– Конечно нет, что за глупости! – нервно повел плечами, не отрываясь от экрана телефона, который держал в руке.

– Но я боюсь.

– Кого? Там нет крокодилов или чудищ. Выйдешь, споешь, и тебя выберет один из членов жюри. Все.

– А если не выберет?

– Выберет, Алексия. Он уже знает, что сразу после перерыва выступаешь ты, поэтому готов.

Лекси опустила глаза и крепко сжала руку Насти.

– Папочка, а давай он меня не выберет, и мы больше сюда не придем.

– Так! – гаркнул Свиридов, и Настя крепче прижала к себе дочку.

– Не кричи на нее, – предостерегающе предупредила.

– Не неси ерунду, Алексия, – проигнорировал жену, отрываясь, наконец, от телефона, – Ты будешь выступать еще не раз. Потом вся страна тебя по телевизору увидит и полюбит. Представляешь, как это здорово?

– Но, я не хочу, чтобы меня любила вся страна. Я хочу, чтобы меня любил ты. – от ее слов у Насти ком к горлу подкатил. Большой и раздирающий. Вот что ребенку нужно. Банальная любовь отца. Как это объяснить тому, у кого на уме одни проекты и денежные результаты? Только Виктор, кажется, даже не понял всего смысла слов, сказанных дочерью.

– Я и так тебя люблю, а если хорошо выступишь, полюблю еще больше, – наверное, именно в этот момент Настя поняла, что никогда больше этот мужчина не вызовет в ней даже уважения. Манипулировать ребенком и его чувствами самое низкое и подлое, что только может сделать человек. – Я пошел, мне идти надо. Но ты помни, Лекси, я буду в зале. И если ты споешь, как вы тренировались с мамой и со мной, то сразу поедем в торговый центр, и ты выберешь себе все, что хочешь. – подмигнул, цокнув языком, и развернувшись на пятках, покинул комнату.

– Мамочка, я не хочу новых игрушек, – голос дочери задрожал, а Настю разрывало от желания встать, забрать ее отсюда и увести, чтобы больше никогда Лекси не встречалась с Виктором.

– Хорошая моя… – не успела договорить, как в открытую дверь осторожно постучали. Они обе повернули головы, и Настя тут же отвернулась, стараясь скрыть собственные эмоции.

– Привеееет. – Стас вошел внутрь, широко улыбаясь темноволосой девчушке, сидящей на коленях Насти и крепко к ней жмущейся. Он слышал половину разговора и не мог поверить своим ушам. Проходил мимо как раз, а когда заметил в комнате все семейство, притормозил. Сам не понял почему. Просто прирос к месту, вслушиваясь в искренние детские слова. Какое – то время он ненавидел этого ребенка. Еще когда только узнал о беременности Насти, ему казалось, что именно ребенок стал их разлучником. Даже сейчас никак не мог представить Настю в роли матери, хотя конечно не раз видел их совместные фото в редких статьях глянцевых журналов. Но услышав сегодня слова девочки, пропитанные уже в таком возрасте осознанностью и четким пониманием, чего конкретно она хочет, не смог просто уйти. – Ты Лекси, кажется?

– Да! – девчушка улыбнулась, хлопая глазами, и ущипнула Настю за плечо. – Мама, это Стас Багиров. – такая непосредственность его развеселила. Настя обернулась, и он увидел, сколько тепла в себе таил ее взгляд.

– Да, Лекси. – сдержанно на него взглянула.

Парень протянул руку, и девчушка вложила в его ладонь свою. Маленькую и холодную.

– Видишь как круто, ты меня уже знаешь!– подтянул джинсы и перед ней на корточки сел. На Настю старался не смотреть. Ребенок ведь не виноват в том, какие у него родители. Если Настя была сукой, это не значит, что нужно плохо относиться и к этой девочке, которую Свиридов намеренно оформил именно в его команду. – А ты знаешь, что я буду в жюри и выберу тебя?

Маленькие глазки округлились.

– Праааавда? – так забавно протянула.

– Да! Это я тебе по секрету говорю, поэтому на сцене, когда я скажу, что забираю тебя в свою команду, лучше удивись, – она смущенно сжала плечики.

– Спасибо. А я знаю все твои песни.

– Да? И какая твоя любимая?

– «Ненавижу». Я часто ее пою, и мама иногда подпевает. – Настя нервно кашлянула, а Стас перевел на нее взгляд.

– Я тоже когда-то ее любил, – зеленые глаза взметнулись, облив его неожиданным холодом. – Песню.

– Ну да. Ты же только песни свои и любишь, – дерзко огрызнулась Настя. Стас даже опешил.

– Не понял?

– Других не способен, – карие глаза прищурились, блуждая по острым чертам ее лица. На него она не смотрит с такой нежностью как на дочку. В его сторону только пренебрежение и непонятная брезгливость.

– Мамочка, а почему ты так думаешь? – Настя резко на дочку взгляд перевела, будто только вспомнив, что они не одни.

– Лекси, нам нужно идти. Перерыв через пять минут заканчивается. – Алексия с неохотой слезла с колен Насти, и на ее красивом личике снова поселилась грусть. Как же она была похожа на мать. Такой же аккуратный нос, разрез глаз и пухлые губки. Стас тоже встал и отвернулся, чувствуя, как накатывает непонятное ощущение.

– Мамочка, а ты будешь там?

– Конечно. Я буду за кулисами, и ты сразу как выступишь, подойдешь ко мне, и мы уедем.

– А все те люди?

– Лекси, – Стас снова повернулся, обращаясь к девочке, – Представь, что на месте всех тех людей твои любимые игрушки. У тебя есть такие?

– Ну да, – неуверенно ответила малышка, почесав лоб.

– Ну вот, просто когда выйдешь, закрой глаза и подумай о том, что в зале не люди, а игрушки, и именно им ты будешь петь. Не думай о папе, маме, не нужно, просто думай о том, что ты на концерте перед толпой любимых игрушек. Они заплатили большие деньги, чтобы прийти тебя послушать.

Девочка, кажется, задумалась на несколько долгих мгновений. Настя встала, и он боковым зрением почувствовал на себе ее взгляд. Перевел на нее глаза, но собеседница напротив тут же отвела их. Зачем он вообще помогает им? Хрен его знает. Придурок, наверное, потому что. Нет бы просто выбрать эту Лекси, забрать к себе в команду, отрепетировать пару раз, разницы ведь особой нет и стараться не надо. Она все равно финалистка уже. Но то, как разговаривал с ней Свиридов, как будто она была не его ребенком, а одним из подчиненных, которым тот раздавал указания, не давало покоя. Почему Настя позволяет это? Нахрена вообще привела сюда, если Стас даже по глазам ее читает нежелание находиться в этом месте?

– Хорошо, я попробую, – подала голос девочка и пронзила его таким теплым взглядом, что ему неловко стало.

– Вот и круто. И пусть я буду плюшевым зайцем, – задорный смех разнесся по комнате, и даже Настя не сдержала улыбку. Стас ненадолго засмотрелся, но одернул себя, как только мама этой крошки заметила, что парень прилип к ее губам. – Давай пять, и я пошел. – Лекси ударила своей ладошкой по его и взяла Настю за руку.

– Мам, он такой классный, правда? – залепетала девочка, когда Стас вышел из комнаты, но Настин ответ не услышал.

Лекси выступила хорошо. Не лучшим образом, но и не хуже других. У нее и правда был голос. Попадала в ноты и смотрела только на Стаса. Парень все выступление не отводил от нее взгляда, а в середине песни даже уши зайца показал на себе ладонями, когда юная конкурсантка слова забыла. Девчушка еле улыбку сдержала и продолжила петь.

Настя стояла за сценой, потирая вспотевшие ладони и восторженно наблюдая за дочкой. Такая маленькая, но уже такая взрослая, Алексия была большой умницей. Даже когда забыла слова, не испугалась, а улыбнулась и запела дальше. Правда слова из другого куплета, но какая к черту разница, ведь главное, что пела. Настя только не могла понять, куда она все время смотрит. Проследила за ее взглядом и замерла. Стас тоже смотрел на нее. С таким теплом и поддержкой, что Настя разозлилась. Какого черта он пускает пыль в глаза ее дочери? Играет такого доброго и правильного дядю. Что за манера такая строить из себя того, кем не является?

Когда песня закончилась, Лекси счастливая убежала со сцены, обхватывая Настю руками.

– Мамочка, у меня получилось! Они мне хлопали! А ты видела Стаса? Он мне ушки показал, я чуть не рассмеялась прям там, представляешь! – Настя слушала и кивала головой, понимая, что и дочь попалась под его фальшивое обаяние. Мерзавец. Внутри злость закипала. Нет, она не позволит ему одурачить ребенка. Дети, они ведь так быстро привязываются. Особенно такие доверчивые как Алексия. Взяла ее за руку и под бодрое щебетание повела к выходу. Виктор догнал их у машины и, как и обещал, повез в торговый центр.