Алек опустил руку. Даже голос его зазвучал иначе, когда он был счастлив.

— Я тебя не понимаю, — беспомощно произнес Алек.

Рафаэль помахал телефоном перед лицом Алека, чтобы наглядно показать, что он имеет в виду. Алек посмотрел на экран и не смог оторваться. В его груди поселилось болезненное чувство неопределенности, когда он осознал, что здесь могут делать Сумеречные охотники, но теперь мир снова обрел стабильность.

Магнус прислал фото с подписью: «Мы с черничкой дома, вернулись с опасной миссии с качелей».

На фото Магнус стоял, прислонившись к входной двери их дома. Макс смеялся, на щечках были видны ямочки — так было, когда Магнус колдовал, чтобы развлечь его. Вокруг них витали голубые и золотые огоньки и огромные радужные пузыри, которые, казалось, тоже были созданы из света. На лице Магнуса играла легкая, ласковая улыбка, а черные пряди волос, обволакивали сияющие потоки магии.

Еще со времен первой миссии, когда Макс был еще совсем малышом, когда Алек был в отъезде, он просил Магнуса присылать ему фото, чтобы напоминать ему, за что он сражался.

Лили откашлялась.

— Малыш спросил: Кто этот крутой чувак? — О, — сказал Алек, стоя на коленях у кровати. — О, это… это Магнус. Его зовут Магнус Бэйн. Он мой… я его…мы с ним собираемся пожениться.

Когда-нибудь они это сделают. Алек не был уверен, почему так важно рассказать об этом ребенку. Лили перевела. Рафаэль посмотрел с телефона на Алека, потом снова на него, его лоб нахмурился от удивления. Алек ждал. Он слышал, как дети говорили ужасные вещи раньше. Взрослые выливали яд себе в голову, а потом он вылетал у них изо рта. Лили засмеялась. — Он сказал, — с нечестивой радостью сообщила Лили, — что этот крутой человек делает с тобой? Алек сказал: — Рафаэль, верни мне мой телефон.

— Пусть еще немного поиграет перед сном, — ответила Лили, которая являлась одной из причин, почему Макс был избалованным ребенком.

Алек оглянулся на нее и обнаружил, что Лили выглядела необычайно серьезно.

— Подойди ко мне на минутку, — сказала Лили. — Обещаю рассказать тебе, почему я не хотела, чтобы ты подходил к той женщине-фейри на Теневом рынке. Я хочу, чтобы ты услышал историю, которая, думаю, могла бы помочь Джему. Я не хочу рассказывать ее никому, кроме тебя.

Алек позволил Рафаэлю оставить у себя телефон. Взамен Рафаэль позволил Алеку уложить себя в кровать. Алек взял стул, стоявший у двери, и поставил его рядом с кроватью Лили. Они дождались, пока Рафаэль уснет, телефон Алека лежал рядом с ним на подушке.

Лили изучала полосатую подушку на своей кровати, как будто ей это было интересно.

— Ты голодна? — спросил, наконец, Алек. — Если тебе… нужна кровь, ты можешь взять мою.

Лили подняла взгляд, на ее лице читалось изумление.

— Нет. Я этого не хочу. Ты для этого не подходишь.

Алек постарался скрыть свое облегчение. Лили снова посмотрела на подушку и расправила плечи.

— Помнишь, когда я спросила тебя, была ли я джазовой малышкой? Я еще попросила тебя называть меня так?

— Я все равно не собираюсь называть тебя так.

— А я все равно считаю, что стоило бы, — спорила Лили. — Но… не об этом. 1920-ые были моим любимым десятилетием.

Она усмехнулась.

— Прерогатива леди.

— Окей, — ответил Алек, не понимая, к чему она клонит. — Тогда… сколько же тебе лет?

— Я родилась в 1885 году, — ответила Лили. — Я так думаю. Моя мать была японской крестьянкой, и ее… продали моему отцу — богатому китайскому купцу.

— Продали! — воскликнул Алек. — Это же не…

— Незаконно, — закончила Лили, в голосе слышалось напряжение. — Но это произошло. Несколько лет они прожили вместе в Гонконге: он там работал. Там я и родилась. Моя мама думала, что отец заберет нас собой домой. Она учила меня говорить так, как ему этого хотелось, одеваться так, как ему хотелось, в общем, быть китайской леди. Она любила его. А он устал от нее, и уехал. А перед отъездом он нас продал. Я выросла вместе под названием Дом вечной жемчужины.

Она оторвала взгляд от подушки.

— Мне не следовала тебе рассказывать, да? — спросила девушка. — Что это было за место? Там продавали женщин, а мужчины приходили и уходили.

— Лили, — в ужасе выдохнул Алек.

Лили демонстративно затрясла головой.

— Они назвали его Домом вечной жемчужины потому, что некоторые мужчины хотели, чтобы женщины всегда оставались молодыми и красивыми. Жемчуг рождается из грязи, которая не может вымыться из раковины. В самом сердце дома, в подвале без окон были прикованы женщины. Те женщины были холодны и вечно прекрасны. Они бы никогда не постарели и пошли бы на все ради крови. Они предназначались для самых богатых мужчин, стоили дороже остальных и их нужно было кормить. Моя мать состарилась, и ее скормили вампирам. И той ночью я прокралась к ним и заключила сделку с одной из тех женщин. Я пообещала, что, если она меня обратит, я освобожу нас всех. Она выполнила свою часть сделки, я — нет.

Лили изучала взглядом свои ботинки.

— Я пробудилась и убила много людей. Я имею в виду: я выпивала их кровь не потому, что испытывала жажду, хотя и это тоже. Я сожгла это место до тла. Никто не вышел оттуда живым: ни мужчины, ни женщины. Никто, кроме меня. Мне было плевать на всех, кроме себя.

Алек придвинулся ближе к девушке, но Лили подняла ноги на кровать и почти съежилась.

— Никто не знает всей истории, — сказала Лили, — Лишь несколько человек знает правду, хоть и не всю. Магнус знает, что я превратилась не в 1920-х, но он понимает, что об этом я говорить не хочу. Он никогда не спрашивал о моих секретах.

— Конечно, нет, — согласился Алек, — Он и не стал бы.

Магнус понимает, что такое разъедающие душу секреты. Алек узнал это на собственном опыте.

— Рафаэль подкупил кого-то, чтобы узнать правду. Если честно, я понятие не имею, к кому он обратился или как много он отдал денег. Он же мог просто спросить у меня, однако он этого не сделал. Он не такой. Я точно знаю, что он знал это, потому что Рафаэль был добр ко мне. Всего несколько ночей, но он был, пускай и по-своему. Мы никогда это не обсуждали. И я никому об этом не рассказывала кроме тебя.

— Я никому не скажу, — пообещал Алек.

Уголок рта Лили приподнялся:

— Я знаю.

Напряжение с её плеч, казалось, спало.

— Я рассказала тебе эту историю, чтобы ты понял, что произошло потом, — продолжила она, — Оставаться в Гонконге я больше не могла, поэтому следующей моей остановкой был Лондон. Я думаю, это был 1903 год. И там я впервые встретила Сумеречных охотников.

— Сумеречных охотников! — всё, что смог сказать Алек.

Он понял, почему обитатели Нижнего Мира говорили именно так, а не иначе. Уже сейчас он не мог слушать историю, которая случилась с Лили. Но также он не хотел знать, что Сумеречные охотники сделали его подруге ещё хуже.

Но Лили улыбнулась, пускай и слегка:

— И там я заметила одну девушку с волосами цвета темной крови. Тогда я ещё не много знала о Сумеречных, но она была действительно храброй и доброй. Она защищала людей. Её звали Корделия Карстаирс. Я расспрашивала всех о Сумеречных охотниках. И там я узнала о женщине-фэйри, которая затаила злобу на них всех, особенно на одну конкретную семью. Мы увидели её ночью на Теневом Рынке. Скажи Джему, что ему нужна женщина с волосами в виде одуванчика, она знает об Эрондейлах. Немного, но знает.

А затем Лили замолчала. Алек понял, что он должен что-нибудь сказать, но понятия не имел как.

— Спасибо, Лили, — сказал он, наконец, — Не за информацию, а за то, что рассказала мне о себе.

Лили улыбнулась, будто и не считала, что Алек ляпнул что-то насколько тупое.

— После Лондона я путешествовала, а в России встретила Камиллу. Тогда она была нормальная. Она была умной и достаточной бессердечной, а задеть за живое её было практически невозможно. Я очень хотела быть как она. Поэтому, когда она поехала в Нью-Йорк и стала главой клана, я последовала за ней.