Дверь, ведущая на улицу, хлопнула, впуская внутрь порцию прохладного ночного воздуха, а вместе с ним фигуру в темном плаще. Никто из посетителей даже не обернулся в его сторону. Человек на мгновение застыл на пороге, рассматривая лица присутствующих. Взгляд его задержался только на полутемном закутке возле стойки, убежище невесть как очутившегося здесь эльфа. Туда незнакомец и направился уверенной походкой. Продолжая кутаться в плащ, он ловко протиснулся меж всеми столами, не зацепил ни одного из служек, сновавших с подносами тут и там в надежде исполнить все заказы клиентов. В трех шагах от эльфа он остановился.

— Приветствую тебя, Элиот, сын священного лесного народа, и единственный наследник Эльфийской Короны, — сорвались слова из уст человека в плаще. Нажим он постарался сделать на последних двух словах.

— Доброй ночи тебе, королевский канцлер Дорновен, правая рука Ласкарла Медвежье ухо, — ответил эльф в той же манере, словно бы они находились прямо в премьер зале королевского дворца Фагесты. Голос его был спокойным и усталым. Элиот поднял глаза на человека в плаще.

Одного взмаха руки эльфа хватило, чтобы освободить ближайший стол. Сидящие за ним парни без лишних разговоров подхватили свои кружки и пересели за другой стол, к семье каких-то поселенцев, тоже не выразивших своего неудовольствия по поводу тесноты. Было что-то такое незаметное в Элиоте, какая-то внутренняя сила в печальном взгляде, остерегающая перечить его желаниям.

Элиот и Дорновен сели напротив друг друга. Эльф положил руки на стол, отложив мандолину в сторону. Взгляд его по-прежнему выражал равнодушие. Дорновен, не рискнувший снять свой плащ, лишь покачал головой, наблюдая за ним, затем махнул хозяину Норнеру рукой:

— Два пива за этот стол!

Норнер услужливо закивал, вытирая руки об фартук, и быстренько направил служку с погреб, чтобы тот налил из самой лучшей бочки. Этот странный эльф жил у него уже несколько лет и Норнер никогда не видел, чтобы к нему кто-нибудь приезжал. Он всегда исправно платил за жилье, а что он здесь делает и откуда у него берутся денежки, хозяина не интересовало. Правда, доходили слухи, эльф этот бродил по лесам Далгомора и истреблял орков и прочую Нечисть, но никто не мог сказать наверняка. И если уж к нему приехал таинственный человек в плаще, уж будь уверен, дело тут непростое.

Дорновен поплотнее закутался в плащ, позволив себе лишь немного стянуть капюшон к затылку. Свет выхватил из тени его усталое лицо с напухшими от долгой дороги мешками под глазами. Торчащие обычно в стороны кончики усов, сейчас тяжело свисали вниз. Но все же от него так и веяло неукротимой энергией и силой воли, ведь далеко не каждому дано быть правой рукой самого короля Ласкарла Медвежье ухо.

— Ты уже, наверное, догадываешься, почему я здесь? — криво усмехаясь, спросил канцлер.

— Почти, — грустно ответил эльф. Он внимательно всмотрелся в лицо собеседника. — Конечно, сама суть мне неведома, но я лишь знаю, что Отцы леса не могли раскрыть тебе место моего пребывания без важной на то причины. А раз ты здесь, значит, случилось что-то непоправимое.

— Это так, — кивнул Дорновен. Ему всегда нравилась рассудительность эльфов, за это он очень уважал этот лесной народ, ведь так часто людям недоставало ее в тех случаях, когда смелость и сила были не лучшими помощниками. — Причина действительно крайне важна. Она касается дальнейшей судьбы нашего мира, и только от нас зависит, что будет завтра. Ты хочешь узнать все подробнее?

— Ты же знаешь, человек, — Элиот с укоризной взглянул на канцлера, — я не хочу вмешиваться в дела мирские. Я поклялся на… — его голос сорвался, а лицо исказила мука душевной боли, — …эльфийской крови, что никогда больше не позволю судьбе растоптать меня снова. Я сам изгнал себя в эти земли, в безвестность и одиночество, сам наказал себя страданием, потому что никогда мне не забыть случившегося на полях Лануинара!

— Элиот, пойми меня правильно, — Дорновен постарался вложить в свои слова побольше убедительности, — то, что было — уже не вернуть, а жить надобно дальше… Новая опасность встает над Саетаном, и чтобы справиться с ней, мы все должны объединится! Только так мы победим врагов из-за Предела!

Эльф вздрогнул от последнего слова, сказанного канцлером. Этого слова старательно избегали все, от мала до велика, жители Саетана. Огромная выжженная полоса, что протянулась через всю южную часть континента, запечатанная сильнейшими заклятиями самых могущественных магов, постоянно напоминала о том, что Зло не дремлет. Какие чудища и злобные существа водились за Пределом, сказать не мог никто, но все молились, чтобы сила заклятий никогда не ослабела. И вот, похоже, этот час пробил.

— Вестники уже давно доставляли сообщения, что в некоторых местах Предел начал давать трещину, — наклонил Дорновен голову вперед, поближе к ушам эльфа. — Приграничным заставам удавалось остановить и уничтожить прорвавшуюся Нечисть, поэтому мы продолжали наблюдать за происходившим, не предпринимая никаких дополнительных действий. Но два дня назад пришла депеша, а в ней четко указано, что по ту сторону Предела появилась огромная воронка смерча. С каждым днем она все увеличивается и увеличивается, закрывая собой уже пол неба…

Эльф вновь вздрогнул, остроконечные уши чуть двинулись под золотистыми волнами волос. Он хорошо помнил подобный смерч на поле битвы под Лануинаром, поднимающий в небо всадников вместе со скакунами. Чудовищное зрелище…

— Да, Элиот, прямо как встарь. Огромная злобная сила вновь набирает мощь, чтобы опрокинуть наш мир в вечную Тьму, — угрюмо добавил человек, потирая вмиг озябнувшие руки. — И никому не будет покоя, пока мы не остановим опасность…

В этот миг появился служка с кружками пива, поставил их на стол, и поспешно ретировался. Уж слишком угрюмо сидели два странных посетителя, такие и врезать могли, если не угодишь. Эльф молчаливо отхлебнул из кружки. Дорновен вопросительно взглянул на эльфа, но тот так и не ответил.

— Элиот, пойми же, ты нужен нам, — с отчаянием в голосе проговорил канцлер. — Без тебя, наследника Эльфийской короны, нам не одолеть врага, ведь Обряд Объединения требует только королевской крови. Отцы леса уже дали согласие предоставить нам все имеющиеся у них отряды лучников. Но это всего лишь воины, даже они не смогут выстоять против несметных орд Нечисти. Тут надо что-то более существенное!

— Дорновен, я потерял право на то, чтобы в моих жилах текла священная королевская кровь… — Элиот сокрушенно покачал головой. Глаза подозрительно заблестели. — Именно на мой меч напоролся король эльфов Галандар, мой благородный отец, в тот самый миг, когда победа озарила поле Лануинарской битвы. И нет мне за это прощенья!

Канцлер медленно покачал головой. Ну что тут сказать… Ужасную судьбу уготовило провидение этому несчастному юноше. Пытаясь спасти своего отца во время сражения, окруженного толпами чудовищных созданий, Элиот нечаянно выставил меч так, что Галандар сам напоролся на него. Битва была уже на исходе, враги стремительно бежали, но победа не принесла объединенному войску людей, гномов и эльфов должной радости. Все закончилось не так, как хотелось. Некоторые воины сразу же зашептались о проклятии Властителя Мрака, которое тот успел произнести перед отступлением за Предел. Непонятно откуда появился текст этого проклятия, но цитировалось оно во всех домах, дворцах и даже лачугах бедняков: «Пусть ценой победы врагов станет смерть одного из Королей, дабы отравилась жизнь наследника его, который и умертвит несчастного. И тогда я вернусь снова…»

Эти слова тяжким бременем легли на плечи отпрыску эльфийского короля. Он очень сильно страдал из-за случившегося, не находил себе места, даже месяц не покидал удаленной комнаты в Долгунире — королевском дворце, укрытом в самой надежной роще Священного леса. Никто не смел потревожить его скорбь. Приносившие еду слуги робко ставили тарелки на порог комнаты, и, не дождавшись за дверью и шороха, уходили обратно. И когда Элиот вышел из своего убежища, то уже принял решение о своей дальнейшей участи. Он попросил собрать срочный совет Отцов леса. На совете он объявил, что отрекается от принадлежащего ему по праву эльфийского трона, а сам отправится в добровольное изгнание в земли темного Далгомора. Там он будет сражаться со всякой Нечистью, что попадется ему на пути, не избегая вниманием, конечно же, и проклятых орков. Такое заявление вызвало бурю негодования у многих эльфов, существ, которые считались невозмутимыми и холодными даже в самых противоречивых ситуациях. Но Элиот был непреклонен, и совету пришлось, скрепя сердце, отпустить юношу. С тех пор прошло три долгих года…