— Хорошо, — медленно произнес Алек. — Кто заботится о тебе? Пойдем к ним и поговорим все вместе.

Ночью было темно, особенно под навесом прилавка, тем не менее Алек был уверен, что Рафаэль закатил глаза.

Он перевел свой взгляд с Алека, которого явно счел безнадежным, и посмотрел на Лили.

— Он говорит, что сам о себе заботится, — ответила Лили.

— Но ему же шесть! — возмутился Алек.

— Он говорит, что ему пять, — уточнила Лили, нахмурившись, пока слушала и медленно переводила. — Его родители погибли в Темной Войне, когда пал Институт. А потом появилась женщина-оборотень, которая присматривала за детьми. Но теперь ее нет. Он говорит, что за ним никто больше не хочет присматривать.

«Должно быть, она одна из исчезнувших», — мрачно подумал Алек. Эта мысль потерялась в потоке ужаса, когда Алек понял, о чем говорит Лили.

— Его родители умерли, когда пал Институт? — повторил Алек. Каждая клеточка его тела искрилась от шока. — Этот мальчик — Сумеречный охотник?

— Ситуация усугубилась бы, если бы в ней оказался ребенок Сумеречного охотника? — спросила Лили ледяным голосом.

— Да, — огрызнулся Алек в ответ. — Не потому, что дети Нежити заслуживают этого. Мой сын- Житель Нижнего мира. Ни один ребенок не заслуживает этого. Но ты же слышала Джульетту. Каждый делает все, что в его силах. Сумеречные охотники каждый день гибнут в бою, а для сирот находят дома. Для детей Сумеречных охотников существует система опеки на местах. Сумеречные охотники должны работать лучше, чем сейчас. Закон призван защищать тех, кто сильнее всего нуждается в помощи. Что не так с этим Институтом?

— Ну, раз в твоем голосе появились суровые ноты, полагаю, мы собираемся это выяснить, — подметила Лили, ее голос снова стал бодрым.

Алек все еще смотрел на Рафаэля с ужасом, граничащим с отчаянием. Теперь он видел, что Рафаэль выглядел более чумазым и менее ухоженным по сравнению с любым другим ребенком в толпе. Алек узнавал Закон на коленях матери, от отца и наставника, из каждой книги, что хранилась дома в библиотеке Института. Закон имел для него смысл, когда он был юн, и мало что вообще имело для него смысл. Во все времена священным долгом Сумеречных охотников было незримо противостоять тьме и защищать слабых любой ценой.

Теперь он стал старше, и знал, как сложно мог быть устроен мир. Он все еще ощущал боль, как от внезапного удара, когда увидел, что сияющий идеал запятнан. Если бы он только знал…

Но здесь жили по другим правилам.

— Пойдем со мной, — сказал Алек маленькому Нефилиму. — Я позабочусь о тебе.

Если Рафаэль действительно был один, Алек мог забрать его в Институт Нью-Йорка или Аликанте. Он не собирался оставлять его здесь, где он выглядел таким одиноким и запущенным. Он протянул руки, чтобы поднять Рафаэля и унести его.

Рафаэль рванул от него со скоростью дикого зверя. Он бросил в сторону Алека грозный взгляд, словно мог укусить его, если Алек предпримет еще одну попытку.

Алек убрал руки и поднял их вверх: «Сдаюсь»

— Хорошо, — ответил он. — Извини. Но ты же пойдешь с нами? Мы хотим услышать о том, что тебе известно. Мы хотим помочь.

Лили перевела. Рафаэль, все еще настороженно наблюдая за Алеком, кивнул. Алек встал с колен и протянул мальчику руку. Рафаэль недоверчиво посмотрел на руку, качая головой и бормоча что-то себе под нос. Алек был почти уверен, что он снова сказал это слово. Он осмотрел Рафаэля. Его одежда была грязной и рваной, мальчик был босым и слишком худым. Круги под глазами выдавали усталость. Алек даже не знал, где они собираются заночевать.

— Хорошо, — наконец, произнес он. — Нам нужно купить ему обувь.

Он вышел из толпы детей. Лили шла рядом, а Рафаэль настороженно крутился вокруг них, точно спутник на орбите.

— Может быть, я и смогу помочь тебе, Охотник, — окрикнула из палатки женщина-фейри с прической, похожей на одуванчик.

Алек было пошел, но остановился. Лили железной хваткой вцепилась в его руку.

— Не подходи к ней, — прошептала она. — Потом объясню.

Алек кивнул и пошел дальше, игнорируя призывы фейри подойти и купить что-нибудь. Джульетта была права: этот Рынок был общиной, с хижинами и вагончиками, окруженными торговыми палатками. Этот Рынок был самым большим из тех, что Алек когда-либо видел.

Алек встретил сапожника-фейри, который казался достаточно любезным. И хотя даже самая маленькая по размеру пара обуви, которая была на прилавке, была слишком большой для мальчика, Алек все равно ее взял. Сапожник говорил по-английски, и Алек спросил его, заботится ли кто-нибудь о Рафаэле. Конечно же, кто-то должен за ним приглядывать независимо от того, что сказал мальчик.

Спустя пару секунд сапожник отрицательно покачал головой.

— Когда женщина-оборотень, присматривавшая за сиротами, исчезла, остальные дети нашли приют у нашего народа. Без обид, конечно, но ребенка Сумеречного охотника фейри не примут.

Вражду между фейри и Сумеречными охотниками порождал не только Холодный Мир — все законы были неправильными. А расплачивались за это дети.

— К тому же, этот ребенок всех ненавидит, — объяснил сапожник. — Будь с ним поосторожнее. Он кусается.

Сейчас они были почти у тоннеля, ведущего к выходу с Теневого рынка. Здесь, вдали от центра рынка стены обрушились — яркое свидетельство разрушенного войной и оставленного в запустении места.

— Хей, — обратился к Рафаэлю Алек. — Mach dir keine…

— Ты просишь его не волноваться на немецком, — радостно сообщила Лили.

Алек вздохнул и опустился коленями на пыльную щебенку, указывая Рафаэлю жестом сесть на кусок обвалившейся стены. Ребенок крайне недоверчиво смотрел на Алека и на ботинки в его руке. А затем уселся и позволил Охотнику надеть на него не по размеру большие ботинки.

Ножки мальчика были маленькими, а ступни черными от грязи. Алек сглотнул и затянул шнурки на ботинках Рафаэля так туго, как он смог, чтобы ботинки не спадали, и мальчик мог нормально в них ходить.

Рафаэль встал, как только Алек завязал шнурки. Алек тоже поднялся.

— Пошли.

Рафаэль снова посмотрел на Алека темным, оценивающим взглядом. Охотник замер и стоял совсем неподвижно.

Затем мальчик повелевающим жестом поднял обе руки вверх. Алек так привык к этому жесту Макса, что, не задумываясь, подхватил на руки Рафаэля.

В этом не было ничего общего с тем, как он носил на руках Макса, маленького и пухлого, вечно смеющегося и обнимающего старшего брата. Рафаэль был высоким для своих лет и слишком худым. Алек мог чувствовать выступающие позвонки на его спине. Рафаэль вел себя очень сдержанно, будто его подвергли неприятным мукам. Это было все равно, что держать небольшую статую, которую вы очень жалели и в то же время не знали, что с ней делать.

— Сапоги бесполезны, раз я все равно несу тебя на руках, — пробубнил Алек. — Ничего, все в порядке. Я рад, что идешь с нами. Теперь ты в безопасности. У тебя есть я.

— No te entiendo, — тихий, звонкий голос Рафаэля раздался рядом с ухом, а после задумчивой фразы произнес, — Boludo

Алек был уверен в двух вещах: ничего хорошего это слово не значило, и Алек мальчишке совсем не нравился.

* * *

Джем и Тесса стояли у ворот Теневого рынка, когда увидели его. Они надеялись поймать Лили и Алека до того, как они отправятся в Институт Буэнос-Аэроса. Не обнаружив их следов, они заволновались, что Брейкспер задержал их, но знакомый маг Тессы отправил послание, что Сумеречного охотника пустили на рынок. Теперь они переживали, что Королева рынка удерживала их. Джем обсуждал это с Тессой, когда ворота рынка открылись.

На фоне колючей проволоки и мерцающих звезд они увидели высокого мужчину. Он склонил голову, голубые глаза ласково смотрели на мальчика, которого он держал на руках.

«Уилл», — подумал Джем и крепко сжал руку Тессы. Что бы ни чувствовал он, ей было хуже.

Алек посмотрел на них и с облегчением произнес: