Вверх дном.

Вот что значит.

— Ладно, Арараги-кун, — сказала Сендзёгахара и посмотрела на меня глазами, не выражающими и тени эмоций. — Продолжим занятия. Слышал известные слова Томаса Эдисона? «Гений это один процент таланта и девяносто девять процентов труда». Сказано прекрасно. Эдисон определённо понимал важность этого одного процента. Ведь разница между геномом человека и обезьяны примерно такая же.

004

Сендзёгахара — два года, я две недели.

Ханэкава всю Золотую неделю.

Хачикудзи, точно и не узнаешь.

Период встречи со странностью. Время необычного опыта. Период и время ужасного опыта, которого никак не назвать обычным.

Например, Арараги Коёми.

Мой случай.

В наши дни, в обществе двадцать первого века, я стал, стыдно так, что сквозь землю провалиться хочется, жертвой древнего вампирского обряда — меня охватил страх и ужас, от которого кровь стынет в жилах, а затем легендарный сакраментальный вампир выжал из меня всю эту кровь до дна.

Выжал, иссушил.

И я стал вампиром.

Пугался солнечного света, страшился крестов, избегал чеснока и не переносил святой воды, такова цена за силу в разы, в десятки, в сотни, в тысячи выше человеческой, но в цену ещё и входит непрекращающееся чувство жажды человеческой крови — становишься тем самым ночным бродягой из манги, аниме и фильмов. О да, реальные вампиры самые настоящие читеры. Нынешний вампир спокойно расхаживает в полдень по улицам, носит на шее крестик, ест пельмени с чесночным соусом и запивает их святой водой и при всём этом сохраняет свои сверхчеловеческие способности — вот вам и общепринятое мнение.

Но тем не менее.

Всё-таки то, что вампир обязан пить человеческую кровь, остаётся неизменным.

Демон, сосущий кровь, — вампир8.

В конце концов меня спас из этого ада проходящий мимо мужик, не охотник на вампиров, не член христианской инквизиции, не вампир, который охотится на своих собратьев-вампиров, обычный мимо проходящий мужик, Ошино Мэмэ, парень в развязной гавайской рубахе — однако те две недели от этого никуда не исчезли.

Демон.

Кошка.

Краб.

Улитка.

Но не стоит забывать, что между этими тремя и мной есть принципиальная разница. В частности, между случаями Сендзёгахары Хитаги и Арараги Коёми есть значительное отличие.

И это не разница в продолжительности.

Несмотря на многие потери.

«Не хочу возвращаться», — сказала она.

Но это не было необходимым или нужным, но даже если Сендзёгахара захочет, сможет ли она вернуться к тем временам?

Потому что Сендзёгахара... два года, полностью отрицала общение с другими людьми, ни с кем не пересекалась в классе, два года Сендзёгахара Хитаги была такой, и теперь, по прошествии двух лет, ничего не изменилось.

Ничего не изменилось за малым исключением — меня.

Арараги Коёми стал особым случаем, особенным для Сендзёгахары, кроме этого, по правде говоря, Сендзёгахара нисколько не изменилась.

Что до, что после, никакой разницы.

Только теперь в медкабинет не ходит.

И физкультуру не пропускает.

Спокойно читает в углу класса. Даже в центре класса, среди одноклассников, это чтение воздвигает вокруг неё прочную стену...

Если честно, только со мной говорит.

И обедает со мной.

Но тем не менее она, болезненная и спокойная отличница, сидит в центре класса. Одноклассникам не заметить такого незначительного изменения в сторону выздоровления.

Ханэкава, староста, была искренне рада и считала это огромным скачком, но я не чувствовал в этой сцене чего такого позитивно-радостного.

Не потерянное.

А скорее, отброшенное.

Хотя итог тот же самый.

Но не стану говорить, будто понимаю всё, с чем бы не встретился, я бы вряд ли понял суть, да и не думаю, что мне стоит вмешиваться.

Не думаю, что совать нос и лезть, — правильно.

Но не могу не думать.

О Сендзёгахаре.

Теперь она уже не носит степлер с собой... Это прогресс, это изменение, разве это не хорошо, разве это не даст подвижку большему продвижению?

Не только ко мне.

Если она и с другими...

— Алло?

— Да, простите за ожидание, Ханэкава у аппарата.

— …

Ну, на телефонный звонок так нормально отвечать, но не странно ли так отвечать на звонок по мобильному?

Ханэкава Цубаса.

Классная староста и лучшая ученица школы.

Девушка, рождённая стать старостой.

Староста старост, избранная богами, сначала я придумал это в шутку, но за два месяца работы помощником старосты, я со всей отчётливостью осознал настолько это оказалось точное выражение, без грамма смеха. Знания, конечно, крайне важны для человека, но я предпочёл бы этого не узнавать.

— Что случилось? Нечасто ты мне звонишь, Арараги-кун.

— Да ничего... Ну, то есть, хотел кое-чего спросить у тебя.

— Хотел спросить? Это хорошо. О! О программе культурного фестиваля? Но до конца экзаменов лучше не забивать голову фестивалем... Это не слишком для тебя, Арараги-кун? Конечно, все обязанности я возьму на себя. Или ты хочешь изменить программу? Думаю, будет трудно, заявку мы ведь уже подали. О, неужели этих изменений не избежать? Тогда надо действовать быстро.

— Дай хоть слово сказать...

Она реально из тех, кто сведёт весь разговор к своему.

Со всей мощью своего недопонимания она тараторила, словно заклинание читала.

И слова не сказать.

Восемь вечера.

Я возвращаюсь из дома Сендзёгахары в Тамикурасо, шагаю по асфальту, толкая велосипед за руль. Я катил велосипед, а не крутил педали не потому, что рядом Хачикудзи, и не потому, что ко мне бежит Камбару, просто мне захотелось немного поразмышлять.

В итоге мы так и прозанимались до восьми вечера.

Когда настало время ужина, я вдруг понадеялся, что Сендзёгахара, может, что-нибудь приготовит, но она и виду не показала в этом направлении. Когда я не вытерпел и намекнул, что голоден, она сказала: «Ясно. Тогда на сегодня закончим. Не забывай, что на улице проблемы с фонарями, так что будь осторожен по дороге. See you later, alligator9». И выпроводила меня. Её отец часто работает до поздней ночи, и Сендзёгахара Хитаги практически живёт одна, так что наверняка она умеет готовить...

Её хардкорность всё выше и выше.

Ну, сейчас я не так уж и голоден, так что едва ли не больше половины моих жалоб на голод были враньём.

Ладно.

Даже Сендзёгахара оставила попытки подтянуть меня, хотя бы, на средний балл, так что, сколько бы я ни размышлял, ничего продуктивного из моих размышлений не выйдет. Это почти самодовольство. Однако в этом мире есть то, что лучше закончить на самодовольстве, и то, что можно не заканчивать, этот случай из последних.

Так вот.

Правой рукой я придерживаю велосипед и, не прекращая шагов, набираю номер Ханэкавы. Уже девятый час... нормально ли звонить не так уж близкой девушке в такое время? Ну, чёрт его знает, но судя по реакции Ханэкавы всё в рамках приличия. Ханэкава сама серьёзность и поборница морали, так что она обязательно сказала бы мне, если я делаю что-то неподобающее.

— Э-эм. Наверное, это будет долгий разговор, ты сейчас не занята, Ханэкава?

— М? Занята? Занимаюсь слегка только.

— …

Ответила без колебаний и иронии, поистине староста старост, избранная богами.

И что это за занятия «слегка»?..

— Ну, тогда постараюсь побыстрее... Ханэкава, ты же в одной школе с Сендзёгахарой до этого училась? Как её там... в средней школе Киёкадзэ?

— Ну да.

— Не припоминаешь одного кохая, на год младше, Камбару Суругу?

— Конечно, кто её не знает? То есть, я бы очень удивилась, если б кто-то не знал Камбару-сан. Даже ты ведь знаешь, Арараги-кун? Звезда школы, капитан баскетбольного клуба. Я даже ходила на пару её игр, чтобы поболеть за неё.