— Зачем им вмешиваться? Они не имеют к «Убежищу» ровно никакого отношения.

— Еще как имеют! — Голос Денизы неожиданно окреп. — Они каждый день приезжают в грузовике и забирают человек двадцать для работы на Карилло.

— Какая глупость, — сказал я.

Но она уже перескочила на другую тему:

— Вот почему, стоило мне только войти, он сказал, что я тебя не видела. Что это была галлюцинация. Даже раньше, чем я успела сказать правду. — Тут Дениза порывисто села. — Не позволяй им забрать меня обратно! Не важно, что они тебе скажут.

— Не позволю.

— Они будут целыми днями держать меня в состоянии перехода, — чуть ли не завизжала она. — Я сойду с ума! Я не могу больше!

Звякнул дверной колокольчик, и Дениза сорвалась с кровати. Я едва успел помешать ей выпрыгнуть в окно. Она забилась в истерике, крича:

— Я не хочу назад!

Я кинул взгляд через плечо и увидел доктора: невысокого человечка с ухоженными усиками и стандартной черной сумкой.

— Это не за тобой, — как можно убедительнее произнес я. — Это всего лишь доктор.

Дениза перестала дергаться. Я отвел ее обратно к кровати. Она забралась в нее и закуталась в одеяло. Доктор приблизился, взял девушку за подбородок и заглянул в зрачки, затем быстро залопотал что-то Мариссе по-испански.

— Доктору нужно, чтобы она легла, — перевела Марисса.

Дениза посмотрела на меня. Я кивнул. Девушка послушно откинулась на подушки.

Доктор медленно поднял рубашку, посмотрел и заговорил снова. Марисса переводила:

— Он говорит, что нужен укол против инфекции, и он даст нам пластырь для царапин. Ей нужен отдых. Ее силы на исходе, она держится только за счет истерического напряжения.

— Я не хочу никаких уколов! — запротестовала Дениза. — Они унесут меня, пока я сплю.

— Никто тебя не унесет, — пообещал я. — Я не отойду от тебя ни на секунду.

— Ты тоже? — перевела она взгляд на Элен.

— Да, детка, — кивнула Элен. — Я тоже.

— Я не хочу обратно в лабораторию.

— Ты вернешься домой. Вместе со мной, — еще раз повторил я.

Дениза посмотрела на доктора:

— О’кей.

— Перевернись на живот, — сказала ей Марисса, выслушав доктора.

Он сделал Денизе два укола в обе ягодицы и достал из сумки пластырь. К тому моменту, когда все царапины были обработаны, Дениза уже крепко спала.

— Доктор говорит, что она проспит часов шесть — восемь. Ей нужен отдых, так что лучше не будить, — перевела Марисса. — Он также полагает, что она плохо переносит мескалину. У нее может быть токсический психоз. Возможно, потребуется дополнительное лечение, потому что некоторые формы этого наркотика продолжают оказывать действие, даже если дальнейший прием прекращен.

— Скажи доктору, что я лично прослежу, чтобы ей оказывался надлежащий уход.

— Он говорит, что заглянет еще раз около полудня, — перевела Марисса.

— Спасибо, — ответил я доктору и повторил то же по-испански: — Мучас грациас.

Доктор отвесил короткий поклон и вышел из комнаты. Марисса проводила его до входной двери, затем вернулась в спальню.

Элен бережно укрыла Денизу, выключила свет, и мы все перешли в другую комнату.

— Доктор сказал, что в «Убежище» уже было несколько похожих случаев, — сообщила Марисса. — Дважды ему пришлось даже отправлять заболевших в госпиталь.

— А причина?

— Он говорит, что там все на наркотиках. Некоторые просто не умеют обращаться и принимают слишком много.

А может быть, подумал я про себя, не принимают, а получают, не зная, что это наркотик. Тот парнишка сказал, что им положено по четыре папиросы в день.

— Интересно, можно ли в это время получить чашку кофе? — осведомился я вслух.

— Очень даже просто, — улыбнулась Марисса. — В кухне есть растворимый американский кофе. Я сейчас вскипячу воды.

Элен подождала, пока она выйдет из комнаты.

— Как ты думаешь, что там произошло?

— Не знаю. Но, можешь быть уверена, я немедленно по возвращении встречусь с преподобным Сэмом.

Мы почти допили кофе, когда снаружи донесся звук подъезжающего автомобиля. В следующее мгновение зазвонил колокольчик.

На пороге стоял брат Джонотан и с ним еще два молодчика в униформе «Убежища» цвета хаки. Позади маячило несколько охранников Карилло; двое из них с доберманами на поводках.

— Мир и любовь, брат Джонотан, — сказал я.

Он хотел было войти, но я заступил ему дорогу, так что поневоле пришлось остановиться.

— Мир и любовь, Гарис, — произнес брат Джонотан, помолчав. — Мы ищем Денизу. Ты ее видел?

— Да.

— Слава Богу! — воскликнул он. — Мы так беспокоились! Она исчезла с восьми часов вечера. Она у тебя?

— Да.

— Прекрасно. Тогда мы заберем ее обратно.

— Нет.

В голосе брата Джонотана промелькнуло удивление:

— Но она очень больна. Ей нужна помощь. Ей действительно плохо. В «Убежище» ее ждет врач.

— Я уже приглашал врача. Он рекомендовал не трогать ее ни при каких обстоятельствах.

Брат Джонотан опять помолчал, потом спросил:

— Можно мне увидеть ее?

— Она спит.

— Я оставлю здесь этих молодых людей, чтобы они помогли ухаживать за ней.

— Нет необходимости. Мне есть кому помочь.

— Тогда о’кей, — развел руками брат Джонотан. — Похоже, вы обо всем позаботились. Мы вернемся за ней утром.

— Можете не беспокоиться. Она не вернется. Она поедет домой вместе со мной.

— Она не может так поступить!

— Почему же, брат Джонотан? — вежливо осведомился я. — Насколько я понял, все в «Убежище» могут покинуть его в любое время? Кажется, именно вы сказали, что любой из вас носит в кармане обратный билет? — последний вопрос я задал парню, который стоял позади брата Джонотана. Тот не ответил.

— Вы поставили меня в исключительно сложное положение, — резко бросил брат Джонотан. — Я лично отвечаю перед преподобным Сэмом за каждого своего подопечного. Я просто не могу позволить ей уехать, пока не разрешит врач.

Тут я увидел, что к коттеджу идут Бобби и Дитер. Они подошли как раз вовремя, чтобы уловить мою фразу:

— В таком случае, я немедленно позвоню преподобному Сэму и получу согласие непосредственно у него.

— Что случилось? — спросил Бобби.

— Брат Джонотан утверждает, что мне необходимо разрешение твоего отца, чтобы забрать Денизу домой.

— Она здесь? — удивленно воскликнул Бобби.

— Да. И говорит, что хочет вернуться домой вместе с нами.

Бобби посмотрел на брата Джонотана:

— Она имеет право вернуться домой и не нуждается ни в чьих разрешениях. Даже моего отца. Вам это известно.

— Но она больна. Она не отдает себе отчета в том, что делает, — запротестовал он.

— Вы знаете правила: свободный выбор, сделанный по свободной воле. Моему отцу не понравится, если это основополагающее правило будет нарушено.

Брат Джонотан попятился:

— Мы вернемся утром. Я хочу поговорить с ней.

— А если она не захочет разговаривать с вами? — поинтересовался я.

— Захочет, — сурово сказал он.

— Брат Джонотан, вы все больше напоминаете полицейского, которым когда-то были.

Он только зыркнул на меня и круто повернулся, затем что-то сказал по-испански охранникам. Те кивнули и вернулись в машину.

— Брат Джонотан, — окликнул я. — Вы ничего не забыли?

Он озадаченно обернулся.

— Мир и любовь, — сказал я.

Глава 46

Заснуть я не мог, поэтому сидел в саду перед коттеджем и наблюдал восход солнца. Дворецкий явился в семь. Увидев меня, он улыбнулся:

— Дезайуно? Завтрак?

— Да, — ответил я, внезапно почувствовав зверский голод.

Яичница с ветчиной успела убавиться только наполовину, когда на стол легла тень.

— У тебя была насыщенная ночь, — улыбнулся Лонеган.

— Ты слышал? — пробормотал я с набитым ртом.

Он кивнул.

— Я успел с утра повидаться с Дитером.

— Ну и как?

— Ты, собственно говоря, остался таким же сиром Галахадом. Нисколько не изменился. Продолжаешь лезть в безнадежные ситуации.