Энид прищурилась. Даже в тусклом свете камина я видела, что не нравлюсь ей. Я оглянулась за нее, пытаясь увидеть Артагана в дальней арке, но он отвернулся. Энид тоже посмотрела на него, в ее взгляде были тоска и верность. Еще одна женщина, готовая на все ради Блэксворда, если бы он только попросил ее.

Я вздохнула. В Уэльсе остались женщины, не влюбленные в сэра Артагана? Я пошла мимо нее, но Артаган уже ушел.

— Идем, — сухо сказала Энид. — Я покажу твою комнату.

Мы шли по деревянному зданию, я заглядывала в каждый узкий коридор, надеясь увидеть Артагана, но он пропал. Недовольно хмурясь, я заставила себя поспевать за длинными шагами Энид. Что я скажу, оставшись наедине с Артаганом? Голова болела. Слишком многое свалилось на меня за последние дни, слишком много столкновений со смертью и спутанными эмоциями, чтобы затмить ясный разум. Зачем он признался в чувствах ко мне? Я должна была думать о судьбе друзей в Кэрвенте. Или пытаться понять, кто хотел меня убить. Но я думала о том, сколько раз Артаган спас мне жизнь за последние месяцы. Он так много для меня сделал, а я даже не отблагодарила его.

Энид остановилась у дубовой двери. Я попыталась преодолеть пропасть между нами и тепло улыбнулась ей. Я все-таки была здесь гостем.

— Спасибо за все, что вы сделали. Рисковали жизнью, чтобы помочь Артагану и мне. Вы очень смелая.

— Не благодари меня. Я причинила своему народу такой вред, какой и не представляла.

— Вред?

— Ты не только глупая, но и глухая?

Я опешила и извинилась, словно оскорбила ее, но она отмахнулась.

— Из-за тебя все здесь в опасности, — хмуро сказала она. — Из-за тебя будет война с Южный Уэльсом, много хороших свободных людей погибнет. Я надеюсь, что ты по важной причине решила укрыться здесь.

Она ушла, больше ничего не сказав, встала стражем в коридоре. Я ушла в комнату, закрыла тихо дверь за собой. Слезы подступали к глазам, когда я думала о своей семье в Дифеде, о своих друзьях в Кэрвенте. Я убежала, чтобы предотвратить вред, а не разрушить тех, кого люблю. На меня охотились саксы, я была племенной кобылой для мужа, меня преследовал неизвестный враг, подсылающий убийц. Я не могла больше жить в стенах Кэрвента, но я боялась, что все, кого я касаюсь, станут пеплом.

Моя комнатка была теплой, здесь была мягкая кровать и много шкур зверей. Окошко было с видом на доме деревни у крепости. Я сжалась в комок на кровати. Я больше ничего не могла сегодня, тело и сердце устали от двух дней пути верхом.

Сон окутал меня, воспоминания о Кэрвенте и даже Дифеде расплывались в мыслях. Мне снова снились руины Аранрода на вершине холма среди тумана. Голос мамы пропал, но в тумане появилась одинокая фигура. Загадочный мужчина обнял меня и прижался губами к моим губам, его темные волосы трепал ветер. Мое сердце билось быстрее, я целовала его в тумане в старом замке.

Я резко проснулась, оказалась в темной комнате одна. В крепости было тихо, все давно уснули. Я укуталась в теплые одеяла и коснулась губ, что еще были согретыми другим дыханием. Это был только сон, правда? Я лежала с большими глазами во тьме, шепча себе, что это был сон. Только сон.

10  

Женщина стонала в предрассветной тьме. Я села на кровати, вспомнила через миг, где я. Стоны стали громче, тон был слишком знакомым, такой доносился порой из женского крыла в Дифеде. Я скатилась с кровати, укуталась в шаль и пошла босыми ногами по темным коридорам крепости. Моя стражница Энид, что сидела в полусне у моей комнаты, прислонив копье к стене, вздрогнула и вскочила на ноги.

— Что ты делаешь? — осведомилась она.

Я не слушала ее и шла на стоны, и ворчание Энид разносилось эхом, как от призрака. Энид плелась за мной, я вышла из здания. Земля холодила босые ноги. Не было времени возвращаться за туфлями. Стоны доносились из пристройки у хижины с соломенной крышей неподалеку. Внутри старушка и мальчик склонились над девушкой на полу, ее живот был круглым и надутым. Я застыла, и Энид врезалась в меня сзади. Женщина на полу сжимала зубы, тяжело дышала и стонала, светлые пряди прилипли к ее лицу. Ее глаза расширились при виде меня.

— Вы!

— Риа?

Мой голос дрогнул, я узнала Гвен и мальчика Арта, его глаза еще больше напоминали Артагана. Энид встала между нами.

— Зачем ты пришла? — спросила она. — Ты знаешь эту женщину?

— Эта женщина рожает, — сказала я Энид и повернулась к Рие. — Что-то не так? Зачем ты покинула деревню?

Гвен встала, прикрыв от меня дочь.

— Мы не зимуем в одном месте, здесь лучше пастбища. Но теперь ребенок не родится.

— Можно? — спросила я.

Гвен и Риа переглянулись, бабушка кивнула. Я опустилась рядом с Рией, прижала ладони к ее горячему животу. Ребенок извивался в ней, колотил по ее коже. Мои ладони вспотели, сердце билось быстрее. Настоящий ребенок не мог появиться в этом мире без моей помощи. Падрэг всегда говорил, что я пойму, когда буду готова принимать роды у женщины. Виски болели. Жаль, что его сейчас здесь не было.

Риа смотрела на меня с почти звериным страхом, отчасти желая помощи, отчасти злясь, что именно я пришла к ней в такой уязвимый момент. Я нахмурилась и повернулась к Энид.

— Принесите горячую воду. Иглу и нить, а еще парочку чистых полотенец.

— Где я все это найду? Я воин, а не повитуха!

— Вы же женщина? Рано или поздно все женщины сражаются ради рождения дитя.

Энид покраснела, кивнула и поспешила к крепости. Я не знала, пристыдили ее мои слова или наполнили решимостью. Я все еще не умела делать голос властным. Гвен оттащила меня в сторону.

— Я всегда тяжко рожала. Из моих детей выжила только Риа. Ты уже принимала роды?

Я сглотнула и понизила голос.

— Много раз… у овец и лошадей.

Глаза Гвен расширились. Она с тревогой посмотрела на дочь. К счастью, Риа меня не слышала из-за своего стона. У меня пересохло в горле, я пожалела на миг, что сунула нос в хижину этим утром. Но это все было неважно. Человеческая душа нуждалась в помощи, застряла на пороге жизни. Я привлекла внимание Гвен пристальным взглядом.

— Мне нужна ваша помощь, но мы справимся. Вместе.

Гвен окинула меня взглядом, мне показалось, что она оставит все мне. Но она медленно кивнула. Старушка повела внука наружу. Мальчику не стоило смотреть на маму, испытывающую боль.

Я осталась с Рией и ощупывала ее, пока она дышала и стонала. Даже красная и потная, она оставалась красивой с ее светлыми волосами и голубыми глазами.

Она схватила меня за запястье.

— Что не так?

— Ребенок не развернулся. Если ничего не сделать, он не сможет родиться.

— Что ты сделаешь?

— Просто дыши.

Я звучала кратко, но скоро вернутся Гвен и Энид, у нас было много работы. Я не видела Рию полгода, может, дольше. Никто не говорил, кем может быть отец ребенка.

Гвен придерживала дочь, помогала дышать, пока Энид вручала мне горячие компрессы, которые я раскладывала на Рие. Энид сглотнула, ее мутило, но она оставалась рядом со мной. Она сражалась с мужчинами, но вид и запах крови заставил ее скривиться. Наверное, не только я еще не видела рожающую женщину. Я сама еще этого не испытала, но в Дифеде монахи и монахини учили меня, как помочь женщине родить. Пот стекал по моим вискам, я пыталась вспомнить все, чему меня учили. Я начала напевать. Энид моргнула.

— Что ты делаешь?

— Это гимн. Монахини говорят, он помогает ангелам направить ребенка.

Энид недоверчиво вскинула бровь, но я продолжила петь. Я опустила голову к ногам Рии и надеялась, что ребенок повернется на звук песни. Иди сюда, кроха, сюда, к жизни и любви. Чьим бы ты ни был, просто приди здоровым в этот мир. Прошу.

Риа взвыла так, что затряслась соломенная крыша. Она не могла иначе. Близился конец. Было ли так и у мамы? Боль, страх и неуверенность? Гвен сжимала руку дочери и поддерживала ее словами. Риа сжимала зубы, ее ноги дрожали. Гвен и Энид смотрели на меня, но молчали. Через пару мгновений мы поймем, развернулся ребенок или нет. Риа и ребенок были на грани жизни и смерти. Мы втроем по очереди поддерживали Рию: