— Золотой дождь, — недоуменно поглядел Костя на Дремова. — А где же золотой водопад?

Дремов, протянув руку в сторону заснеженных вершин Тургинских Альп, тихо шевельнул губами:

— Там.

Утром Костя долго вспоминал подробности дивного сна, восстанавливая в памяти все его детали. Сестрам Кухтаревым о ночном видении он решил не рассказывать.

ПЕРВАЯ РАЗМОЛВКА

Семену Сумкину не нужно было пояснять ничего. Когда вернулись они с Григорием Петровичем к месту, где оставили Сашка с лишним грузом, проводник сразу обнаружил следы медведя-рыболова и понял причину исчезновения младшего товарища. Он тут же установил, что паника Сашка оказалась ложной: медведь преспокойно поужинал рыбой, недоеденную часть улова он собрал в кучу, рассчитывая на утренний завтрак, завалил ее валежником и отправился восвояси. Семен указал Григорию Петровичу на свежие следы. Мох, примятый медвежьими лапами, еще не успел распрямиться, вмятины следов отстояли одна от другой совсем близко.

— Хозяин-то не испугался, не то что паря Сашко, — показывая на ощипанную черемшу и брусничник на пути медведя, сказал Семен.

Григорий Петрович и сам видел, что медведь шел не торопясь, останавливался около свалившихся деревьев, сдирал с них гнилую кору, доставал из-под нее приютившихся там муравьев и жучков.

— Завтра, Петрович, медвежатиной полакомимся, скараулим мишку, когда он завтракать к ручью придет.

— Не о том говоришь, Семен. Надо Сашка разыскивать.

— Да он, поди, уж давно на таборе, штаны сушит, — ехидно заметил проводник.

— Сашко тайги не знает, ему одному и до табора не добраться.

— Однако надо проверить. Сейчас в сутеми его и следов не найдешь.

Григорий Петрович несколько раз с небольшими интервалами выстрелил в воздух, рассчитывая, что Сашко затаился где-нибудь поблизости и выйдет к ним на звуки выстрелов. Тайга отвечала глухим эхом.

— Я останусь здесь на ночевку, а ты иди до табора, проверь, нет ли там Сашка! — скомандовал Семену Григорий Петрович. — Если нет, к утру все сюда.

Семен скрылся в ночной тайге, а Григорий Петрович до утра бодрствовал у неяркого костерка, временами постреливая холостыми патронами.

Сашко не объявлялся. Не оказалось его и в лагере. Максим Харитонович, Игорь и Семен, утром придя к месту исчезновения Сашка, ничего не могли сказать определенного.

Разыскивать Сашка по следам, оставленным на податливом таежном грунте, по изломам хрупких ветвей ушли Семен Сумкин и Игорь Колосовский. Профессор и его помощник остались у злополучного ручья, чтобы исследовать пробы, накануне взятые Григорием Петровичем и вызвавшие интерес у Максима Харитоновича своим необычным цветом.

— Не будем терять времени, — стараясь казаться спокойным, проговорил профессор, вооружаясь портативным микроскопом.

Спокойствие давалось с трудом. Григорий Петрович скорее ощущал, чем видел мелкую дрожь сухих жилистых рук старика, когда Максим Харитонович передавал ему очередную пробу для наклейки ярлыка и записи результатов в журнале.

Рудопроявлений золота не обнаруживалось. Геологи решили отдохнуть. Прикурив от одной спички короткие трубки-носогрейки, прозванные таежниками «трубкой-душегубкой», так как дым из нее предназначался для уничтожения комаров и мошки, геологи заговорили.

— Чую я, Григорий Петрович, — начал профессор, — что крутимся мы вокруг да около «дремовского клада», и не землю нам рыть надо — всю тайгу не перекопаешь, — а искать приметы, оставленные беглым каторжником, его зимовье, старательские ямы, бутару, скребки.

Собеседник молча кивал головой, как бы соглашаясь с профессором, хотя в мыслях у него было совсем другое.

Свое участие в экспедиции Головин расценивал как практическую работу для подготовки кандидатской диссертации. Всякое отклонение от намеченного плана лишало его возможности собрать нужный материал.

«В Саянах — вся периодическая таблица Менделеева, — напутствовал Головина один из наиболее ярых оппонентов Котова. — Внесите свою долю в доказательство этого утверждения — и степень кандидата у вас в кармане. Со стариком не церемоньтесь. Строго и последовательно проводите свою линию. Информируйте управление, всегда встретите поддержку».

Эти слова Головин воспринял как инструкцию и сегодня готов был дать первый бой профессору Котову. Однако, пока Максим Харитонович не выложил всех своих доводов, в спор вступать было рано.

Удача Дремова вряд ли повторится. Природа щедро одарила его за пережитые годы скитаний, открыв его глазам золотой водопад. Нынче золото с неба не падает, в поисках добычи на фортуну не надейся, а сам не плошай. За десятки лет в Тургинских гольцах, подверженных повышенной сейсмичности, произошел ряд изменений наружной структуры скальных поверхностей, водопад переместился, нашел себе новое русло, золотоносный ручей пересох, и время — неутомимый и старательный работник — медленно, надежно укрыло сокровище толстым слоем из песка, гравия и глины.

Григорий Петрович молча смотрел в землю. А профессор продолжал говорить тихо, размеренно, как будто находился в студенческой аудитории и консультировал внимательных слушателей по любимому предмету:

— Есть у меня хороший друг, молодой аспирант Костя Голубев. Историк. Фанатически любит свою профессию, его любимое занятие — копаться в архивах. Пишет диссертацию «Русское деревянное зодчество в Сибири». Готов часами простаивать возле «горбатого дома» в Иркутске, изучая архитектурные линии мастеров плотничьего дела семнадцатого века. Каждое лето мотается по самым отдаленным селам и деревням в поисках новых образцов деревянного строительства. Вид сторожевых башен Братского острога для него приятней созерцания металлических ферм Эйфелевой башни. Вот он нам поможет…

«К чему завел еще этот разговор старик?» — с досадой думал Григорий Петрович, пощипывая тонкими губами корневище сладковатой на вкус травки папоротника.

— Не вижу связи между золотом и зодчеством, кроме совпадения первых двух букв, — впервые возразил профессору его молчаливый собеседник.

— К поискам «дремовского клада» нужен не только геологический, но и исторический подход. Представьте себе, Григорий Петрович, этот фанатик решил перебрать все архивы полувековой давности, связанные с именем Дремова, его сыновей и последователей, и заявил, что с максимальной точностью укажет место зимовья беглого каторжника, не выходя из своей квартиры.

— Любопытно, — резюмировал Григорий Петрович. — Что же заставило вас сейчас вспомнить о предложении вашего юного друга?

— Мысль о том, что Костя во многом прав, а я пока не воспользовался его помощью.

Григорий Петрович удивленно посмотрел на профессора. Только преклонение перед авторитетом и возрастом Максима Харитоновича удержало его от мысли, что старик спятил с ума. Однако азарт спорщика порой не считается с авторитетами, и возражения невольно вырвались из уст Григория Петровича.

— А не кажется ли вам, профессор, что неудачи поисков плюс исчезновение одного из членов экспедиции, за которого мы все в ответе, приводят вас к ошибочным выводам?

— За Сашка я почему-то не опасаюсь. Сейчас зверь его в тайге не тронет, с голоду не погибнет. Семен разыщет его. Что касается неудач, так мы не первые и не мы последние. Если бы все поиски геологов слагались только из сплошных удач, каждый бы старался стать этаким удачливым геологом.

— Все же я не согласен с вами, профессор, что нам нужно изменить методу дальнейших поисков. Наше управление интересует геологическая карта Тургинской долины. Чем больше заполним «белых пятен» на ней мы, тем легче будет продолжать поиск последующим партиям.

— Экспедицией поручено руководить мне, и позвольте… Впрочем, я ничего не меняю, кроме того, что хочу воспользоваться помощью историка Голубева…

Неизвестно, как бы продолжался спор двух геологов, когда старший уже перешел на безапелляционный тон начальника, а младший продолжал сопротивляться, если бы он не был прерван появлением на берегу ручья вчерашнего медведя-рыболова, испугавшего до смерти Сашка. Зверь, неуклюже переваливаясь с боку на бок, пробирался к месту захороненных им припасов рыбы.