Шли дни, я не выходила из комнаты, ела, как мне казалось, достаточно для поддержания жизнедеятельности, но Лиззи говорила, что этого мало. Я не хотела никого видеть, хотя ко мне пару раз пытались наведаться сёстры Льёнсон. Но мне сейчас точно не до них. Я пыталась решить вопросы, которые беспокоили меня больше всего на свете. Я думала, о том, как заполнить эту дыру в сердце. Как утолить боль, что бушевала внутри меня, что поразила моё тело? Как перестать думать о нём, если не помогали ни книги, которые я забрасывала в угол на каждом моменте поцелуя главных героев, ни фильмы, где присутствуют те же поцелуи, даже в боевиках?

Когда мама заставила меня встать на весы, я удивилась: я скинула за эту неделю пять килограмм. Я не понимала, почему? Ведь я ела, не вела спортивный образ жизни. Я даже спала сейчас меньше, чем раньше.

Спустя две недели моего пребывания дома я решила сходить в «Мистик Гриль». Стоило всё-таки выбираться на улицу, иначе моё состояние уже никто, кроме меня самой, не смог бы спасти. Надев чёрное платье, которое для меня в какой-то момент стало ненавистным, я спустилась вниз к выходу, где меня ждала Лиззи.

— Неужели решила прогуляться? Давно пора, — начала она опять читать свои нотации по тому поводу, что я сидела всё время дома, исхудала, перестала заниматься утренней пробежкой, которую она так не любила. Тем временем я обувалась в свои по-прежнему любимые чёрные слипоны и надевала чёрную кожанку.

— Мама, — сказала я, когда она закончила, — пожалуйста, не трогай меня. Я просто пойду, прогуляюсь до «Мистик Гриль». Через час, скорее всего, приду. И да, дай денег, пожалуйста. Думаю что-нибудь купить.

На удивление, мама сунула мне свой кошелёк, улыбаясь, обняла и дополнила:

— Наконец-то ты решила поесть хоть что-нибудь! Отдыхай, Чер.

После этих слов она обняла меня ещё раз, я открыла дверь, вышла на улицу, закрыла её за собой и направилась к кафе. На улице была прекрасная погода: пелена серых туч, прохлада, характерная для пасмурного дня, тишина на улице. Когда я полюбила то, что не любила с самого детства? Проходя мимо дома Елены Гилберт, я ничего не почувствовала. Будь я с Гидеоном, или даже без него, но не разрывая при этом отношений, я бы восторгалась аккуратностью и красотой архитектуры, но сейчас было не то время, чтобы восхищаться всем этим. Настроения не было совсем. В такую погоду я начала подумывать о том, чтобы устроиться на работу, ведь Лиззи не могла зарабатывать на нас двоих много денег, при этом оплачивая все мои прихоти, долги за дом и прочее.

Оставалось выбрать место, где я могла бы работать.

Я шла по проезжей дороге в то время, как на меня ехала машина. Я подумала, что в этот момент меня спасёт Гидеон, как он делал это в моём детстве, когда я ещё его не знала, но этого не случилось. Если бы я не вспомнила то, что случилось между нами, я бы могла попасть под машину, но я вовремя отскочила от проезжающего сигналящего автомобиля. Хотя я всё ещё понимала, что без Гидеона тяжело и больно, выходить из ума я не собиралась.

Когда я зашла в тёплый, уютный, светлый «Мистик Гриль», я села за самый дальний и тёмный столик. Именно там за чашкой кофе я собиралась просто посидеть и поплакать. Ко мне подошла вежливая молодая официантка, которая приняла мой заказ, спросив милым звонким голоском, всё ли у меня хорошо. Я ей ответила, что всё лучше некуда, после чего она ушла, а я стала ожидать свой заказ. От этой жизни я хотела получить чудо, и я его получила, когда появился Гидеон. Он изменил моё представление о мире: все выдумки, как я считала, все сказки оказались правдой. Да ещё и вдобавок я узнала, что я некая Четвёртая Сестра Братства. Моя мама ведьма, мой парень, которого я так жажду увидеть, вампир, я — Рунированная ведьма.

Когда Гидеон появился в моей жизни, мир заиграл новыми красками, я открывала для себя новые вещи, о которых раньше никогда не знала и не слышала. Я влюбилась в него, наконец, обуздав это чувство. С его появлением моя жизнь поменялась, и вновь поменялась тогда, когда его в ней не стало. Слёзы из моих глаз полились ручьём, в голове вновь заиграл его голос, его слова, что он сказал в тот день: «…я должен уехать. Не стоило мне появляться в Ковингтоне. Я лишь подставляю тебя навстречу опасности.

Я уеду, а ты забудь обо мне». Это самые больные слова, которые резали моё сердце на кусочки. Дыра, что была в нём, не исчезала, а становилась ещё больше. Я не могла дышать, но сердце знало, как хотелось кричать от той боли, что была в моём сердце.

— Ты чего такая грустная, крошка? — раздался знакомый голос за моей спиной. Я ожидала, что это будет он. Но это был не Гидеон.

Он бы так просто не вернулся. Этот голос я узнала сразу — Роберт.

Я повернулась к нему и увидела его радостное лицо. Кажется, он ещё не знает, что Гидеон уехал, иначе не был бы таким весёлым. В споре «рассказать или нет» в моей голове победило «рассказать».

— Привет. Садись, заказывай, я заплачу, — сказала я, вытирая крупные капли слёз со своего уже опухшего и покрасневшего лица.

— Нет, что ты, я заплачу. Рассказывай, почему такая грустная?

И я принялась рассказывать ему всё, что случилось, кроме того, что я Четвёртая Сестра Братства. Во время моего рассказа я невольно заплакала, кофе, дурманящий аромат которого не помогал мне успокоиться, был выпит, поэтому я решила заказать ещё одну чашку, которая всё так же не помогла мне. Я вспомнила всё, что было связанно с Гидеоном: встреча, первый поцелуй, эмоции, его семью, ночи, проведённые с ним.

— Крошка, не стоит плакать. Зная его уже довольно давно, заверю тебя, он сам не выдержит разлуки и прибежит к тебе как миленький. Уж не думаешь ли ты, что он так просто мог тебя кинуть и уехать? — сказал он, приподняв указательным пальцем нежно мой подбородок и вытирая тыльной стороной ладони слёзы с моих красных щёк.

Слёзы лились из меня ручьём. Казалось, что я ещё никогда так не плакала. Но появление Роберта именно сегодня в этом кафе немного заглушило мою боль в сердце, хотя дыра всё ещё оставалась больших размеров. Я посмотрела в его счастливое лицо, в глазах которого присутствовали боль и паника, и, чтобы показать ему, что я была спокойна, я попыталась улыбнуться.

— Иди сюда, крошка, — сказал он и подсел ко мне поближе, обнимая и прижимая меня к своему сердцу. Я прижалась к нему ещё сильнее и заплакала. Держать в себе всю боль у меня не оставалось сил, хотелось всё больше и больше с каждым часом, с каждой минутой убрать её, но она не покидала меня, а только сильнее приедалась к сердцу, будто она — его часть. Роберт поглаживал мою голову рукой, успокаивая меня и по-прежнему прижимая меня к себе. Я слышала, как отчётливо бьётся его сердце. Почему-то эти звуки биения сердца пробудили во мне спокойствие. Может, потому что рядом со мной сидел человек, который хотел меня защитить и укрыть от всей этой боли? Я улыбнулась и посмотрела ещё раз в его глаза. Теперь в его глазах читалось спокойствие.

Кажется, он действительно беспокоился обо мне.

— Спасибо, — сказала я и, натянув кожанку, которую успела снять, встала и направилась к выходу. В этот раз я снова не допила кофе, хотя и отпила от него пару глотков. Когда я вышла на улицу, которая вновь заиграла новыми красками, не похожими на прошлые, я вдохнула воздух и пошла в сторону сквера, где я могла почувствовать боль ещё сильнее, чем прежде. Мне нужно было прочувствовать эту боль, чтобы не плакать дома при Лиззи, которая и так была обеспокоена моим состоянием.

Присев на лавочку, к которой ещё пару недель назад я прибежала ранним утром в слезах и с обидой на маму. Почему-то я опять вспомнила прошлое. Именно тогда я была безумно рада встретить Гидеона. Он спас меня и моё состояние. Он появился так неожиданно и стал лучиком счастья в тот момент. Когда я плакала и не знала, куда идти после ссоры с Лиззи, я чувствовала себя погибающим ростком, которому не давали воды. Но с появлением Гидеона я поняла, что он и есть та самая вода, что так необходима для жизни ростку.