Больше перезарядить сикарийцы не успели. Золотой воин Беспроторицы кинулся на ближнего мутанта-командира, пронзая его насквозь. Окровавленная армия Велия бросилась следом! Войска сшиблись в лобовую. Мечи включились в жестокую работу. Сабли со свистом резали воздух. Ножи, не глядя, протыкали плоть. Жертвы десятками уходили к Израдцу.

Молодой есаул, больше прикрывая «сынка», чем голову, получил сильный удар в лицо. Падая наземь, казак на мгновение потерял сознание. Лязг битвы ненадолго отступил, но боль вернулась, вызывая ярость и желание драться! Резко вскакивая на ноги, есаул разнес в клочья голову сикарийца, подвернувшегося под руку. Шашка снова взлетела вверх — еще один враг повержен.

Из разбитой брови струилась кровь. Размазывая ее по лицу, казак высоко поднял саблю — гимнастерка задралась, и лисенок, потеряв укрытие, прыгнул на землю. Шарахаясь от ног, зверек устремился в сторону сикарийцев.

— Богдашка, стой! — есаул бросился за лисенком.

— Есаул, отставить! — громко распорядился Руслан, но казак уже скрылся в дыму сражения. — Вот же дуралей!

Золотой меч не успокаивался ни на мгновение. Колол, рубил, бил плашмя. Вокруг гибли враги, падали наземь друзья, но Руслан не останавливался. Абхазы, оставив незаряженные ружья, орудовали прикладами. Главное свалить с ног, а там совместными усилиями, да в преисподнюю! В распоряжении ройцев кулаки и ножи. Не лучшее оружие против мечей, но огромный опыт позволял справляться.

Жертв много с обеих сторон. Армии редели, но превосходство сикарийцев начало сказываться. Центр и левое крыло, несмотря на присутствие Руслана, стали отходить. Казаки уверенно удерживали правое, но продвинуться вперед не могли.

Руслан нажал сильнее, но что может один против тысяч! Удалось пробиться немного вперед, но дальше двинуться нельзя — отрежут от своих, не вернешься. Пришлось отступать, прорезая рычащие толпы врага. Возвышаясь над многими, Руслан хорошо видел, что велийцы медленно, но отходят. Замечал, как ряды протов становились все малочисленнее, позволяя раненным и убитым исчезать под ногами.

Резерва нет. Помощи ждать не от кого. Резкая головная боль пронзила череп, сильно ударяя по глазам. Взор затуманился. Звук битвы отступил. Отбив очередной удар, Руслан, покачиваясь, отошел к лесу. У первого же дерева остановился, облокотившись на ствол. Боль лишила сил. Двинуться невозможно…

Велийцы продолжали отступать, оставляя Золотого Воина все глубже в тылу врага. Он пытался сфокусировать взгляд на потерявшей звук битве. Кругом трупы. Кровь. Кругом смерть!

Вот и правый фланг, опасаясь окружения, отошел. За спинами велийцев маячил лес. Еще несколько метров и прижмут к деревьям. Что тогда? Остается умереть — для этого и шли в бой. «Размазня!» — обругал себя Руслан, но боль не отпускала, мешает двигаться, — «Антип подумает, что я струсил!».

Но ведь глупо же, глупо умирать без пользы! Умирать напрасно. Да и что такое «умирать» в его случае? Тихо переместиться? А боль? Откуда взялась боль? Нет, так не должно быть. Неправильно. Во всем есть смысл, а какой тут?

Савриилу нужно победить — несомненно. Нужно изменить ход Бородинской битвы, но как? Странная, никому не понятная драка с нелепыми результатами. Кто и что выиграл от Бородино? Французы, почти дожав русских, проигрывают. Русские, объявив победу… отступают! Да еще и Москву сдают. Тактика, стратегия, аккумуляция сил — все это понятно, но как сочетать их с сегодняшним днем?

Еще более странно и нелепо заставлять людей умирать без цели. Савриил почти победил. Проигрыш неминуем. Зачем погибать оставшимся? Надо отвести людей! Надо спасти остатки Союза! Значит, прав был Антип, когда призывал остаться в Велие? Напрасные жертвы. Но что-то же заставило Золотистого вести людей в бой! Что? На что он рассчитывал? Неужели это болезненная самоуверенность и слепая вера?

Боль заставила склонить голову. Совсем рядом, буквально в паре метров, лежало распростертое тело есаула. Молодой, смелый, дерзкий и такой… мертвый! Лицо изранено множеством порезов. Рука сломана. На теле уйма ран. Вражеский меч, застряв внизу живота, торчал грязной рукояткой, не оставляя возможности жить. Изуродованное лицо, покрытое коржом спекшейся крови, застыло в ужасной гримасе. Смерть громко и отчетливо заявила: я была здесь!

И только маленький пушистый зверек, сверкая рыжей шкуркой, не готов смириться. Тоненько попискивая, он без устали лизал щеку погибшего «папки», пытаясь привести солдата в чувства. Язычок работал без остановки, пока зверек не осознал тщетность своих усилий. И тогда, издав душераздирающий писк, малыш забрался на грудь покойного. Пара медленных оборотов, и лисенок лег, прикрывая голову хвостом. Лег, чтобы навсегда остаться с «батей». Чтобы проявить до конца свою маленькую преданность, совершить свой маленький подвиг, пожертвовав своей маленькой жизнью. Погибнуть с голоду, но не дать разорвать, растащить тело погибшего друга. Сражаться за него, пока бьется крошечное, но такое храброе сердечко!

— Малыш, — сквозь слезы произнес Руслан, — Пойдем со мной.

Зверек вскочил на лапы, агрессивно тявкая на незнакомца. Какой-то такой же «дядька» с мечом отнял жизнь у его друга. Такой же лишил малыша могущественного покровителя. Такой же отправил в дурацкий бой, где тысячи людей зачем-то убивают друг друга. Писклявый голосок перешел в рычание, рыжая шерсть на спине вздыбилась угрожающей, густой щеткой, крохотная пасть оскалилась острыми зубками.

— Глупый, — отмахнулся Руслан, но отошел.

— Руслан. Ты? — раздался знакомый голос.

— Да, кто здесь?

Из-за деревьев вышел капитан десантников. С ним двадцать с небольшим бойцов и старец.

— Что тут?

— Плохо дело! Надо отходить, — Руслан потер виски — боль понемногу отступала.

Неожиданно Руслан перевел обнадеженный взгляд на старца. Руки указали на погибшего мальчишку. Глаза передали немую мольбу, но старец лишь покачал головой…

— Ладно, — резко заявил Руслан, — Здесь кругом сикарийцы. Наших отодвинули к лесу. Бой проигран. Нет смысла умирать. Надо отходить!

— Как пойдем? По окраине леса или через битву? Мы без мечей…

— Тогда через валежник. Пошли!

Не успели сделать и нескольких шагов, как снова пришлось остановиться. Картина резко изменилась. Сикарийцы, почти дожав протов, получили приказ отступить. Трубы громогласно пропели отход, и войска вернулись к начальным позициям, утаскивая за собой искромсанные флаги, оставляя растерянных, но недобитых велийцев. Потоки юззи протекли мимо Руслана и десантников, скрытых лесом.

— Что это значит? — тихо спросил капитан.

— Понятия не имею, — ответил Руслан, — Но нужно этим воспользоваться. Закроемся в Велие, подключим старцев…

— Что? Как? — но ответить некому — старец исчез.

— О! Сам ушел? И Израдец не понадобился?

— Все бегут от нас как от прокаженных, — произнес Руслан, — Уходим в город! Будем решать на месте.

— Где Руслан? Кто видел Руслана? — раздавались голоса велийцев.

— Надо искать среди раненных и… убитых! — произнес Антип, — Пока гады отошли, пойдем, посмотрим!

— Нет меня там. И не надейся! — Руслан выскочил из лесу, выводя на свет десантников.

— Ну, слава Богу, жив!

— Да, а вот есаулу повезло меньше…

— Жаль парня…

— Слушайте! Бой проигран. Сценарий изменен — чуда не случилось! Прав был Антип — умирать смысла нет. Я не знаю, почему сикарийцы отступили, но, если сейчас они перегруппируются и снова пойдут — нам не устоять. Поэтому, отходим в Велий!