— Да откуда им быть? В общих чертах верно, а по ходу дела соображать будем, — неуверенно ответил Семен Жарких, — всего не предусмотришь, хотя и хотелось бы.

Они распрощались, и Семен Жарких ушел к себе, рано утром ему предстояло выезжать в Чертово Улово.

К середине следующего дня, объехав деревню стороной, Семен Жарких оставил продукты в условленном месте, а затем, прошагав изрядное расстояние пешком, сунул записку, как договаривались с Гошкой, в дупло приметного дерева. В ней он докладывал о том, что выполнил часть задания, и назначал Гошке встречу. Теперь можно было вздохнуть с облегчением — все сделал незаметно для постороннего взгляда.

Уже не торопясь, радуясь хорошей погоде и даже прислушиваясь к голосам птиц, он вернулся к подводе. Лето было знойным, солнце как будто не покидало небосвода, но из-за постоянного прохладного ветерка жара нынче была щадящей, вполне терпимой. Семен вернулся на основной тракт и, неторопливо понукая лошадь, едва шевеля вожжами, поехал к деревне.

У Стариковых его ждал сюрприз. Да такой, что, знай он о нем раньше, еще подумал, стоит ли возвращаться в Чертово Улово. Когда он подъехал к избе, старики не вышли навстречу, наверное, копались в огороде. Зато, мягко покачиваясь на ходу, в простом сарафане на крыльце появилась… Надежда Старикова.

— Здравствуйте, — растерянно произнес Семен Жарких, на секунду застыв с колосниками, которые он выгружал из телеги.

— И вам доброго здоровьичка! — пожелала девушка, лукаво улыбаясь. — А мне батя с мамой все уши прожужжали о печнике, на которого все деревня молится. И откуда он такой только взялся, говорят. Я, кажется, знаю, откуда такие бравые строители берутся. Вам помочь?

Семен молча пожал плечами, хотел было что-то ответить, объяснить, но потом махнул рукой и принялся разгружать привезенные материалы.

— Догадываюсь я, о чем ты сказать хочешь, — как в душу глядела Надежда, — раз ты здесь в печниках, значит, так надо. Верно? Теперь и я тебя в другой должности вспоминать не буду, чтобы часом не рассекретить. Только кого же ты здесь ищешь? — понизив голос, задумчиво сказала она. — Родители мои проштрафиться вроде бы не должны, остальной народ в деревне тоже честный, уж не сватать ли вы меня приехали, как обещали?

— Я бы не против, — улыбнулся наконец Семен Жарких, — только тебе ведь, красавица, тридцатилетние не нравятся, а живой воды я ни на «Огоньке», ни здесь не отыскал, поэтому омоложение не состоялось. Зато уж как мне нравятся такие догадливые, как ты, словами не передать. Ты верно подметила, лучше пока никому не говорить, кто я такой на самом деле. Печником тоже быть неплохо, да? Вон сколько пользы я вашей деревушке принес. Где родители-то?

— Батя баньку топит, я ведь только сегодня приехала. А мама на огороде. Да они как раз идут, — поглядев в сторону двора, улыбнулась Надежда, сияя глазами, — тебя уж на расстоянии чуют.

— Семушка приехал, — радостно всплеснула руками Анфиса, — а мы с дедом думаем, куда ты запропастился? Не в Якутск же за товаром поехал. Небось проголодался, сынок? А это наша доченька — Надюша, — погладила она по плечу девушку, — помнишь, рассказывали? Вы не познакомились?

— Как не познакомились, мама? Уже минут десять вас ждем. Только он что-то молчаливый. Не пойму, всегда такой или только сегодня?

— Ты, свиристелка, помоги матери на стол накрыть, а мы пока железяки в сарай переносымо, — распорядился отец, — вам, бабам, сразу хочется все балачки переговорить. Вижу, Семен, с пользой съездил? Тебе как будто кто-то ворожит, — с удивлением заметил старик, — и где тилькы достал такую кучу?

— Люди добрые помогли, — отмахнулся Семен и крикнул вдогонку хозяйке: — Вы бы, тетка Анфиса, не затевали больших обедов, я наскоро перекушу и за работу, наверное, заждались меня здесь!

Семену и впрямь хотелось скорее приступить к работе. Он понимал, что дни его пребывания в Чертовом Улове сочтены, после ликвидации банды ему будет уже не до ремонта печей. А оставлять дело незавершенным, обманывать надежды сельчан ему не хотелось. Но тут же он поймал себя и на другом стремлении — посидеть возле Надежды, поговорить с ней о чем-нибудь или даже просто поглядеть на нее. Раздираемый внутренними противоречивыми желаниями, он засиделся за столом, постепенно развеселился, старался казаться остроумнее, чтобы произвести впечатление на девушку. Уже недовольно поднялся из-за стола старик, Анфиса убрала посуду, а Семен все тянул.

— Ты, хлопче, сегодня на себя не похож, — не сдержался хозяин, — то, куска не доев, на работу бежал, а то вдруг разболтался. Если тебе Надюшка понравилась, то ты так и скажи, но опять-таки кадрили танцювать лучше к вечеру. Нас старухи и впрямь заждались.

— Какой же ты, отец, неспокойный, все бы тебе конфузить кого, — упрекнула его Анфиса, довольная, что дочка приглянулась хорошему парню.

— Ничего, мать, всему свое время.

Работали в тот день быстро и сноровисто, время пролетело незаметно. По дороге домой Семен, уже не находя оправдания, а потому и не объясняясь, коротко бросил:

— Ты уж иди, дед Василий, я немного погодя приду, дело у меня есть.

— Яки это у тебя все дела, Семен? — не выдержал старик. — Боюсь я за тебя, хлопче, як бы ты во что-то нехорошее не ввязался, не одобряю.

— Ты, дед Василий, несколько дней назад рассказывал мне о том, как от белогвардейцев динамит увозил. И вспоминал фамилию Квасова, было дело?

— Рассказывал, так шо с того?

— Видел я вчера в поселке майора Квасова. Он тебе привет передавал. Сказал, что в случае необходимости я могу обратиться к тебе, дед Василий, с просьбой от его имени. Высокого он о тебе мнения, говорит, цены нет этому мужику.

— Ну-ну, — недоверчиво протянул старик. — Вдруг ты этот привет сам придумал, тогда как? А меня подхваливаешь, шоб польстить?

— Скоро Квасов сам должен в Чертовом Улове объявиться, а чтобы у тебя и капли недоверия не оставалось, спроси свою Надежду потихонечку, чтобы никто не слышал, где мы с ней раньше встречались.

— Спытаю, непременно спытаю, — согласился старик, — вот стрекоза, и тут успела. А от меня ты якой помощи ждешь?

— Тебя, дед, попрошу разыскать мне к завтрашнему дню лодку побольше, чтобы человек пять вместить могла и скарб разный.

— Попробую, хлопче, найти. Только ответь мне на последний вопрос: Гошка, приятель твой, тоже секретное задание выполняет или нет?

— Почему ты спрашиваешь об этом, дед Василий?

— Не лежит у меня к нему сердце, хлопче. Этот мать родную продаст и не зажмурится.

— Раз не веришь ему, так и не верь, а мы с ним друзья поневоле. Как ты, батя, понимаешь, ему о моем знакомстве с майором Квасовым знать необязательно, оно ему очень не понравится.

— Хочу, Семен, предупредить тебя на всякий случай. В тот день, когда ты в поселок уехал, Гошка снова тут ошивался, кого шукав — непонятно, но и по бережку прогуливался, и за околицу выходил, вроде как бы осматривался.

Через полчаса Семен Жарких встретился на болотце с Гошкой.

— Давай отойдем в кусты, — предложил Гошка, — там нас Семеныч ждет.

Семеныч и впрямь появился, но только не оттуда, откуда они его ждали, а за их спинами.

— Чего испугались? — улыбнулся он. — Это я огляделся, нет ли за вами чужого глаза. Ну ты, сержант, молодец, оправдываешь мое доверие, — обратился он к Жарких. — Все точно привез, как заказывали. Теперь дело за лодкой; когда думаешь достать ее?

— Дня два нужно, Семеныч, ведь я только-только вернулся.

— Никаких двух дней тебе не будет, сержант. Лодка нужна завтра вечером. Я здесь зимовать не собираюсь. Пошли поглядим место, куда ты лодку подгонишь.

— Мы же его смотрели с Гошкой!

— А теперь со мной посмотрим, — тоном, не допускающим возражений, ответил Дигаев.

Уже смеркалось, когда они, побродив по зарослям, вышли на пологий берег, который Семен наметил для погрузки. Дигаев, внимательно оглядываясь, обошел окрестности.

— Вроде бы удобное место, сержант. Если даже пронюхает НКВД о наших планах, то засады им здесь устраивать негде, обзор для нас отличный. А вот противоположный берег, на который будем перебираться, мне совсем не нравится. Ты погляди, сержант, сам: бережок высокий, обрывистый, хоть и недалеко, но пока будем преодолевать реку, окажемся как на ладошке.