перебегая от укрытия к укрытию, преследует человека в красноармейской одежде, а тот, пригнувшись, крадется вдоль забора.
Распахнулась калитка.
— Стой! — крикнул Бугасов и выпустил собаку.
Человек выстрелил в нее из нагана, не попал, метнулся к дому Самсоновых, прицелился, но сверху упала сеть и накрыла его с головы до ног.