— За городом.

— Мы поедем туда. — Он был прямолинеен, даже самый намек на дипломатичность отсутствовал.

— Если вы приедете, их перестанут пускать. Сауна от какой-то организации.

— Бригадир ездит с ними?

— Роман? Не знаю.

— Почему у них сегодня может сорваться?

Салькова объяснила:

— Обычно его подвозит товарищ. На своей машине. Вчера они не успели договориться, а телефона у него нет.

Денисову снова показалось, что она чем-то взволнована:

«И этот ранний отъезд Салькова. Действительно ли он поехал в сауну? А может, это каким-то образом связано с утренним сигналом по телефону?»

— Вчера ваш муж был дома? — спросил Ниязов.

— Он все вечера дома. — Салькова занервничала. — Или на работе, или дома. Смотрим телевизор, читаем. — Она вытерла руки. — У нас достижение: в последнее время Сальков стал книги покупать.

В комнате царил такой же порядок, как и на кухне. Квартира была однокомнатной. Сальковы жили вдвоем, детей не было. Цветной, на колесиках, телевизор оживлял набор стандартной импортной мебели. В секретере стояли популярные издания: Эдгар По, «Три цвета времени», еще несколько книг. Над письменным столом висела фотография футбольной команды.

— Моя библиотека в Ясеневе. — Салькова вздохнула. — У родителей.

— За мастеров играл? — Ниязов кивнул на фотографию.

— За дублеров «Локомотива». Я сейчас еще кое-что покажу.

С антресоли появился мяч с автографами мастеров.

— Гордится им!

Вернулись в кухню. Денисов чувствовал — Салькова так и не успокоилась, поглядывала на телефон. Все валилось у нее из рук.

— Что-нибудь произошло? — спросила она наконец.

— Труп на вокзале. — Ниязов обошел подробности. — Происшествие случилось в их смену. Не говорил?

— Сальков? Он про работу никогда ничего не рассказывает!

— О чем же говорите? — удивился Ниязов.

— Ни о чем. «Татьянка, грибной суп давно не делали…» Или: «Проводники с Ворошиловградского груши продавали. Десять рублей ведро…» Раз в неделю сауна. В выходные — преферанс. Футбол. Зимой — лыжи… — Она взглянула на Денисова. — Действительно ничего такого?

Денисов предпочел не говорить. Салькова поняла, сделала вид, что ничего не случилось:

— К столу! Все свежее. Картошка, помидоры…

Она достала красные глиняные тарелки. Отлила из кастрюльки воду. Денисов внимательно следил. Цвет картошки был необычный.

— Пусть Сальков голодным ходит, сам виноват. Такой завтрак… — Внезапно она изменилась в лице. — Картошка сырая. Забыла газ зажечь…

«Несколько лет назад Татьяну можно было спокойно обо всем расспросить. Теперь же…» Они распрощались.

— Что передать мужу? — спросила Салькова.

— Позвоним, если понадобится.

Улица встретила дождем, казалось, вторые сутки, пока занимались розыском, он лил, не переставая. В водостоках бурлила вода.

— Думаю, мне лучше здесь погулять. — Ниязов показал на автобусную остановку по другую сторону огромной, разлившейся на половину мостовой, лужи. — Подождать Салькова и с ним вместе приехать в отдел.

Оперуполномоченный ОБХСС, обслуживающий носильщиков, тоже относился к Салькову с недоверием.

— Коррумпирован…

Словцо было явно заимствовано из другого лексикона. Оперуполномоченный был немолод, долгое время работал преподавателем в средней школе милиции, последние годы дорабатывал на вокзале.

Он уточнил:

— Лебезит перед солидной клиентурой. Кто из пассажиров попроще — того просто не замечает. Один чемодан или сумку не повезет. — Он заговорил языком вокзального оперработника. — Тачка сразу ломается. Или сам делает ноги. Нет резона!

— И в этот раз тоже… — Денисов согласился. — Колесо вышло из строя.

— Но тот же рубль не упустит, если он, так сказать, «комиссионный». Перепродать что-нибудь своему же товарищу — носильщику или кладовщику. Или билеты сделать… — Он поднялся к шкафу, закрыл дверцу, вернулся к столу.

— А если что-то серьезное? — спросил Денисов.

— Кто знает? Помните: «Обеспечьте капиталу сто процентов прибыли!..» Политэкономию не забыл? — Он снова изменил накатанному разговору оперативников.

— Кто Салькова рекомендовал на работу? Бригадир?

— Роман. Они родственники.

В кабинет позвонили. Оперуполномоченный ОБХСС переговорил с дежурным, в конце разговора поставил в известность:

— Тут Денисов. Никто его не ищет?

Дежурный попросил передать трубку.

— На вокзале свидетель. Плетнева. Хочет поставить о чем-то в известность.

— Понял.

— Теперь насчет Инессы и Степанова. Которого ты привез ночью с Курского…

— Родители его приехали?

— Да. Сейчас все в ленинской комнате.

— И Инесса?

— И она, и замполит. Хотят все решить. Не забудь про Плетневу.

— Помню. — Он положил трубку.

— Я сужу о Салькове, принимая во внимание его роль в деле Стаса, — заметил обэхээсник. — Дельцы из отделения перевозки почты, грабежи и спекуляция в крупных размерах. Ты был тогда? Сальков прошел свидетелем.

— Я занимался на втором этапе. Как он выкрутился?

— На суде обвиняемые отказались от показаний в отношении его.

— А Сальков?

— Он с самого начала все отрицал. Была деталь, которая и сегодня кажется серьезной. По делу тоже проходил пистолет, и его тоже видели у Салькова.

«Все знает носильщик! Жетон 46… — Денисов снова вспомнил утренний разговор по аппарату «пассажир — милиция». — Пусть скажет, куда дел оружие…»

— В протоколах допроса тот пистолет упоминался?

— Ни-ни! Одни разговоры… Дескать, Стас купил у него пистолет, и очень недешево.

— Любопытно.

— Вообще же я заметил: от оружия, как от фальшивой монеты, просто не отделаешься…

— У меня просьба. — Денисов поднялся. — Необходимо знать: был ли Сальков вчера после смены на вокзале.

— Другими словами: приезжал ли он днем и зачем?

— Именно.

— Розыск идет туго, — посочувствовал оперуполномоченный ОБХСС.

— Многое непонятно. Особенно мелочи. — Денисов заговорил сбивчиво. — Моток проволоки, который я видел у элеватора, он лежал на виду. Сальков сразу поднял бы его, если бы действительно искал… Теперь этот звонок в дежурную часть. Все неясно, запутанно.

— Я бы на твоем месте не полагался на Салькова, Денис! — прощаясь, сказал обэхээсник. — Кстати, известно тебе, что он «Волгу» купил? Оформил на имя тестя.

«Все знает носильщик! Пусть скажет, куда он дел оружие…» — Денисов ни на минуту не забывал об этом разговоре. Либо звонивший оклеветал ни в чем не повинного Салькова. Либо? Либо действительно видел носильщика на платформе с оружием. — Денисов склонен был думать, что странное поведение Салькова в ту ночь давало основание в это поверить. — «Куда он дел оружие?»

Денисов зашел со стороны места происшествия. Даже днем в дальнем конце платформы было безлюдно и тихо.

Впадины на асфальте были наполнены водой, причудливыми формами напоминали цепи озер Большого Соловецкого острова, где Денисов служил. Короткий ливень прекратился.

«Никто не придет сюда без дела. — Денисов вздохнул. — Тем более ночью».

Дождь не смыл с трудом нанесенные криминалистом на асфальт меловые концентрические круги. Денисов осмотрелся. Место выброса гильзы действительно могло находиться рядом с погибшим.

Он прошел дальше по платформе. Впереди уже виднелись вагоны, переоборудованные во временные камеры хранения.

«Мог звонивший наблюдать за всем с платформы, оставаясь при этом незамеченным? Вряд ли. Сальков или Ниязов обязательно его бы увидели…»

Денисов огляделся. К электропоездам на десятом и одиннадцатом путях шли пассажиры.

«Из электрички! Конечно же. Из сцепа, что ночевал на платформе ближе других. Человек мог находиться в тамбуре, проглядывать пустые площади впереди… — Он подумал снова, не в силах преодолеть инерцию собственного мышления: — «Пусть скажет, куда он дел оружие…»

В динамике, установленном на мачте, что-то щелкнуло.