— Спасибо, — улыбнулась я. — Миссис Мэйсон предлагала меня отвезти, но я видела её список дел на вечер – там два листа.

— Проводить тебя до двери? Или зайти с тобой внутрь? — спросил Сэм, разглядывая дом из окна машины.

— Сэм! Боже! — одёрнула его Мэдисон. — Не самый удачный момент!

— Спасибо, не надо, — поблагодарила я, собирая вещи.

Мэдисон коснулась моей руки на прощание.

Я занесла рюкзак в дом и поднялась в свою комнату. Сложив одежду, я впихнула максимальное количество футболок, брюк, носков и нижнего белья в набор дорожных сумок, которые отец купил мне много лет назад. Я сотни раз представляла себе, как воспользуюсь этими сумками, но мне и в голову не приходило, что я покину «Джунипер», только чтобы переехать в другой дом в Ок Крик.

В моей голове прокручивались различные сценарии – реакция мамочки, прощание, надежда на то, что в конце концов всё будет хорошо. Но ничего из того, что я представляла, не могло заставить меня пожалеть о том, что я помогла Эллиоту. Он был хорошим человеком, как Алтея или папа. Когда Эллиота загоняли в угол, он с боем выбирался из него, он готов был на любые жертвы ради тех, кого любил, и мне повезло оказаться в числе этих людей.

Внизу хлопнули дверцы кухонных шкафов, а затем кто-то позвал меня – кто-то юный и нетерпеливый, но не Поппи.

— Хей, — сказала я, обогнув угол и присев за кухонным островком.

— Выглядишь гадко, — огрызнулась кузина Имоджен. Поставив передо мной чашку чая, она скрестила руки на груди.

Я сидела за кухонным островком прямо в куртке и держала ладони над чашкой горячего чая, словно над костром. Имоджен безучастно смотрела на меня, облачённая в свою любимую футболку с рисунком в виде знака мира. Её волосы были заправлены за уши. Она стояла, привалившись спиной к кухонной стойке и разглядывая меня. Почти все дверцы кухонных шкафчиков были открыты настежь после того, как она обшарила их в поисках чайных пакетиков.

Обычно Имоджен предлагала мне оливковую ветвь в виде чашки чая, когда её отец обращался со мной плохо. Но, как правило, этот жест примирения следовал через день-два после инцидента. Мамочка ещё ни разу никому не запрещала появляться в гостинице, и вплоть до этого момента во мне теплилась надежда, что она всё-таки не пустит их обратно.

— Ну? — сказала Имоджен, глядя на меня. — Ты будешь пить этот дурацкий чай или нет?

Повисла неловкая пауза. Мы слышали завывание ветра, проникающего сквозь щели в стенах «Джунипер». Сверху хлопнула дверь и мы обе посмотрели наверх.

— Это Дьюк? — нервно спросила Имоджен.

— Перепад давления. Это всего лишь ветер.

Шторы были закрыты, впуская в столовую и кухню лишь серебристый отблеск дневного света. Тучи, похоже, надолго обосновались в Ок Крик, радуясь возможности остаться тут на всю зиму. Незваные гости, прямо как постояльцы «Джунипер».

— Ты не упоминала об этом раньше. Почему ты такая кислая? Что стряслось сегодня? Твоя мамочка рассказывала моему папе про девушку, которая пропала. Ты что-нибудь слышала о ней сегодня?

Я разозлилась, услышав, что дядя Тод вернулся. Он не должен был снова тут появляться. Неспособность мамочки твёрдо стоять на своём служила лишним доказательством того, что её депрессия усугублялась. Я ковыряла сколотый уголок на стоящей передо мной кружке.

— Нет.

 — Нет? — переспросила Имоджен. — Ты ничего о ней не слышала?

— Только то, что её до сих пор не нашли, — ответила я, сделав глоток. — Имоджен… где мамочка?

Имоджен занервничала.

— Наверху. А что?

— Ты должна позвать её сюда. Мне нужно с ней поговорить.

— О чём? — насупилась Имоджен.

— Я хочу поговорить с мамочкой. Не с тобой. Позови её.

Имоджен скрестила руки на груди с упрямым видом.

— Ладно, — сказала я, сделав очередной глоток. — Я уезжаю. Сегодня.

— Что? — возмутилась Имоджен, обходя островок. — Что ты такое несёшь?

— Эллиота отстранили сегодня. Мне пришлось рассказать миссис Мэйсон про «Джунипер», чтобы инцидент не попал в его личное дело.

Имоджен наклонилась, глядя на меня исподлобья.

— Что именно ты рассказала ей про «Джунипер»? — тихо спросила она.

Я смотрела прямо перед собой, стараясь не замечать страха в глазах Имоджен.

— Что мамочка больна. Что я взвалила все заботы на себя.

— Ложь, — прошипела Имоджен. — Тётя Мэвис прекрасно заботится о тебе.

— Вот только редко, — возразила я, продолжая ковырять кружку и избегая её взгляда.

— Возьми свои слова обратно. Возьми свои слова обратно! — заорала она мне в ухо. Я скривилась и отстранилась от неё.

— Приведи мамочку, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Скоро они будут здесь.

— Кто? — взвизгнула она.

— Соцслужба.

— Что это значит? — с отвращением спросила Имоджен.

— Органы опеки, — ответила я. Эти слова породили в моей груди ком, который тяжёлым камнем лёг на сердце. Я сделала то, что поклялась никогда не делать.

Имоджен ударилась в панику. Захныкав и кинувшись наверх по лестнице, она принялась звать мамочку.

— Мэвис! — кричала она. — Мэвис!

Кто-то постучал во входную дверь и я неуклюже открыла её. На пороге стоял Эллиот. На нём была куртка, его дыхание вырывалось изо рта облачками белого пара. Он растерялся, увидев меня. В руке он сжимал надорванный конверт со сложенным листом бумаги.

— Что ты сделала? — спросил он.

— Что ты натворила? — вторила ему мамочка, спускаясь вниз по лестнице. Схватив меня за плечи, она встряхнула меня.

Эллиот отодвинул меня назад, встав между нами.

— Эй, полегче… стоп. Давайте-ка успокоимся.

— Успокоимся? Успокоимся?! — возмущалась мамочка, почти переходя на визг.

Я устало прикрыла глаза.

— Она это ненавидит.

— Как ты могла так со мной поступить? — спросила она, пытаясь отодвинуть Эллиота с пути. — Ты рассказала этой… этой мерзавке-методисту про нас! И что дальше? Будешь жить в какой-нибудь дыре в приёмной семье среди десятка других детей? С чужими людьми? Ради чего? Ради него, что ли?

— Что? — опешил Эллиот, повернувшись ко мне. Он чувствовал себя обманутым, в его глазах отразилась боль от осознания того, что я открылась кому-то другому, а не ему. — Ты рассказала всё миссис Мэйсон?

— Я рассказала ей достаточно.

— Достаточно для чего? — спросил Эллиот. Он поднял конверт повыше. — Для этого?

У обочины перед «крайслером» Эллиота остановился чёрный минивэн, а следом за ним – полицейская машина. Я кинулась наверх по лестнице.

Эллиот перевёл взгляд с минивэна на бумагу в своей руке, а затем – на меня.

— Ты уезжаешь? Куда они тебя увозят?

— Мне нельзя говорить об этом сейчас.

Схватив две дорожные сумки и рюкзак, я спустилась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и направилась к выходу. Мамочка вцепилась в мою куртку мёртвой хваткой.

— Нет. Ты никуда не поедешь.

— Мамочка, тебе необходимо лечение. Ты должна закрыть «Джунипер»…

— Нет! — крикнула она.

— Ты должна закрыть гостиницу и разогнать всех. Только тогда я смогу вернуться. Я буду жить с тобой. Но… — я умолкла, заметив, что мамочка изумлённо таращится на минивэн вместо того, чтобы слушать меня. Я мягко повернула её лицо к себе, взяв за подбородок. — Мамочка? Ты должна меня выслушать. Тебя спросят, с кем, по-твоему, мне следует остаться. Скажи им, что хочешь, чтобы я жила у миссис Мэйсон. Ребекка Мэйсон. Школьный методист. Ты должна дать своё согласие.

Из минивэна вышли женщина и мужчина и направились к нашему дому.

— Мамочка? Миссис Мэйсон, — повторила я, чётко выговорив имя своего методиста. Миссис Мэйсон сказала мне, что соцработникам потребуется, чтобы мамочка подписала согласие на мой переезд к миссис Мэйсон. Иначе меня отправят в офис органов опеки, где я буду ждать распределения в приёмную семью.

— Нет! — возразила мамочка, пытаясь втащить меня обратно в дом и закрыть дверь.

— Я вернусь, — сказала я, встретив её испуганный взгляд.