— Проклятье! — выругалась Беатриса, глядя на Часового сквозь лупу. — Я ни черта не понимаю, что происходит. А происходит явно что-то дикое. Задействованы такие силы, с таких глубин мироздания, что я их даже понять не могу. А неведение, архимаг, в нашем случае смерти подобно!

— Ничего страшного, — успокоил её Парацельс. — Если дойдёт до самого плохого, эвакуируйте мирное население. А я тут сам разберусь, по старинке, лучшими проверенными методами.

— Надеюсь, до ваших проверенных методов не дойдёт, — буркнула леди. — Иначе останется от Чертянска одна воронка. Я помню, как в ходе вашей битвы с Тёмным богом Танубисом исчезло целое графство.

— Ну зато там потом море образовалось, — Парацельс почему-то смутился. — Выход к морю — это вам не хухры-мухры. Поднятие экономики в прилегающих регионах. Рыбный промысел. Морские торговые пути. Везде есть свои плюсы!

Тем временем тёмная материя образовала в центре площади небольшой пульсирующий холм. На его вершине барахтался Часовой, издавая жалобное «тик-так». Одержимые люди одновременно, словно марионетки повернулись к нему и широко распахнули рты — наружу потекла та же самая Изнанка или нечто, очень на неё похожее. Из неё не сочились жуткие видения, и в целом эта материя выглядела чуть иначе, пожиже, побледнее. Иногда в ней попададлись кусочки пеграмента с текстом, написанным чем-то багровым.

Ручейки серой материи начали вливаться в Часового, прямо в его нутро, сквозь серебристую поверхность «аквариума». Пришелец завопил, загудел, заверещал на весь Чертянск — а ведь рта у него не было.

— Так! Ни черта не понимаю, но думаю, что пора этому помешать! — решил Парацельс. Он взмахнул рукой и ближайшие ряды одержимых попадали на землю, оглушённые волей волшебника. Но это не помогло — даже будучи оглушёнными, одержимые исторгали из своих тел Изнанку.

Парацельс замер, пытаясь сообразить, что делать дальше. Стихийная магия… магия алхимии… магия призыва… фундаментальная магия… что из этого здесь поможет? Какое заклинание? Редкий случай, когда архимаг не знал ответа. Ему доводилось путеществовать попараллельным мирам, бывать в преиспойней и в раю, а вот с Изнанкой сталкиваться не доводилось. Что это, с чем её едят? Известны толкьо какие-то базовые, общие понятия, а здесь ситуация архисложная.

Беатриса тоже выглядела расстерянной, что смотрелось странно и непривычно. Изнанка сумела удивить даже железную леди инквизиции.

Часовой исчез, погребённый под нагромождениями плоти Изнанки. Жалобное «тик-так» некоторое время звучало приглошено, а вскоре затерялось среди какофонии Изнанки.

Неведомая сила выдавила из одержимых последние остатки Изнанки. Тёмный холм, сочащийся разноцветным безумием, с хлюпаньем всосал тёмно-серые хвосты. Внутри него что-то забурлило, заклокотало, словно в плтно закрытом котле.

С глаз людей, в порыве безумия нападавших на Парацельса и Беатрису, словно спала пелена. Они озадаченно переглядывались и ощупывали себя, не понимая, что происходит. Словно только что очнулись ото сна, длившегося много десятилетий.

Постепенно удивление в глазах людей сменялось страхом. Творившийся кругом ужас напоминал кошмарный сон. Всё чаще и чаще звучали перепуганные вопли.

— Мессир, не вздумаете им помогать, — Беатриса предупредила намеренья Парацельса. — Мы не можем отвлекаться. На кону слишком многое.

— Простите, леди, — волшебник покачал головой. — Когда я вижу попавших в беду, мой здравый смысл отключается.

Он набрал полную грудь воздуха и громко заорал, заглушая даже какофонию Изнанки:

— Внимание! Говорит архимаг Парацельс фон Заубебер, глава Совета Магов! Прекратить паниковать! Все, кто хочет жить, идут с площади вдоль огненной линии! Либо я сам прибью вас!

Он поднял руку, из его ладони вырвался поток огня и замер в ночном небе гигантской стрелой, указывая в сторону центральной чертянской улицы. Волшебник снопом искр отогнал несколько щупалец Изнанки, протянувшихся к людям.

— Быстрее! — рявкнул он. — Шевелите мослами!

Столько власти и уверенности он вложил в голос, что люди послушались беспрекословно. Тех, кто совсем обезумел от ужаса или не мог идти, тащили на себе или нескли волоком. Чертянцы продемонстрировали удивительную сплочённость и взаимовыручку.

— Глупо тратите силы, мессир, — поморщилась Беатриса. — Они нужны совсем для другого.

— Я пока не знаю, что делать со всем этим дерьмом, — возразил Парацельс, ткнув пальцем в содрогающийся холм Изнанки. — Да и вы, леди. Хоть людям поможем.

Беатриса не успела ничего ответить. Ни с того ни с сего Изнанка успокоилась. Погасли огни, затихли звуки, растворились дикие видения, перестала сотрясаться в конвульсиях тёмная плоть иного измерения. Трещины в пространстве сами собой затянулись, выплюнув остатки тёмной материи, и те с хлюпаньем втянулись в «холм».

Несколько секунд ничего не происходило. А потом всё, что изрыгнула в наш мир Изнанка, сжалось в одну микроскопическую точку. Яркий неземной белый свет ослепил всех собравшихся. Странный звук резанул по ушам, что-то вроде «Ом-м-м-м-м…». Возможно, именно с таким звуком зарождалась вселенная. По домам по периметру площади ударила воздушная волна, заставив флюгера крутиться как бешенные.

Большая часть людей, направленная Парацельсом, продолжала бежать к спасению. Но нашлись и те, кто обернулся посмотреть, а что же это там такое творится на площади? Что излучает белый свет, такой яркий? Ощущение, словно жжёт обратную сторону глазных яблок сквозь стенки черепа и мозг. Почему в спину внезапно начал дуть такой сильный ветер?

Сквозь потоки белого света люди разглядели очертания чего-то… чего-то… чего-то непонятного. Разглядели нечто, что не укладывалось в привычный порядок вещей, бытия. Нечто исполинское, но в то же время лишь малая частица чего-то по истине необъятного за пределами нашего мира. Нечто прекрасное, но в то же время бесконечно ужасное, чуждое. Нечто неописуемое.

Неописуемый Ужас.

Тех, кто смотрел недолго и вовремя отвернулся, до конца жизни мучали кошмары, наяву и во сне. Менее везучим показалось, что их мозг рвётся на куски от страха. Из их глаз, ушей и ноздрей потянулись багровые струйки, глаза налились кровью, а из глоток вырвались звериные вопли. Многие, обхватив голову руками, падали на мостовую и некоторое время бились в агонии, пока не замирали неподвижно. Выжившие старались не смотреть в их широко распахнутые глаза — в них до сих пор отражалось то, что бедолаги увидели в центре площади.

Беатриса, закрыв ладонью одни глаз, а ко второму приложив лупу, попыталась взглянуть на Ужас. Волшебное стекло лупы продержалось лишь несколько секунд — покрылось трещинами и рассыпалось на осколки, не выдержав чудовищного давления. Леди грязно выругалась и поспешно опустила взгляд на мостовую.

В числе тех, кто посмотрел на Ужас, был и Парацельс. Он глядел на него широко распахнутыми глазами, приотрыв рот. Ветер развивал волосы волшебника, придавая его лицу одухотворённое выражение.

— Ого-го-го-го! — воскликнул архимаг. — Аж на секунду пить бросить захотелось!

И тут Ужас поприветствовал архимага. Нет, он не произносил слов, не использовал жесты, не передавал мысли телепатией или при помощи магии. Это было нечто новое, новая форма общения, которой не придумали описания. Ужас просто… обозначил свои намерения, сделал их явными, понятными Парацельсу.

Беатрису Ужас проигнорировал. Как и бегущих с площади людей.

— О, как ты умеешь… — волшебник покачал головой. — Ну и тебе привет, красавчик. Или красавица? Ты Зверокнига? Или что-то новое?

И вновь Ужас использовал новый вид общения — дал понять, что Зверокнига являлась всего лишь личинкой, коконом. А он — прекрасная бабочка, лишённая недостатков вроде гендерной принадледности. Много тысяч лет назад он почти явил себя миру, но невовремя явившийся архимаг Просперо прервал ритуал. Обидно, конечно, но больше это не имеет значения. Теперь Ужас здесь, новый хозяин западных окраин. Скоро он перестроит эти земли по своему вкусу, введёт новые законы и порядки. Не хотите ли присоединиться, стать первыми уникальными формами жизни прекрасного нового мира?