— Это случилось после того, как я окончила среднюю школу, но ещё не поступила в старшую, — проговорила Сендзёгахара. — Я тогда ещё не была старшеклассницей, но и не училась в средней школе, весенние каникулы ещё не начались, в это неопределённое время я и стала такой.
— …
— Я встретила... краба.
К-краба?..
Она сказала краба?
Краб... это которых зимой едят? Эти крабы?
Членистоногие ракообразные декаподы?
— И он украл мой вес.
— …
— Ладно, не думаю, что ты способен понять. Я говорю с тобой лишь потому, что ты можешь вызвать мне кучу проблем своим разнюхиванием. Арараги-кун. А, Арараги-куун... Эй, Арараги-кун, — Сендзёгахара снова и снова повторяет моё имя. — У меня нет веса — нет тяжести. Вообще нет тяжести. И это меня не тяготит. Знаешь, это ведь прямо как в «Загадочном мире Ёсуке»3. Тебе нравится Такахаси Ёсукэ4?
— …
— В школе об этом знает медсестра Харуками-сэнсэй. Только она. Сейчас ни директор Ёсики-сэнсэй, ни замдиректора Сима-сэнсэй, ни завхоз Ирунака-сэнсэй, ни классный руководитель Хосина-сэнсэй не знают. Только Харуками-сэнсэй... Ну и ты, Арараги-кун.
— …
— Ну и что лучше всего подойдёт, чтобы ты молчал о моём секрете? Что мне сделать? Поклянёшься не болтать «даже под ножом», Арараги-кун? Или следует «закрыть тебе рот»?
Канцелярский нож.
Степлер.
Она в здравом уме? Прессует одноклассника. Это вообще нормально? Как подумаю, что такой жуткий человек больше двух лет находился рядом со мной в одном ряду, аж в дрожь бросает.
— Врачи сказали, что причина неизвестна — точнее, никакой причины нет. После всех тех унижений, что они сотворили с моим телом, заключение просто унизительное. Всё так и было, они не смогли ничего сказать кроме «так и было» — вот как, — бормотала Сендзёгахара словно сама себе. — Не думаешь, что это слишком нелепо? Я... ведь в средней школе я была обычной и милой.
— …
Отложим ненадолго тот факт, что сейчас она саму себя назвала милой.
Она и правда ходит по больницам.
Опоздания, уход пораньше, пропуски.
К тому же, медсестра.
Что же она об это всём думает?
Так же, как я — так же, как я, только не на короткий период двухнедельных весенних каникул, а с самого поступления в старшую школу она всё время была такой.
Что она оставила?
Что отбросила?
Прошло уже достаточно времени.
— Собираешься меня пожалеть? Как по-доброму, — с отвращением выдала Сендзёгахара, словно заглянув в моё сердце. — Но мне не нужна твоя доброта.
— …
— Всё, что мне нужно это, чтобы ты молчал и больше меня не трогал. Ну как, справишься? Ты ведь не хочешь, чтобы с твоими драгоценными щёчками что-то случилось? — расплылась в улыбке Сендзёгахара. — Если готов пообещать мне своё молчание и безразличие, то кивни два раза, Арараги-кун. Любое другое движение я посчитаю попыткой к нападению и тут же пресеку.
Она не колеблется.
Я, не имея иного выбора, кивнул.
А затем кивнул второй раз.
— Вот и ладушки.
Увидев это, Сендзёгахара, кажется, расслабилась.
Выбора не было, да и сделкой или соглашением это не назовёшь, но тем не менее мой покорный ответ всё-таки успокоил её.
— Спасибо.
Она начала скорее медленно, чем осторожно, убирать нож от внутренней стороны моей левой щеки. Она действовала внимательно, стараясь случайно не поранить мой рот.
Она вытащила канцелярский нож и втянула лезвие.
Кчкчкчкчкч.
А теперь степлер.
— Яй?!
Клац-клац.
Не могу поверить.
Сендзёгахара... решительно нажимает на степлер. А затем, прежде чем я успел скрючиться от дикой боли, она проворно вытащила его.
Я тут же рухнул на четвереньки.
И ухватился за щёку.
— Гх... в-вот же...
— Не кричишь. Как хорошо.
Шлангом прикидывается...
Сендзёгахара посмотрела на меня сверху-вниз.
— На сейчас я тебя прощу. Мне отвратительна твоя глупость, надеюсь, твоя клятва будет честной.
— Т-ты...
Клац-клац.
Попытался я что-то сказать, как Сендзёгахара заткнула меня, щёлкнув степлером, словно собирается скрепить воздух.
Использованная скоба упала прямо передо мной.
Естественно, я тут же замер.
Рефлекс.
С первого же раза она привила мне условный рефлекс.
— Так вот, Арараги-кун, с завтрашнего дня ты меня полностью игнорируешь. Всего хорошего.
Не дожидаясь ответа, Сендзёгахара развернулась и быстро зашагала по коридору. Не успел я и подняться, как она уже скрылась за углом.
— Просто дьяволица, а не девушка...
У нас определённо различна сама структура мозга.
Похоже, я её недооценил, подумав, что она всё-таки не станет этого делать. Хотя уже хорошо, что она выбрала степлер вместо ножа.
Я легонько погладил щёку, но не чтобы утихомирить боль, которая уже почти прошла, а чтобы проверить как она.
— …
Ладно.
Порядок, насквозь не прошло.
Я продолжил и засунул палец в рот. Палец левой руки, щека-то правая. Почти сразу же нашарил её.
По ещё нестихнувшей, неслабеющей острой боли я нашёл скобу. На самом деле то, что она выстрелила всего одной, можно считать лишь обычной угрозой в случае отхода от мирной линии... и, если честно, было вполне ожидаемо.
Ладненько.
Скоба не прошла насквозь, значит не искривилась и по большей части так и осталась с прямыми углами. Если б она не сохранила свою форму, то доставать её бы приходилось с силой и жутким сопротивлением.
Подцепил большим и указательным пальцами и вытащил за раз.
К острой боли добавился тусклый вкус.
Похоже, брызнула кровь.
— Ух...
Порядок.
Теперь я в порядке.
Я лизнул две ранки на внутренней стороне щеки и кинул скобу степлера в карман формы. Так же поступил и со скобой, брошенной Сендзёгахарой. Кто-то ведь может нечаянно наступить на них без ботинок. Лично мне они видятся какими-то использованными гильзами магнума.
— Что? Ты всё ещё здесь, Арараги-кун?
Из класса вышла Ханэкава.
Похоже, она уже закончила.
Немного припоздала.
Хотя, нет, время самое подходящее.
— Разве ты не спешил к Ошино-сану? — спросила она.
На её лице выразилось недоумение.
По другую сторону стены... да, по другую сторону весьма тонкой стены. И тем не менее Ханэкава совсем не почувствовала Сендзёгахару, проделавшую такую жуткую работу. Всё-таки эта девушка... не обычный человек.
— Ханэкава... ты любишь бананы?
— Э? Ну точно не недолюбливаю. Они очень питательны, и если выбирать между люблю или не люблю, то да, люблю.
— Как бы ты их не любила, никогда не ешь в школе!
— Ч-чего?
— Ну ладно, есть можешь, но, если бросишь кожуру на лестнице, я тебя ни за что не прощу!
— О чём ты говоришь, Арараги-кун?!
Ханэкава приложила руку ко рту с озадаченным выражением.
Ну это нормально.
— Но, Арараги-кун, Ошино-сан...
— Прямо сейчас к нему и направлюсь.
Оборвал я её.
Оборвал я её и, пройдя мимо Ханэкавы, стремительно рванул вперёд. «Ох! Эй, Арараги-кун, нельзя бегать по коридорам! Я всё расскажу учителю!» — послышался сзади, её окрик, который я, естественно, проигнорировал.
Бегу.
Несмотря ни на что бегу.
Завернул за угол, на лестницу.
Четвёртый этаж.
Далеко не должна уйти.
Шагаю прыжками, второй пролёт, третий, прыгаю сразу через несколько ступенек и наконец приземляюсь на четвёртом по счёту.
В ноги пришёлся удар.
Удар от моего веса.
Такой удар...
Которого у Сендзёгахары, по всей видимости, нет.
Нет веса.
Нет тяжести.